Лариса Райт - Алая нить
Женщина улыбается кончиками губ и строго кивает, смахивая на школьную учительницу:
– Отличная идея!Идея и впрямь неплохая. Лишний час сна способствует свежести лица, отличному настроению и внезапно пробудившемуся аппетиту. Фред поглощает яичницу, Анита мусолит ложку в стакане с жидким йогуртом, Катарина, умявшая и то и другое, спрашивает:
– Что будем делать?
– Не зна-а-а-ю… – Скучный хор.
– Папа катается на лыжах, так что приехать сегодня не сможет. Воскресный день с отцом заменяется на выходной с мамой. Какие есть пожелания?
– Не зна-а-а-ю. – Ансамбль приободрился и ждет предложений.
– Сходим в музей? – предлагает Катарина.
– Политехнический, – соглашается Фред.
– Игрушек, – требует Анита.
– Или в кино? – пытается мать избежать ссоры.
– На «Хроники Нарнии»? – оживляется сын.
– Лучше посмотрим «Кунгфу панда»! – капризничает дочь.
– Может быть, съездим на какую-нибудь выставку? – ищет Катарина точку соприкосновения.
– Авиамоделей! – возбужденно кричит мальчик.
– Котяток! – жалобно просит девочка.
– В парке построили ледяные фигуры, – предлагает мать свой вариант.
– Отстой! – бурчит Фред.
– Не хочу! – гундосит Анита.
– Ну вот что, – выходит из себя Катарина. – Я еду в магазин, Анита ставит чашки в мойку, Фред гуляет с Барни. Вернусь – и вы скажете мне, что решили. Я не желаю слушать ваших споров! Не можете договориться – никуда не пойдете!
Она удаляется из кухни, страшно недовольная и собой, и детьми.
Через час Катарина возвращается, готовая к участи рефери в новой схватке. Она настроена услышать недовольные вопли и бесконечные жалобы, однако ее встречает подозрительная тишина, разбавленная голосами и сдавленным смехом, доносящимися из гостиной.
– Что происходит? – спрашивает Катарина у Патрика, который не замечает ее присутствия и продолжает что-то оживленно объяснять Аните.
– Играем в «Монополию», – объясняет Фред.
– А я банкир, – хвастает дочь.
– Я тоже, – тут же воинственно откликается сын.
– Они по очереди, – спокойно разводит сгустившиеся тучи начальник службы спасения.
– Да! – подтверждает в унисон дуэт.
– Вы впустили в дом незнакомого человека! – негодует Катарина.
– Он сказал, что знает тебя, – озадаченно сообщает девочка.
– Он показал удостоверение, – важно отвечает мальчик.
– И все же… – начинает Катарина.
– Будешь играть? – перебивает ее Патрик.
– Что?
– Будешь с нами?
– Где ты нашел коробку? – стыдливо вспыхивает Катарина. Конечно, она даже и не подумала отнести его подарки детям.
– Там, где ты ее оставила: в гараже. Так тебе раздать карточки?
– Валяй.
– Выбирай фишку.
Фишки путешествуют по кругу в течение нескольких часов, сопровождаемые феерическими возгласами:
– Мама, ты проскочила тюрьму!
– Ух ты, я на самой дорогой улице!
– Покупай скорее!
– Продай мне эти два дома!
– Плати штраф!
– Банкрот отправляется за решетку!
– Я приобрел вокзал!
– Мам, прикольно, у тебя больница!
– Я заработал больше, чем официанты получают на чай!
Чай с пирожными – отличное времяпрепровождение для богатых «монополистов», не обремененных заботами. Дети наперебой предлагают новому знакомому:
– Попробуй мое!
– Мое вкуснее!
– Отрежь мне, пожалуйста, немного шоколадного, как у Фреда, и половинку фруктового, как у Аниты, – обращается к Катарине Патрик. Одной чайной ложкой он закладывает в рот маленькие кусочки обоих пирожных и умильно сообщает застывшим с открытыми ртами проказникам:
– Восхитительно!
– Какие у нас планы? – непринужденно осведомляется он по окончании трапезы.
– У нас никаких, – тут же рапортует Фред. – А что вы предлагаете?
– Кино по выбору твоей сестры, игровые автоматы на твое усмотрение и ресторан по желанию мамы.
– Ты Санта? – доверчиво интересуется Анита.
– Почти, – подмигивает ей Патрик. – Так я не понял: вы согласны?
– Да! – стараются дети перекричать друг друга.
– А ты? – оборачивается мужчина к Катарине.
Причин отказываться нет – и ответ, естественно, положительный.
– Тогда одеваться живо-живо-живо, – подгоняет их «гость из Лапландии».
