Марина Алиева - Собственник
Довгер отпил из чашки и поставил её на столик.
– Жаль. Очень жаль. Это был величайший ум. А ваш дядя – добрейшее сердце. Я долго не мог понять, почему же и Вася тоже стал гибнуть. Вы простите, что так фамильярно его называю, но в последние дни мы очень сблизились, и многое, очень многое в натуре вашего дяди стало мне понятно. Его сущность составляло прошлое, и чувство вины перед этим прошлым. Сначала родители, которым, как он считал, уделял мало внимания, потом сестра, потом девушка-мечта… Все, кто так или иначе уходили из его жизни, оставались в памяти незаживающей раной. А память затягивала в свой омут, с каждым годом, все глубже. Ваше присутствие на какое-то время привязало Васю… Василия Львовича к действительности. Но лишь на время. Повзрослев, вы вылетели из гнезда, и память тут же наверстала упущенное…
Соломон Ильич снова взял чашку и сделал большой глоток, не поднимая глаз на меня.
– Вы поймите, Саша, – продолжил он после долгой паузы, – Олег Гольданцев создал соединение, почти что думающее. Но, к сожалению, отделять зерна от плевел оно может только тогда, когда они перемешаны. Одни только зерна и одни только плевела для эликсира большой разницы не представляют. Сегодня, совершив убийство, вы пережили колоссальный духовный стресс. Все, что не имело отношения к убийству, в тот миг перестало существовать. И эликсир получил в свое распоряжение субстанцию, (уж простите за такое слово), не имеющую противоречий. Думаю, поэтому он и замкнулся так быстро. Но о том, что будет теперь с вами, я представления не имею. Могу лишь надеяться, что мир, который строится сейчас внутри вашей новой сферы, не станет миром сплошных кошмаров.
Мы помолчали. Что уж тут было говорить?
Ещё когда Довгер готовил себе чай, я успел рассказать ему историю своих взаимоотношений с Гольданцевым-младшим, и выслушал в ответ множественные сожаления в том, что не удалось приехать раньше.
– Валентина позвонила мне в тот же день, когда вы были у неё, и я сразу же сорвался с места, – горевал Соломон Ильич. – К сожалению, живу сейчас за границей. Сами понимаете, не ближний свет…
Тогда же я задал и вопрос о его чудесном воскрешении. Но Довгер покачал головой, пообещав все объяснить позже. Его слишком взволновало то, что произошло со мной и с Гольданцевым. Но, вот теперь это «позже», кажется, и наступило. С эликсиром все пока ясно… По крайней мере, требуется время, чтобы стало ясно все. Гольданцева воскресить мы не сможем. Оставалось прояснить две вещи: как Довгеру удалось воскреснуть, и зачем он вырвал листки из дядиного дневника?
– А вы, кстати, его сожгли? – спросил Соломон Ильич.
– Нет. Спрятал.
– Я так, почему-то и думал. А куда?
– Не скажу. Вы и так уже успели вырвать из него почти половину…
– А-а, да. Было. Но там ведь ничего такого… Только обо мне. Я посчитал, что имею право…
Вот это было новостью даже для меня, равнодушного почти ко всему!
– Вы, что же, хотите сказать, что мой дядя почти половину своих воспоминаний посвятил вам?!
– Не столько мне, сколько моему рассказу о клане Довгеров… Ладно, Саша, все равно придется объяснять вам свое «воскрешение», так что, объединим оба вопроса, и начну я… Да с самого начала и начну.
Глава третья. Что, где, когда и, самое главное, зачем
– Среди людей, помогавших Галену врачевать, был молодой еврей по имени Довгир. Знаменитый лекарь купил его, то ли у хозяина большого каравана, то ли у торговца гладиаторами – об этом в семейном предании Довгеров точных сведений нет. Более того, из поколения в поколение появлялись такие, кто вообще придерживался третьей версии. Вроде бы Довгир был одним из многочисленных потомков жителей Кумранской общины, разгромленной в первом веке, и сам пришел к Галену, чтобы передать ему кое-какие, ещё не утерянные, знания и поучиться его искусству. И будто бы из их бесед об укладе жизни в общине и родились первые теоретические предпосылки для создания эликсиров.
