Алексис Винг - Ваниль и терпкий запах корицы
Я послала своему мужу инструкции и попросила его немедленно направить армию в Лавадию, и спасти положение нашего старого союзника. Тот ответил, что остаётся пока на юге страны, дабы разобраться с пленными и раненными. Большую же часть войска во главе с Уильямом Кофером он отправляет в Лавадию. Когда посланник мужа дочитал письмо, я вырвала у него его и сама убедилась в том, что там действительно написано имя Уила. Но как такое возможно? Это что, новая выходка моего супруга? Может, он считает, что Ричарду не победить и для того, чтобы не подвергать себя новой опасности, сам не отправился в Лавадию, а отправил туда возлюбленного своей жены? Чёртов трус! Да как он посмел так поступить?! Как мог оказаться таким трусом? И остаться там, на пустынном поле, занимаясь совсем никчёмными делами, которые мог поручить кому угодно, даже бывшему конюху.
Теперь меня накрыло новой волной тревог и волнений. Мои подданные даже не сомневались, что я молюсь не только за своего старого друга Ричарда, но и за нового: Уильяма Кофера. Я, наверное, была слишком глупой, раз так неумело играла на публику и наплевательски относилась к чужому мнению. Но мне было действительно плевать на других, в то время как близкие люди находились в опасности.
На улицу я не выходила, ела мало, особо ничем не могла заниматься, кроме ведения корреспонденции, подсчётом расходов в ходе войны, отправкой средств на лечение раненных и похороны умерших. Я скорбела вместе с теми, чьи мужа, сыновья, братья не вернутся домой после этой войны. Нельзя сказать, что эта победа нам досталась легко, ведь ни одна из войн не может пройти бесследно, не нанеся ущерба даже победившим. Мы потеряли множество сил, средств, а, главное, мы потеряли людей. Неважно, сколько их было: сто или тысяча, всех их уже нет, их уже не вернуть. Поэтому вместо того, чтобы праздновать одну победу, я облачалась в белое, и отдавала дань моему народу, который ради меня и моей семьи жертвовал своими жизнями и жизнями своих близких. Для меня эта победа была не праздником, за эту победу я слишком дорого заплатила: моя дочь, ставшая пешкой в наших с королём руках, выйдет замуж за незнакомого ей человека, и дай Бог, чтобы он не оказался таким же жестоким, как мой первый муж, Говард.
Я сгорала от непреодолимого желания написать Уильяму, но всё же смогла преодолеть его. Каждая весточка от короля Ричарда была для меня спасением. В очередном письме он сообщал, что благодарит меня за то, что я прислала ему на помощь своё войско и с особой благодарностью отзывается об Уильяме, который стал настоящим драгоценным камнем как для моей, так и для его армии. Такого ловкого лучника, как он, ему не удавалось ещё встречать. Я лишь обомлела, прочитав это, и прижалась к стене, чтобы не упасть от удивления. Мой Уильям ещё и прекрасный воин? Я просто слезами захлёбывалась от счастья и невероятной гордости. И тут же сравнивала его с моим мужем, который чёрти чем занимается на юге моей страны. Я послала туда проверенного человека, которому доверяла, и которому дорого заплатила за то, чтобы он сам отправился к моему мужу, и выяснил, что там происходит. Любовницу очередную завёл, которая зализывает его раны? От этой мысли у меня к горлу подступил завтрак, и я чуть не вырвала.
Посланник вернулся уже через пару дней. Он ещё не успел переодеться после дороги, умыться и поесть, как я вцепилась в него своими руками и приказала, не медля, обо всём мне доложить. Тот даже не удивился, и вид его был довольно омрачён. На лице прослеживалась тревога и сомнение, как будто он переживал внутреннюю борьбу с самим собой.
– Ваше величество, не знаю, как вам сказать… – Замялся он.
– Говори, как есть. Ведь за этим я тебя и послала! – Внутри меня уже начали зарождаться новые ужасающие догадки.
– Его величество, король Энтони болен. – Посланник наконец с этими словами скинул всю тяжесть со своих плеч.
– Что? Ты, наверное, что-то путаешь? Мой муж не может быть болен. Он занят там различными делами. Это он приказал тебе соврать? – Грозно поинтересовалась я.
– Нет, ваше величество. Я с королём не виделся. К нему мало кого пускают вообще. Говорят, он получил обширную рану в плечо во время первой битвы. – С жалостью в глазах промолвил мой посланник.
– Этого не может быть. – Я думала обо всём, что угодно, строила различные догадки, но мне даже в голову не приходило, что мой муж мог заболеть. Теперь было ясно, почему мой муж сам не отправился в Лавадию, но зачем он скрыл от меня свою болезнь? Ему было стыдно или он не хотел меня беспокоить, как всегда? – Но ведь это не смертельно?
