Лара Продан - Тонкая нить судьбы
«Вот оно, время мое пришло. Угловатый здесь. Война идет. Лихие пули свистят. Любая из них может не пролететь мимо, застрять в сердце ненавистного Угловатого.»
От этих мыслей Алексею стало жарко. Он расстегнул ворот гимнастерки, скинул шапку с головы и стал ртом жадно хватать морозный воздух, как будто задыхался. Потом резко встал, прошел по скрипучему снегу метров двадцать, остановился, развернулся и вернулся на прежнее место. Затылок продолжал ныть, в висках по-прежнему стучало. Капитан не получил удовлетворения от предоставленной возможности.
«Нет, я не убийца. Угловатый должен знать, за что будет наказан. Я буду судьей и палачом в одном лице. Только, когда, когда … Надо обдумать… Надо решить…» Ухтомский решительно прошел к командирской землянке, остановился на миг перед входом, открыл дверь.
– Разрешите войти, товарищ полковник. – обратился Алексей к командиру полка.
– Вошли уже. Что у вас, Алексей Николаевич? Что-то новое вспомнили?
Угловатый сидел за столом и исподлобья наблюдал за Ухтомским. От него, опытного опера, не укрылось бледность лица Алексея, ходящие желваки по щекам, выдававшие внутренне волнение и напряжение. Степан сразу же почуял, что Ухтомский что-то задумал.
– Я вас слушаю, капитан. – внимательно глядя на Алексея, произнес командир полка.
– Товарищ полковник, разрешите показать товарищу младшему политруку расположение полка. Он – человек новый, ему интересно, наверное, будет – браво обратился Ухтомский с первой, пришедшей на ум просьбой.
– А там я соображу, как мне поступить – решил про себя Алексей.
Угловатый, будучи трусливым по природе своей, испугался. В его планы не входило оставаться один на один с Ухтомским. Когда Алексей вышел после доклада, Степан сразу для себя решил, что при первом удобном случае он покончит с князьком. Но выглядеть это должно, как естественная гибель. Война есть война. Он тоже подумал про шальные пули. Полковник вопросительно посмотрел на Угловатого, который отреагировал быстро.
– Спасибо, капитан. Я имел возможность все посмотреть. Вы идите, отдыхайте – с долей издевки в голосе ответил Степан.
Ухтомский зло сверкнул глазами в сторону Угловатого и с разрешения полковника вышел из землянки.
На следующий день денщик полковника доложил, что командир полка требует Ухтомского к себе.
– Товарищ полковник, разрешите войти – открывая дверь в землянку спросил Алексей.
– Входи, Алексей Николаевич. Чаю хочешь? – как-то совсем по-домашнему спросил командир. – Садись. Будь гостем. Поговорить с тобой хочу. Прояснить для себя кое-какие детали. Ты не против? – обратился к Ухтомскому хозяин землянки.
Алексей был удивлен. Командира полка он знал всего два месяца. При первом знакомстве Валерий Георгиевич, так звали полковника, показался Алексею суховатым и чересчур жестким человеком. Он требовал от всех четкого выполнения приказов, не любил, когда мямлили, разговаривая с ним, относился ко всем ровно не взирая на звания и заслуги, не приветствовал панибратства.
– Спасибо, товарищ полковник. Я уже завтракал и чай пил – слегка сконфуженно ответил капитан.
– Да не тушуйтесь, Алексей Николаевич. Я пригласил вас поговорить, не как командир с подчиненным. Садитесь, вот кружка, наливайте себе чайку. Согреетесь, да за чаем и разговор легче пойдет. Более крепкого напитка не предлагаю. Во-первых не уважаю, во-вторых, в нашем разговоре важна трезвая голова – мягким, совсем незнакомым для Ухтомского голосом произнес полковник. Ухтомский еще больше удивился, но принял приглашение командира. Валерий Георгиевич внимательно следил за капитаном, осторожно наливающего крутой кипяток в кружку, затем из небольшого металлического чайника крепкую заварку. Когда Алексей сделал первый глоток, полковник улыбнулся.
Нравился ему капитан. На таких положиться можно, не предаст. Лицо светлое, открытое. Взгляд прямой, твердый, уверенный. Другое дело новый политрук. Глаза бегают, смотрит исподлобья, взгляд злой, вечно чем-то недоволен. При первом знакомстве с ним, командиром полка, Угловатый усмехнулся и язвительно спросил:
– Что, из бывших, полковник? Читал я ваше дело. Присматривать и за вами буду. Не верю я в искреннюю любовь к советской власти таких как вы.
Валерий Георгиевич внимательно посмотрел в глаза младшему политруку и ответил с достоинством:
– Ваше право, младший политрук, верить людям или нет. А я защищаю свою Родину, а не таких как вы.
