Татьяна Осипцова - Сметенные ураганом
Света нисколько не раскаивалась, что вышла замуж за Шереметьева. Он положил к ее ногам весь этот недоступный прежде мир: Париж, отели и рестораны, дорогие наряды и драгоценности… Он постоянно находился рядом, и днем она почти не вспоминала Мишу, тот его нарочито вежливый взгляд, когда он подошел поздравить ее после регистрации.
Но приходила ночь…
Юрий хотел ее, хотел сильно, страстно, но подолгу сдерживал себя, и даже в самые интимные минуты ей казалось, что он следит за ней, будто ждет какого-то знака. Сперва она загоралась от его поцелуев, сладкая истома разрасталась внутри в предвкушении чего-то большего – но она открывала глаза и видела лицо Юры, и что-то вроде немого вопроса в его глазах… и возбуждение отступало. Она понимала, что он чувствует это, но ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Когда муж уже лежал рядом, закрыв глаза, на лице его Света не видела выражения блаженной усталости – как у Генки, например, или у Славки – и возникало ощущение, будто она чего-то недодала ему.
«Спросить, чего ему не хватает? Пресловутого оргазма? Может, я и испытываю его, мне же бывает приятно поначалу? Но я не собираюсь охать и вопить, подражая проституткам в порнофильмах».
Она недолго беспокоилась по поводу того, чего недостает Юре в постели. Вслух он своего недовольства не высказывал, и днем все у них было чудесно. Так зачем забивать себе голову? «Меня все устраивает, а если его нет – это его проблемы», – решила Света.
Но однажды ночью, когда муж ласкал ее, она вспомнила Мишу, и то, как они целовались в подъезде, как их тела цеплялись друг за друга, а она готова была отдаться ему в двух шагах от квартиры, где была Маня. Фантазия подсказала, что можно обмануть себя, не открывать глаз и представить, что это Мишины руки жадно стискивают ее, что это Мишины губы впились в грудь, что это… Она сладостно вздохнула, и лицо ее невольно изменилось…
– Лживая сука! – услышала она хриплый голос мужа и тут же очнулась.
Вскочив с постели, он торопливо закурил и, не выпуская сигарету изо рта, стал торопливо одеваться.
– Юра, ты чего? Что случилось? Что я сделала не так?
Он не отвечал и не смотрел в ее сторону. Через минуту его не было в спальне, еще секунда – и хлопнула входная дверь.
Всю ночь Светлана не сомкнула глаз. Муж явился под утро, вдребезги пьяный. Не раздеваясь, рухнул на постель и проспал до обеда.
Чтобы унять рвущееся наружу бешенство, она вышла прогуляться, но без Юры это оказалось бессмысленно: ни языка, ни денег в кармане. Заглядывая в витрины, она пошаталась туда-сюда по Рю де ла Пе, по улице Капуцинов добрела до Камбон, опять завернула налево, и по Рю Сент-Оноре дошла до громадного Пассажа. Идти туда с пустым карманом было неинтересно, и она, приняв решение наказать мужа молчанием за мерзкое поведение, направилась обратно в отель.
Но Шереметьев тоже не желал с ней разговаривать. Молча они пообедали, не выходя из отеля, в «L'Espadon», и так же, не проронив ни слова, вернулись в номер. Он щелкал пультом телевизора, Света тихо бесилась. В эту ночь муж к ней не притронулся.
А на следующий день Юрий вел себя как ни в чем не бывало, и она сочла за лучшее тоже сделать вид, будто ничего не произошло. Одного дня его мрачного молчания, пустого одиночества в незнакомом городе, в чужой стране, ей показалось достаточно. Конечно, будь они дома, в Питере – она бы выдержала характер, она бы дождалась, когда Юра приползет к ней на коленях и объяснит свое поведение, но здесь…
Накануне отъезда Света в радостном предвкушении паковала раздувшиеся от многочисленных покупок чемоданы.
– Я так по дому соскучилась!
– По сыну или по своему складу? – поинтересовался Юрий.
Света оглянулась.
– Ну да, я соскучилась и по работе.
– Тогда уж, кстати, коль разговор об этом зашел, я должен тебя уведомить, что ни копейки не дам на твой бизнес.
– Как?..
Она-то надеялась, что теперь, когда есть богатый муж, она развернется и купит второй склад. Да что там, она собиралась полбазы прибрать к рукам!
– А вот так! И не вздумай обвинять меня в жадности. Я достаточно щедр.
– Я и не говорю, ты столько мне всего подарил…
– Вот-вот, – кивнул он. – Я буду давать тебе деньги – покупай тряпки, цацки, автомобили. Но ни копейки на твою лавочку! И не вздумай обманывать и под видом покупки очередной шубки прикупить грузовичок для склада. Я буду следить за твоими расходами.