– Не могу знать, ваше величество. Вначале это была просто рана. Королю необходим был отдых, но он никого не слушал и продолжал вести войско во втором сражении. После него ему стало хуже. – Этому человеку было искренне жаль моего мужа, что говорило о том, что народу плевать на то, какое происхождение у короля или королевы, что для них главное, чтобы их правитель был добрым и справедливым государем.
– Так, значит, он может умереть? – Как попугай повторяла я. Губы, и всё лицо тотчас побледнели, как будто у меня самой появилась смертельная болезнь. Посланник испугался, что я могу лишиться чувств и попытался успокоить меня.
– Ваше величество, врачи делают всё возможное, чтобы помочь ему. Я не могу говорить точно, выживет ли король, всё в руках Господа Бога. – Простодушно ответил слуга.
Я поблагодарила его, велела кухарке приготовить ему ужин, а сама отправилась к себе, выпроводив из своей комнаты всех, кто пытался попросить у меня аудиенции. Затем я призвала совет собраться в кабинете моего мужа.
– Дорогие мои советники и друзья, кто-то говорит, что эта война была самой успешной за всю историю существования нашего королевства и что далась она нам легко. Но я бы хотела опровергнуть это лживое заявление. Во-первых, мы потеряли наших людей, и кое-кто из сражавшихся не вернётся к своим семьям. Во-вторых, мы посягнули на счастье моей дочери, нашей принцессы Маргариты, обещая выдать её замуж за сына короля, который стал нашим союзником лишь по принуждению. В-третьих, наше войско отправилось на помощь нашему союзнику в войне против варваров. И кто знает, сколько ещё будет смертей. А, в-четвёртых, мы можем потерять нашего горячо любимого короля, моего супруга, Энтони Джонсона. Он храбро сражался за то, чтобы мы сейчас спокойно ложились в постель и не беспокоились о будущем нашей страны, хотя бы на некоторое время. И за эту победу он расплатился своим здоровьем. Наш король находится сейчас на юго-востоке страны лишь потому, что его состояние очень тяжелое, и он может умереть.
Советники переглянулись между собой и с замиранием сердца ловили каждое произнесённое мною слово. На их лицах больше не было празднества и торжественности. Они были напуганы, словно маленькие зверьки, на которых объявили охоту. Страх, подобно писклявой флейте, разнёсся по их устам.
– Я отправлюсь к нему. Я нужна ему там. И сделаю всё от меня зависящее, чтобы наш король вернулся в столицу в полном здравии и бодрости духа. – Высокопарно отчеканила я. На самом деле, я почти слышала, как сильно стучат мои зубы от страха. Но «толпа» придавала мне сил. – Вальтер Брелье, я ставлю вас во главе совета. Будете писать мне о самых срочных и важных делах. В остальных случаях, господа, рассчитываю на вашу преданность мне, мужу и нашему королевству. – Затем мы обсудили кое-какие другие важные государственные вопросы и простились в глубоком унынии.
Эту ночь я не спала. И вообще провела её вне стен своей комнаты. Я знала, что мне нужно отдохнуть, но как же тяжело мне было сейчас уснуть крепким сном, когда я знала, что мои любимые люди подвергаются смертельной опасности. Я хотела бы раздвоиться, раствориться в их бедах, и как губка вбирать в себя всю кровь, которую они проливали. Я бы пожелала сама умереть вместо них, и подарить им возможность прожить ещё много лет.
Я не хотела прощаться ни с кем из этих людей. Ричард Белкрафт, мой дорогой друг, который когда-то был моим врагом. Сейчас мы стали друг для друга какой-то связующей нитью, возвращающей нас в прошлое. Мы потеряли в той войне близких, но остались друг у друга и стали от этого роднее. И пусть Ричард не мог мне вернуть моего Эдварда, он дарил мне частичку его, делясь некоторыми своими воспоминаниями о сыне.
Энтони Джонсон, мой друг и муж. Я не могла ни в чём упрекать его, т. к. сама была несправедлива к нему. Он никогда не был эгоистичным человеком, всегда думал только обо мне, моей дочери и королевстве. Я не злилась на него, я всегда злилась на себя и незаслуженно вымещала эту злость на муже. Я не могла простить не его, а себя, за то, что так и не смогла полюбить его. Конечно, я его ценила, уважала, восхищалась им. Но это не то, что ему было нужно. Он был достоин любви любимой женщины. А я, наверное, всю жизнь себя буду корить за то, что не смогла в полной мере любить этого человека.
