Татьяна Осипцова - Сметенные ураганом
Она послушно вытерла глаза и высморкалась.
– Что за новость?
– Вы помните, я говорил, что ни одну женщину в мире не хотел так, как вас. Так вот – я все еще вас хочу.
От возмущения Света даже всхлипывать перестала. Вскочив на ноги, она зашипела, чуть не брызгая слюной:
– Да как у вас наглости хватило явиться ко мне в такой день со своими гнусными предложениями? У вас… нет сердца, и совести тоже нет! Убирайтесь вон из этого дома!
– Хоть бы дослушали… – Он тоже встал и, глядя на нее сверху вниз с легкой усмешкой, завершил: – Я предлагаю вам руку и сердце. Как вам новость?
Она смотрела на него, широко распахнув глаза. Он шутит? Ведь он твердил, что не из тех, кто женится. Либо она пьяна, либо Юра рехнулся. Но он не был похож на сумасшедшего. Напротив, он говорил совершенно невозмутимо:
– Я хочу вас с того первого дня, когда вы чуть не пробили мне голову булыжником. Так или иначе – я всегда хотел вас. Но теперь, дорогая, когда у вас завелся кое-какой капитал, вы вряд ли придете ко мне предлагать себя в обмен на деньги. Значит, другого варианта у меня нет – только женитьба.
– Опять ваши мерзкие шуточки?
– Отнюдь. Конечно, не слишком тактично делать подобное предложение, как говорится, у гроба… Но у меня есть причина поторопиться: завтра я уезжаю, и надолго. Где гарантия, что, когда я вернусь, вы не окажетесь замужем за очередным мелким торговцем? И мне опять ждать, пока вы овдовеете? Я немного подумал и решил, что лучше использовать представившийся шанс и жениться на вас сейчас.
Глаза его искрились весельем, но было в их глубине еще что-то, непонятное, напряженное.
Совершенно невероятно – Шереметьев предлагает выйти за него замуж! Когда-то она мечтала как следует помучить его, показать свою власть, поиздеваться, если услышит такое предложение. И вот сейчас она его услышала, но понимала, что поиздеваться не получится.
– Я никогда больше… не выйду замуж, – прошептала она, чувствуя, что от волнения не в силах смотреть на него.
– Почему?
– Я… я не люблю вас.
– Что-то не припомню, чтобы в предыдущих ваших замужествах любовь играла существенную роль… Итак, вы готовы подумать о моем предложении, пока я буду отсутствовать?
Он осторожно взял ее за подбородок, приподнимая лицо. Света отвела его руку.
– Юра, я не стану откладывать. Лучше сразу скажу. Я не хочу больше выходить замуж!
– Ерунда. Все женщины этого хотят.
– Все хотят, а я не хочу!
– Прелесть моя, вы ведь ни разу не были замужем по-настоящему. В первый раз вы вышли замуж из упрямства, во второй – из-за денег… Почему бы теперь не вступить в брак ради удовольствия?
– Глупостей не говорите! Удовольствие… Разве что для мужчин!
Юрий расхохотался, и она кинула на него гневный взгляд.
– Совесть бы поимели!
– Я ведь говорю – вам не повезло. Вы выходили замуж за мальчишек, ни черта не понимающих в любви. Почему бы теперь для разнообразия не выйти за человека опытного, знающего, как обращаться с женщинами?
– Вы самонадеянный тип, и вообще, наш разговор слишком далеко зашел.
– Но с каждой минутой становится все интересней. Итак, назначайте день свадьбы. Я готов подождать какое-то время. Пара месяцев – это уже прилично?
– Вы что, не поняли? Я не дала согласия.
– Мне упасть на колени? – совершенно неожиданно для нее он сделал это и театральным тоном продекламировал: – О Светлана! Лишь пылкость чувств заставляет меня в столь неподходящее время делать вам предложение руки и сердца. Но долее я не в силах сдерживать свою страсть! И не в силах скрывать, что нежное дружеское чувство, которое я всегда испытывал к вам, со временем переросло в чувство более глубокое, более прекрасное! Вы, наверное, уже догадались? Это любовь повергла меня к вашим стопам.
– Прекратите паясничать! Встаньте сейчас же!
– Не встану, – рассмеялся он и тут же поднялся. – Если не пообещаете выйти за меня, как только я вернусь, – я никуда не уеду и буду петь под вашими окнами серенады, пока не добьюсь согласия.
– Повторяю: я вообще ни за кого не хочу выходить замуж!
Юрий вопросительно смотрел, а она вдруг представила Мишу. Она увидела его в весеннем березовом лесу – юного, романтичного, красивого и сильного. Он-то и был настоящей причиной, из-за которой Светлана не хотела снова выходить замуж, хотя, в принципе, не возражала бы против Шереметьева – порой ей даже нравился этот самоуверенный наглец. Однако в глубине ее души теплилось тайное желание сохранить себя для Миши.
