Ольга Погодина-Кузмина - Адамово Яблоко
– Нет, Георгий, спасибо, – снова сжимая ручки своей сумки, ответила она. – Ты на Мытнинской, мне это не по пути.
Он снова взял ее за руку и улыбнулся, удовлетворенно наблюдая тень смятения на ее лице.
– А я что-то хочу горячего крепкого чаю. Хочется посидеть и поговорить с тобой спокойно. Зайдем куда-нибудь в кафе.
Они расположились на белых кожаных диванах в пустом ресторанчике на пересечении Конногвардейского бульвара и Замятина переулка, неподалеку от дома, где Козыревы когда-то жили всей семьей, куда Вероника тайком приводила будущего жениха и где на папиной библиотечной кушетке был нечаянно зачат наследник престола.
Георгий заказал чай и две рюмки кальвадоса, к которому Марьяна, впрочем, не притронулась.
– Может быть, перекусишь – ты почти ничего не ела за столом?
– Нет, я не ем на ночь, иначе не буду спать, – ответила она с какой-то нервной грустью. – Хочу сказать тебе одну вещь… Я решила со временем продать Озерное. На трассе теперь постоянно пробки, невозможно каждый день по три часа добираться до города и обратно… Дом большой, его дорого содержать. А главное – он нам теперь ни к чему.
– Да, дом не окупает затрат, – согласился Георгий. – Но особняк в Испании я бы оставил – это неплохое вложение.
– Неплохое, – кивнула она, разглядывая дно своей чашки. – Наверное. У меня теперь так много вещей, которые мне не нужны. Надо учиться жить по-новому, а я все не могу привыкнуть к этой мысли. Ты знаешь, я всегда оглядывалась на отца, в каждом своем поступке. Во всем стремилась подражать ему… И теперь мне его страшно недостает.
Такая – грустная, кроткая, ищущая поддержки и защиты, – она вызывала в нем совсем другие чувства, чем обычно. Он знал, что это не притворство, – она была слишком прямолинейна, чтобы кокетничать своей печалью.
– Без него я осталась совсем одна. Мне тридцать четыре года, и все, что у меня есть, – это работа. Я, наверное, напрасно это говорю… А ты хотя бы иногда вспоминаешь Веронику?
– Иногда, – кивнул Георгий. – Но это было словно в другой жизни. Или какая-то история, о которой я прочитал. Всё в прошлом. Слишком многое изменилось. И обстоятельства, и я сам.
– Когда вы с ней поженились, ты уже тогда… ты знал, что интересуешься мужчинами?
Рано или поздно этого вопроса следовало ждать, но для Георгия он прозвучал неожиданно и как-то нелепо.
– А я интересуюсь мужчинами? – переспросил он, ощущая на своем лице чужую, словно наклеенную ухмылку.
– Разве нет? Ты же… гомосексуалист? – словно роняя чугунные слова, произнесла она и сжала губы.
– Кто это сказал? – возразил Георгий, лихорадочно собираясь с мыслями. – Интересными женщинами я даже очень интересуюсь… И я категорически против ярлыков. Мне нравится познавать жизнь во всех ее проявлениях… Возможно, я кого-то этим раздражаю, но я таков, каков есть…
«И швец, и жнец, да и вообще пиздец», – вспомнил он не к месту присказку Маркова.
– Я слушала проповедь под Рождество, – резко сменила тему Марьяна, все поворачивая в руках хрупкую белую чашку. – Батюшка рассказывал, как волхвы принесли младенцу Иисусу золото, ладан и смирну. Они думали: если ребенок выберет золото как символ царской власти, значит, он будет великим правителем. Если выберет ладан – значит, он божественного происхождения, а если смирну, которой бальзамировали тела покойников, – значит, он простой смертный. Но он взял сразу всё.
– Нормальный еврейский мальчик, – усмехнулся Георгий, все еще растерянный после ее внезапной атаки.
– Ты не Иисус, и даже не еврейский мальчик, – проговорила она, подняв взгляд. – А хочешь получить всё, сразу и без предоплаты.
Георгий смотрел на нее, вдруг начиная понимать, к чему она клонит, но не вполне еще доверяя собственной догадке.
– Ну отчего же, – наконец нашел он в себе решимость возразить. – Как раз я привык платить за то, что получаю. Хотя личные отношения – не аукцион, здесь не надо торговаться. Здесь принято доверять друг другу без выставления предварительных счетов.
– Я знаю только одно, – взяв вдруг свой привычный суховатый тон, заявила она. – В личных отношениях принято выбирать между одним и другим. А тот, кто пытается усидеть на двух стульях, не вызывает доверия. Можешь понимать это как тебе угодно, я ничего больше не намерена объяснять. Я и так наговорила много лишнего.
