Александр Смирнов - Раб и Царь
Юрист встал перед директором и приготовился к любым неожиданностям.
– Ну что? – спросил его Раб.
– Всё сделано, как вы и приказывали.
– Видите, значит, можно, если постараться? А почему так долго?
– Проблемы с нотариусом были.
– Решили проблемы?
– Так точно, Владимир Николаевич.
Раб взял у юриста документы и стал их просматривать.
– Эти документы у вас останутся, или их…
– Нет, нет, никаких или, – не дал договорить ему Раб. – Пускай побудут у меня.
Он как-то хитро улыбнулся и добавил:
– У меня ещё есть время, чтобы подумать.
В этот же день Рабу позвонил Серый.
– Две недели прошло, – напомнил он Владимиру.
– У меня всё готово.
– Вот и прекрасно! Я пришлю к тебе человечка, передашь ему всё.
На этом разговор закончился.
В психиатрической клинике ещё не было такого случая, когда её пациентами становились практически все члены одной и той же семьи.
Вначале в ней побывала жена Рабова, потом в ней поселился его отец, а теперь и сам Рабов-младший нуждался в её услугах.
Осматривая больного, врач не обнаружил никакой патологии, хотя признаки психического расстройства были налицо.
– Ну что ж, всё не так уж плохо, – сказал доктор, закончив осмотр, – патологии, слава Богу, нет, а вот небольшое расстройство… Учитывая то, что вам пришлось пережить в последнее время, это вполне естественно. Вы правильно сделали, что обратились к нам. Полежите, полечитесь, и всё восстановится.
– Сколько? – спросил Раб.
– Что, сколько? – не понял врач.
– Полежать сколько?
– Я думаю, месяца хватит. Условия у нас хорошие. Если хотите, мы вас разместим в отдельной палате.
– Естественно, в отдельной!
– Вот и договорились, – подытожил доктор, – сейчас я провожу вас.
Однако отдохнуть и расслабиться у Владимира не было времени. С утра до вечера его мозг напряжённо искал выход из создавшейся ситуации. Он ходил по палате и разговаривал сам с собой, прокручивая то одни, то другие варианты.
– Сдать его? – спрашивал он сам себя.
– Невозможно. Нет никаких доказательств.
– Устроить разборку и грохнуть?
– Тоже не вариант. Он скорее меня грохнет. Кто-кто, а он профи в этих делах, – отвечал себе Раб.
– Единственный вариант – это втянуть его в какую-нибудь авантюру и запутать так, чтобы он и пикнуть не смог.
– Но где на это взять время? И как я запутаю, если он там, а я здесь?
– Поручить это Стасу или заму?
– Нет, эти крысы сразу перебегут на сторону сильного.
Изо дня в день голова была занята одними и теми же мыслями. Они угнетали его, давили, уничтожали как личность. Он не мог не думать на эти темы и не мог найти выхода из той ситуации, в которой оказался. Казалось, что он действительно вот-вот сойдёт с ума. Единственное, что его отвлекало от этих мыслей, были посещения сотрудников. Они навещали больного, приносили ему передачи, а самое главное – говорили со своим начальником на отвлечённые темы. Именно в эти минуты мозг больного получал небольшую передышку в своей тяжёлой и изнурительной работе. Раб понимал это и ждал этих встреч. Он даже никогда не открывал пакеты и коробки с передачами при посещении. Он уносил их в палату и открывал один, для того, чтобы хоть на несколько минут думать не о своих проблемах, а о чём-нибудь другом, хотя бы, о гостинцах. При каждом посещении он просил, чтобы его навестили снова, и как можно скорее. Однако ближайшее окружение директора не могло ходить к нему часто, и вскоре Владимира стали навещать сотрудники, которых он даже не знал в лицо. Директор не любил таких визитов, он, как ребёнок, обижался на своих помощников и обвинял их в бездушии и невнимательности к нему.
– А что, сами не могли прийти? – спрашивал он у навестившего его незнакомого парня.
– Им некогда. У них сделка какая-то срывается, вот они меня и послали.
– Вот так всегда и бывает, – продолжал ворчать больной. – Как директор у руля, так и ночью с кровати сдёрнуть не постесняются, а как заболел, так у них сделка какая-то. Какая сделка?! – вдруг закричал на испуганного паренька директор. – Почему я не знаю?
– Мне не сказали, – пробормотал паренёк.
– Вот иди и узнай! Завтра придёшь и доложишь, – приказал ему Раб.
– Хорошо. Вам ещё передачу велели передать. – Парень протянул директору небольшую коробку.
Раб взял коробку и посмотрел на парня.
– Что там?