Через несколько часов он отнесет обессилевшую после мультфильма, прыжков на батуте и нескольких порций мороженого Аниту в кроватку. Катарина закроет дверь в комнату мгновенно уснувшего Фреда, утомленного аэрохоккеем, ралли и огромной пиццей. Мужчина и женщина встретятся в холле и нерешительно остановятся друг напротив друга, не зная, как правильно завершить этот день.
– Я пойду, – неуверенно скажет Патрик, не получив от Катарины приглашения остаться.
– Иди, – нехотя ответит она, и, когда он отвернется, все же окликнет: – Знаешь?
– Да?
– У тебя здорово получается договариваться с ними.
Патрик сделает шаг навстречу и, приблизив свое лицо к лицу Катарины так, что невозможно оторвать от него глаз, дыхания и стука сердца, спросит:
– Тебя научить?
– Спасибо, – только и сможет прошептать она.
Он попрощается с ней, легко коснувшись щеки теплыми губами, и исчезнет в сумерках, оставив ее стоять у входа в дом и с улыбкой нежно повторять такие простые и приятные слова:
– До завтра.9
Вчера недовольство главного редактора еще могло бы обернуться для Лолы если не трагедией, то большими переживаниями. Сегодня она стоит в студии, смотрит на результат своих трудов, и ей кажется, что пышащий табачным дымом дон Диего упрямо костерит кого-то другого.
– Это первый случай в моей многолетней практике, Долорес, чтобы журналист, работающий над одним материалом, настолько глубоко погружался в сюжеты, не имеющие ровным счетом никакого отношения к его теме.
– Это получилось случайно, – механически оправдывается репортер, наблюдая за плясками зулусов на экране.
– Ты увидела, что снег в ЮАР растаял, и случайно решила задержаться там на несколько дней?
– Посмотрите, здесь же пленки на целый фильм! Отснимем местных индейцев, махнем с Хосе на Тибет, посетим Помпеи. Я вам такой фильм о древних цивилизациях сделаю, Би-би-си позавидует!
– Во всем тебе надо быть лучшей, – слышит Лола уже знакомый укор.
– Что в этом плохого? – недоумевает девушка.
– Да только то, что ты один материал не доделала, а успела засыпать меня заявками еще на двадцать. То ты собираешься рассказывать об альпинизме на всей планете, то о красоте поэзии, а теперь вот ударилась в археологию. Ты разбрасываешься.
– Вовсе нет! Я хочу снимать и одно, и другое, и третье!
– И пятое, и десятое…
– Именно так!
– Как же я могу дать на это добро, если до сих пор не увидел целиком первой твоей работы?
– Разве недостаточно кадров, идеи, задумки?
– По одному замыслу и нескольким рейтинговым изображениям невозможно судить о классе готового фильма.
– Странно. Я привыкла, что по первым шагам матадора зрителю становится ясно, что именно ему предлагают: дешевый фарс или высокое искусство!
– Правила корриды не всегда работают в жизни, Лола!
– Я привыкла работать по ним и не собираюсь меняться.
– Тебе придется, если ты хочешь здесь работать.
– Не хочу!
– Что?! – вскипает главный редактор.
– Я не могу, – Лола старается говорить мягче, заметив, насколько сильно обидели ее слова пожилого человека. – Поймите, дон Диего, я очень признательна вам за все, что вы для меня сделали. Но я привыкла подчинять, а не подчиняться. Мне легче диктовать свои условия, а не принимать чужие. Вы собираетесь отложить эти материалы как ненужные, а я не могу допустить, чтобы они пылились на полке! Вы не хотите включать Шопена в бой быков и Пушкина в сугробы снега, а я чувствую, что они там необходимы как воздух.
– Ты не идешь на компромисс, Долорес. Таким, как ты, никогда не будет легко.
– Моя жизнь с самого начала не была простой.
– Чего ты хочешь? – устало спрашивает главный редактор.
– Хочу, чтобы вы простили меня и отпустили. И еще хочу забрать весь отснятый материал.
– Что ты собираешься делать?
– Я обещала одной пожилой женщине не сворачивать с выбранного пути, значит, для начала я доделаю свой фильм.
– Если ты уходишь с канала, я не смогу предоставить тебе оператора.
– Ничего. Я куплю себе «Бетакам».
– Куда ты поедешь?
Домой. Она поедет домой. Возможно, ее приютят «АВС» или «Секста» [119] . Но это будет потом. А пока она отправится туда, где сможет увидеть другой снег. В ее арсенале – опасный ледник, непролазная слякоть зимних проспектов, спокойствие неподвижных, одетых в морозную сказку лесов. Для полноты картины Лоле не хватает лишь одного впечатления, маленького снежного штриха: легкого скольжения горнолыжников по знаменитым альпийским склонам.
– В Италию, Австрию или Францию. Не знаю. Решу.
– Что ж, – принимает нелегкое решение дон Диего, – поезжай!