Она поднялась. Георгий расплатился, и они вышли на свежий воздух. Небо было ясное и звездное, но мелкая снежная пыль сыпалась откуда-то сверху, сверкая под светом фонарей.
Марьяна отказалась садиться в машину, сказав, что хочет пройтись. Георгий настоял на том, что проводит ее. Она шла молча и быстро, не глядя в его сторону. Когда они оказались у подъезда, протянула руку, прощаясь, как на официальном приеме.
– Спасибо за вечер и забудь, пожалуйста, все, что я наговорила в кафе, – я страшно жалею об этом.
Георгий вдруг ясно осознал, что не может допустить, чтобы за ней осталось последнее слово. Он решительно взял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал.
Губы у нее были холодные и твердые, отдающие парфюмерным вкусом помады. Она, видимо, так растерялась, что поначалу безвольно обмякла в его руках, отвечая на поцелуй. Но затем опомнилась, уперлась ему в грудь кулаками, испуганно повторяя: «Прекрати, прекрати».
Георгий расцепил объятия, и она тут же бросилась в подъезд, захлопнув дверь перед его носом, словно боялась, что он погонится за ней.
Развернув платок, Георгий стер помаду возле рта, поднял к небу разгоряченное лицо. Чувствуя прохладные прикосновения падающих на щеки снежинок, он вспомнил поросенка на блюде, свой разговор с Вальтером за шахматами и кроткое, печальное лицо Марьяны, такой женственной и беззащитной, какой он ее не видел, пожалуй, никогда.
«Самурай должен преодолевать свои слабости», – прочитал он на рекламном плакате, попавшемся по пути, хотя, вероятно, там упоминался рай и сладости. Он подумал тут же, что ад бывает внутри, но рай всегда снаружи, и чаще всего – в другом человеке, которого невозможно присвоить до конца. Затем он подумал, что райские врата напоминают офисные турникеты – пропуск работает только на выход. И что женщине зачем-то всегда нужно выпытать у мужчины всю правду, чтобы услышать ее с три короба.
Он понимал, что думает обо всех этих посторонних вещах, чтобы отложить решения, которые требовали вполне конкретных действий с его стороны. При этом он уже знал, что рано или поздно решения будут приняты, так как сегодня и он, и Марьяна уже начали нащупывать точку компромисса.
Глава пятая. Новоселье
Ах, наконец ты вспомнил обо мне!
Не стыдно ли тебе так долго мучить
Меня пустым жестоким ожиданьем?
Раньше Игорь никогда не жил один и поначалу не мог уснуть в новой квартире, прислушиваясь к стуку капель по подоконнику и ходу часов в коридоре. Потом он просто перестал выключать на ночь телевизор и приучился засыпать под его монотонный белый шум.
За три недели он всего несколько раз встречался с Измайловым. Однажды тот остался на ночь, но чаще приезжал на время. Они ужинали или просто выпивали, занимались сексом, затем Георгий Максимович одевался и ехал дальше – туда, где его уже ждали важные люди и неотложные дела.
Игорь, который за долгие рождественские каникулы успел привыкнуть к беспечной праздной жизни, теперь словно возвращался на землю с тропических небес: готовая пицца вместо лобстеров, грязный снег вместо пены прибоя. Как ни убеждал он себя, что Георгий и теперь продолжает желать его и заботиться о нем, верить в это становилось все труднее. К тому же работа модели все больше тяготила Игоря. Он не решался говорить об этом Георгию, но все же откладывал деньги на случай, если придется уйти.
Слух о том, что Измайлов снимает ему квартиру, как-то быстро распространился в агентстве. В гости стали напрашиваться новенькие девочки, а с ними Вова Рябов и Сергей Велешко, которые считались стукачами и с которыми не общался никто из парней. В конце концов Игорь собрался устроить новоселье, но пригласил только Катю и Дениса.
Они приехали вместе, привезли бутылку шампанского и курицу-гриль. Еще в дверях Китти с таинственным видом расстегнула молнию на своей сумке.
– Игорюша, а ну, зажмурься! Фокус-покус, опля, теперь можно! – Она показала журнал с фотографией Игоря на обложке. – Только что номер привезли, свеженький. Мы у администраторов выпросили. А я так и знала, что на обложку тебя возьмут!
Денис криво ухмылялся.
– Ага, девушка месяца. Как будто непонятно почему.
– Да ладно, помолчи уже, невеста года! – хмыкнула Китти. Она прошла по квартире, заглянула даже в туалет. – А неслабо кто-то устроился! Уютненько, ничего лишнего. И телик гигантский – рулёз… Это все вместе с квартирой сдавалось или Измайлов купил?.. Только холодно, блин.
– Да, батареи почему-то плохо работают, – пожал плечами Игорь. – Садитесь, я сейчас обогреватель принесу. У меня есть ром. Можно глинтвейн сварить.