Света вспомнила о нем – и лицо ее смягчилось, стало мечтательным. Давно Юрий не видел ее такой. Некоторое время он смотрел на затуманившиеся, широко раскрытые карие глаза, на губы, которые тронула нежная улыбка, и вдруг, после короткого вздоха у него вырвалось:
– Какая же ты дурочка!
И прежде чем она вернулась к действительности, крепкие мужские руки уверенно обхватили ее, как много лет назад в автомобиле, и пол будто пошатнулся, и нахлынула беспомощность. Романтическое юное лицо расплылось в тумане… Юрий запрокинул ей голову и поцеловал, насильно раздвигая дрожащие губы, будя те странные ощущения, которые лишь раз, чуть-чуть, испытала она давным-давно, ранним весенним утром. Она сделала слабую попытку освободиться, но он еще сильней прижал ее, в то же время немного отстранившись, и посмотрел на поднятое к нему бледное лицо с полузакрытыми глазами. Когда он вновь впился ей в губы, она ответила на поцелуй, и сердце ее заколотилось как бешеное, а мелькнувшая на краешке сознания мысль: «Что я делаю? В такой день… Я не должна…» утонула в вихре нахлынувших ощущений, прежде неведомых.
Прошел миг или вечность. Наконец, оторвавшись от ее губ, он властно спросил:
– Да? Ну, говори, я не слышу… Да?
– Да, – послушно прошептала она.
И когда поняла, на что согласилась, это уже не казалось неестественным или кощунственным. Голова слегка кружилась от его поцелуев, но ей вовсе не хотелось, чтобы он прекращал.
Юра вновь наклонился, впился поцелуем, а затем, взяв за плечи, оторвал от себя, пристально вглядываясь в лицо.
– Ты сознательно согласилась? Не возьмешь слово назад?
– Нет, – тихо промолвила Света и вновь потянулась к нему, но он не дал.
– Посмотри мне в глаза. Ты так сказала из-за моих денег?
– Ну что ты, Юра! – возмутилась она, впрочем, не слишком искренне.
– Я предупреждал, что стерплю от тебя все, кроме вранья. И не хлопай ресницами, я не дурак и вижу тебя насквозь. Я жду ответа, ну так что, ради денег?
– Ну… отчасти, – нехотя призналась она.
Он рассмеялся. Видно было, что его не удивил такой ответ.
– Ну согласись, Юра, деньги ведь лишними не бывают? С другой стороны, я знаю тебя давно, с тобой никогда не бывает скучно, хоть ты порой и бесишь меня… В общем – ты мне нравишься.
– Только нравлюсь?
– Если я совру – ты ведь поймешь? Ты сам говорил – не врать.
– В данную минуту мне было бы приятнее услышать: «Я люблю тебя, Юрочка!»
Совсем отпустив ее, он странно улыбался, вроде бы слегка обиженно. Сжав руки в кулаки, он засунул их в карманы.
Из чистого упрямства она сказала:
– Зачем нам с тобой все эти глупости? Я сказала, что ты мне нравишься. Ты сказал, что хочешь меня.
– …твою мать… – тихо, но отчетливо выругался он. – Какой цинизм…
– Не ругайся!
– Придется тебе терпеть и ругательства, и еще много чего – это будет частью платы за то, что мои денежки попадут в эти прелестные ручки, – и, неожиданно склонившись, он поцеловал по очереди обе.
– Я не стала врать, потому что ты и так самодовольный тип. Ты ведь и сам не влюблен в меня, верно?
Он покачал головой, синие глаза прищурились:
– Нет, моя прелесть, я не влюблен в тебя. А и был бы – так ты станешь последним человеком, которому я в этом признаюсь. Жаль мне того несчастного, который действительно тебя полюбит, – его ждет незавидная участь.
Юрий рывком притянул ее к себе и снова поцеловал, жадно, грубо, больно. И ему было безразлично, отвечает ли она на поцелуй. Рука его нашла ее грудь и крепко стиснула. Света тут же оттолкнула его.
– Прекрати сейчас же!
Она стояла с видом оскорбленного достоинства, а Шереметьев лишь ухмыльнулся:
– Не разыгрывай девственницу, дорогая, я прекрасно помню, что ты дважды была замужем, – и добавил примирительным тоном: – На обратном пути я заскочу в Париж, куплю тебе подвенечное платье и обручальное кольцо с бриллиантами.
– С бриллиантами? – оживилась Света. – Дорогое кольцо?
– Неприлично дорогое, – утвердительно кивнул он и, открыв дверь, вышел в коридор. Несколько растерянная, она последовала за ним.
– Ты что, уходишь?..
– Какой бы наглостью я ни обладал, – осклабился Шереметьев, натягивая тонкого драпа пальто, – но все-таки не осмелюсь занять еще не остывшее после господина Смирнова место в твоей постели.
– Ты просто невыносимый тип! Знаешь, если ты не вернешься, я не буду страдать.