– Не знаю, – снова испуганно пролепетал парнишка, – мне не сказали.
– Ну ладно, иди. А завтра придёшь и расскажешь мне про сделку. А, впрочем, не надо. Передай, пусть Стас сам придёт, нечего посылать, кого ни попадя.
Парень ушёл, а Раб с коробкой пошёл к себе в палату.
В палате он положил коробку на стол и стал открывать её.
– Сделка у них, – ворчал он, открывая коробку. – Передачкой хотели отделаться. Опять этих яблок и апельсинов накупили, их уже девать некуда.
Владимир понюхал коробку.
– Дерьмом каким-то пахнет, – продолжал ворчать он.
Наконец коробка была открыта. В ней лежало что-то большое и круглое, покрытое белой тряпкой, а поверх тряпки была записка. Владимир взял записку и начал читать: «Ты, видимо, решил взять тайм-аут, чтобы подумать, как кинуть меня? Здесь лекарство для твоей жадной башки, чтобы быстрее думалось».
Владимир сдёрнул тряпку и онемел. Под тряпкой лежала голова его сына.
Нечеловеческий вопль заставил вздрогнуть всю больницу. Через мгновение к палате бежали санитары и врачи. Санитары навалились на больного, который бился головой о стену, и надели на него смирительную рубашку.
Вот теперь у больного действительно была патология, теперь уже никто не сомневался, что ему необходима психиатрическая помощь, теперь врачам было, что лечить.
Раба перевели в другую палату. Он лежал привязанный к кровати. К больному больше никого не допускали. Даже следователю, который хотел поговорить с ним, было запрещено входить в палату.
Раб в основном спал. Когда он просыпался, то начинал рвать бинты, которыми был привязан, и кричать.
– Это я убийца! Позовите следователя! Это я убил свою мать, отца, жену, а теперь и сына! Вы слышите? Вы не имеете права меня здесь держать, я должен сидеть в тюрьме!
Но на крики больного никто не реагировал. Сёстры делали ему укол, и больной успокаивался, погружаясь в глубокий сон.
В квартире у Нины Фёдоровны все часы были остановлены, зеркала и люстры закрыты чёрными накидками, и сама она вся была в чёрном. Казалось, что в квартире кроме чёрных не было больше вообще никаких красок, за исключением головы хозяйки, она единственная была ослепительно белой. На диване были раскиданы альбомы, из которых она вынимала фотографии и раскладывала их на большом круглом столе. На фотографиях были запечатлены её муж, дочь и внук.
Нина Фёдоровна вытащила из альбома фотографию и стала рассматривать её. На ней был внук – Димочка. Ему тогда только что исполнилось семь лет, и он в новой школьной форме, с ранцем за спиной, позировал на фоне гимназии. Нина Фёдоровна хотела положить фотографию на стол рядом с фотографией дочери, но карточка выпала из её рук и упала к ногам. Женщина хотела поднять фотокарточку, нагнулась за ней, но потеряла равновесие и упала.
Нину Фёдоровну так и обнаружили лежащей на полу с карточкой внука в руках. Врачи зафиксировали смерть, а участковый опечатал квартиру, потому что жить в ней было уже некому.
Вместо месяца Владимир пробыл в больнице целый год. Вернувшись в фирму, он занял своё рабочее место и хотел начать работать, но неожиданно осознал, что не знает, с чего начать. Директор не владел информацией. Он не знал, что сейчас делается на его предприятии, не знал, чем заняты его сотрудники, а самое главное, не знал, что надо делать завтра. Сотрудники, которые год назад только успевали получать от него указания, теперь вполне обходились без них. Телефон, который трезвонил без умолку, теперь молчал. Компаньоны, которые раньше работали с ним, теперь переключились на его помощников. Генеральный директор понял, что он лишился реальной власти. Фирма больше не нуждалась в нём, она прекрасно обходилась без генерального директора. «Нужно всё начинать заново, – подумал директор. – Необходимо вызвать главного бухгалтера и получить от него отчёт о работе предприятия за год».
Директор вызвал к себе секретаршу.
– Вызовите ко мне…
Неожиданно зазвенел телефон. Кто бы только мог знать, как рад был директор этому звонку! Это звонили ему, значит, он не забыт, значит, он ещё был кому-то нужен. Владимир с быстротой молнии встал со стула и схватил телефонную трубку.
– Рабов слушает! – радостно вырвалось у него.
– Поправился, значит? – услышал он голос Серого.
Внутри у директора как будто что-то оборвалось. Ноги его подкосились и он не сел, а почти упал на стул.
– Ты должен передать коттедж, – продолжал Серый.