– Ну-ну – только и смог буркнуть себе под нос Угловатый.
– Капитан, как вам новый младший политрук? – задал в лоб вопрос командир. Полковник не любил юлить, заходить издалека. Будучи потомственным офицером Валерий Георгиевич был приверженец быстрых решений. Алексей не ожидал этого вопроса и с удивлением посмотрел на командира.
– Мне по уставу не полагается обсуждать кандидатуру политрука, товарищ полковник. – вставая со стула ответил Ухтомский.
Полковник внимательно посмотрел на капитана.
– Неужели ошибся? – подумал он – Сядьте… Мы с вами одного поля ягоды. Вы бывший князь, я тоже. Революцию я принял молодым юнкером. Тогда мне казалось, что передо мной открываются новые горизонты. Я готов был служить своей России и никакие большевики не являлись для меня преградой. Для меня превыше всего интересы родины, России, ее народа. И плевать я хотел на таких как Угловатые. Поверьте мне, я достаточно повидал их за пять лет лагерей. Думают, что пролетарско-крестьянское происхождение обеспечивает им зеленую дорогу в жизни. Это от глупости и лености. Таких много. Но не большинство. Угловатого я сразу раскусил. Подленькая, мелкая душонка, любитель урвать то, что плохо лежит и проехаться на чужом горбу. Держитесь от него подальше, Алексей Николаевич. Заметил я вашу немую перебранку, глазами так и сверлили друг друга… Что произошло между вами?
Алексей слушал командира опустив голову. Он не мог сообразить, как ему поступить. С одной стороны, полковник вызывал у него доверие, и Алексей хотел бы рассказать ему о своем желании уничтожить Угловатого. С другой, Ухтомский понимал, что это его и только его проблема. Поэтому решать ее надо ему одному и посвящать кого-либо в это не стоит никого.
– Ну, Алексей Николаевич, я жду. – донеслось до капитана. – Не бойтесь. Я давно за вами наблюдаю. И только, когда увидел вас вместе с Угловатым, понял причину вашей постоянной нервозности. В вас сидит желание отомстить. Я не знаю за что, думаю основание достаточно серьезное Но, капитан, хочу предупредить, что человеком управляет тот, кто его злит. Это не моя мысль. Примерно так сказал великий Ницше. В вашем состоянии вами управляет Угловатый. И вы можете наделать глупостей. Убить его, а ведь вы именно этого хотите, самое простое, что можно сделать.
Алексей слушал полковника внимательно и принял решение довериться ему.
«В конце концов мне нужен союзник. А лучшей кандидатуры, чем командир полка, сыскать трудно.» – подумал Ухтомский.
Налив кипятку в кружку и разбавив его заваркой, капитан, глядя во внимательные глаза полковника, стал рассказывать свою историю отношений с Угловатым.
– Да, редкий подлец – вырвалось у Валерия Георгиевича, когда Алексей закончил свой рассказ. – Знаете, капитан, в жизни, как в шахматах, побеждает тот, кто думает на несколько ходов вперед. Комиссар хоть и подлец, но далеко не глупый человек. Он сделает все, чтобы воспользоваться нынешней ситуацией. Правда, как все подлецы, Угловатый труслив. И вряд ли пойдет на открытое противодействие вам, капитан. Наверняка, он подумал о нечаянных пулях, минах и тому подобное.
– Валерий Георгиевич, объясните, вам – то зачем надо помогать мне в этом недобром, хоть и справедливом деле? – перебил командира Ухтомский.
Полковник вновь внимательно посмотрел на своего подчиненного, подсел к нему поближе, придвинув табуретку, на которой сидел, и тихо ответил:
– «Когда я сидел в лагере, был там один профессор. Тихий, очень интеллигентный, преданный своему делу ученый, который кроме своей науки о букашках и таракашках ничем не интересовался. Он был соседом вот такого, как Угловатый, выскочки из народа, которому приглянулась квартира профессора. И донес сосед на профессора. В результате страна потеряла хорошего гражданина, а советская, да и мировая наука – сильного ученого. Его расстреляли, как врага народа.
Полковник замолчал, закрыл глаза, по щекам гуляли желваки. Молчал и Ухтомский. Алексей вспомнил историю своего брата Леонида. Через минуту Валерий Георгиевич продолжил:
– Считаю, что Угловатый и ему подобные ничего общего не имеют ни с народом, ни с советской властью, которой они прикрываются. Это балласт. А от балласта надо освобождаться. И чем быстрее, тем лучше. Иначе он подомнет под себя всё и всех.
В дверь землянки постучали, не дожидаясь приглашения она была отворена, и на пороге показался Угловатый. Первой реакцией младшего политрука было уйти, но потом в его глазах вспыхнули огоньки ненависти и бесчестия.