– Чем тебе не нравится мой бизнес? – возмутилась она. – Почему ты не хочешь мне помочь?
– Бизнес как бизнес, не лучше и не хуже других. А не дам я тебе денег потому, что не желаю содержать Улицкого, – он лживо-ласково улыбнулся: – Такой вот у меня каприз.
– Ты опять о старом? – недовольно сжала она губы.
– Когда проблема достаточно устареет, возможно, я и переменю решение. А пока помни: при нарушении конвенции сниму тебя с довольствия.
– Как это? – опешила она. – Кормить перестанешь?
– Нет, перестану давать деньги на тряпки, автомобили и брюлики. Не забывай, моя прелесть, что шнурочек от мешка с золотом у меня руках.
К концу медового месяца Света поняла, что брак с Шереметьевым повернул ее жизнь на сто восемьдесят градусов. С ним она отдохнула от беспросветной работы и мыслей о добывании денег. Юра умел сделать жизнь веселой и непринужденной. Но также она осознала, что этот человек всегда будет хозяином положения. Он делает лишь то, что хочет, и плевать ему, если ей это не по душе. Почти всегда он был невозмутим, но под этой невозмутимостью чувствовалась непреклонная сила, и она понимала: лучше ей не выводить мужа из себя.
И хотя она не полюбила Юру – ведь сердце ее принадлежало другому, – но жить с ним было интересно и приятно.
Глава 18
По возвращении в Петербург Юрий отказался переселиться в Светину квартиру, и она решила, что лучше продать ее, а деньги пустить в дело. Пока они жили в комфортабельной гостинице, но Светлане не терпелось заняться постройкой собственного дома. Она торопила мужа.
– Хорошо, дорогая, – согласился он, – даю тебе карт-бланш, поскольку мне заниматься этим некогда. Конечно, я сильно рискую, доверяясь твоему вкусу, но будет даже интересно посмотреть, что ты наваяешь. Нанимай сама и архитекторов, и строителей, и дизайнеров.
Света была в восторге от предоставленной ей свободы.
– О, я построю самый шикарный дворец на Каменном!
– Зачем тебе дворец?
– Мы станем принимать гостей. А внутри он будет отделан не хуже, чем наш номер в отеле «Ритц». Да, – опомнилась Света, – а у тебя хватит на это денег?
– Денег хватит, – кивнул он насмешливо, – только вот кого ты собралась приглашать?
– Ну, всех наших, потом одноклассниц, потом Манькиных однокурсниц – я многих из них знаю. Ну и твоих друзей, тех, что были у нас на свадьбе. Я бы хотела поближе с ними познакомиться.
Вскоре Света стала своей в компании, часто посещающей Юрин клуб и другие ночные заведения Питера. Все это были люди, совсем недавно разбогатевшие, порой не блиставшие образованием или хорошими манерами, но Свете нравилось их общество. Эти мужчины чувствовали себя хозяевами жизни, держались непринужденно и независимо, легко говорили о миллионных контрактах и так же легко просаживали тысячи долларов в казино. Женщины – жены или подруги питерских нуворишей – приняли ее в свой кружок, где разговоры велись о модных курортах, нарядах, драгоценностях, салонах красоты. Светлана как губка впитывала сведения о том, куда было модно ездить этой зимой, и что на будущий сезон это местечко наверняка уже наскучит новым русским; что косметические операции ни в коем случае нельзя делать в России, только в Англии или во Франции; что духи от Кензо пришли на смену Диору… Она еще мало смыслила в богатой жизни, однако быстро училась. И немного свысока смотрела на своих новых приятельниц, делившихся хитростями, на которые приходится идти, выклянчивая у мужа очередной подарок. Желая вызвать их зависть, она как-то обронила небрежно:
– А мне Юрик никогда ни в чем не отказывает.
– Дорогая, ты слишком мало живешь с ним. Вот Стелла говорит… – Инна, подруга торговца цветными металлами, запнулась, будто проговорилась нечаянно, но Света заметила, как злорадно блеснули ее глаза.
– Кто это, Стелла?
– Ой, это уже старая история, зачем тебе?
Остальные женщины за столиком многозначительно переглянулись. Было видно, что им не терпится поведать жене Шереметьева про любовницу.
– Есть здесь одна танцовщица, вернее, стриптизерша, у шеста крутится. Юра больше двух лет ее содержал, а потом уступил как переходящее красное знамя Сереже Якушеву. Так вот, Стелла рассказывала, что Шереметьев может быть щедр по-царски, но если упрется рогом – копейки у него не выклянчишь. Да все мужики одинаковые…
Светлана сделала вид, что ее вовсе не тронул рассказ о Юриной прежней пассии. Должно быть, речь о той рыжей, догадалась она.