Существовали в клане Довгиров версии и более смелые, но речь сейчас не о них. Что бы ни положило начало созданию эликсиров, финал, в любом случае, был однозначен: Гален свои открытия решил от человечества утаить.
Естественно, возникает вопрос, почему он их просто не уничтожил? Но, во-первых, надо понять ученого, который заглянул в мастерскую самой Природы. Как в таких случаях говорится – рука не поднялась. А во-вторых, Гален свято верил, что в своем развитии человечество непременно достигнет таких духовных высот, что окажется, наконец, достойным узнать величайшие тайны. Своих современников он считал слишком жестокими и праздными.
Одним словом, незадолго до смерти, великий врач поискал достойного среди учеников, и избрал Довгира хранителем своих тайных записей, с тем, чтобы передавать их из поколения в поколение на определенных условиях. Условия были таковы: никто из хранителей не мог использовать эликсиры в корыстных целях или ради забавы, чтобы не привлечь ненужного внимания. Но, по мере сил и возможностей, они должны были искать ученых – честных и бескорыстно преданных своему делу – чтобы те развивали базовую теорию и пополняли её новыми открытиями, в соответствии с изменяющимися достижениями человечества.
Сказать, что Довгир отнесся к возложенной на него миссии с благоговейным почтением, значит не сказать ничего. Гален не мог выбрать более ревностного хранителя.
Спустя почти пол века, у смертного одра Довгира собралось пятеро сыновей, которых с младенчества готовили продолжать дело отца. Сам он, прекрасно понимая по собственному опыту, сколько неожиданностей и роковых случайностей подстерегает единственного хранителя, велел сыновьям разделить записи между собой, но всегда быть готовыми объединиться по первому зову.
С тех пор так и повелось. Пять ветвей клана неукоснительно соблюдали условия Галена. И, вот что интересно, за два тысячелетия многие оказывались на грани разорения, или перед лицом опасности, когда требовалось отдать все самое ценное, вплоть до жизни, чтобы спасти свою семью, но никто и никогда даже не помыслил поступиться званием хранителя. Может быть, действительно, где-то на генном уровне, неистребимо сидят во всех нас идеалы Кумранской общины, которая, по слухам, подарила миру Иисуса Христа.
Конечно, все имели представление о том, что именно им доверено. Все, при случае, умели составить те эликсиры, формулы которых охраняли. Медицинское образование в семье было обязательным во все времена. От алхимиков, до самых лучших европейских колледжей и университетов. Однако, главной заботой всегда был поиск ученых.
Первые поколения, правда, палку немного перегибали. Но их можно понять, времена-то были смутные. И оправданием может служить то, что условия не нарушались, тайна так и сталась тайной. Зато я готов с уверенностью заявить, что деяния святых великомучеников, которых не сжирали хищные звери, и которые не горели в огне, не такие уж и сказки.
Намного хуже стало во времена инквизиции Но желание спасать человечество, хотя бы в той стране, где они жили, не оставляло моих предков и тогда. Ведь по сути, именно эту цель и должен был преследовать поиск ученых. В результате, случались роковые ошибки, поистине исторического масштаба. Французская ветвь Довгирова рода до сих пор со стыдом вспоминает о Жанне д’Арк. Конечно, понять их можно – столетняя война порождала чудовищную злобу в людях. Казалось, всего-то и нужно было сыграть на суеверии и материализовать давнее пророчество о девушке, которая спасет Францию. Но наивные надежды на то, что одно только появление необычной девушки разом все изменит, не оправдались. Политика верит в чудо только до того момента, пока оно вписывается в её планы, а потом находятся другие названия, вроде «дьявольских козней» или «ереси»… Бедняжка Жанна! Научиться совершенно по-иному видеть мир людей только затем, чтобы столкнуться с самыми худшими его проявлениями. Но, к несчастью, потомок Довгира, так неудачно заехавший в Домреми, ошибся не только с Жанной. Врачуя воинов её войска, он познакомился с Жиллем де Ре и попал под влияние его новаторских идей. Слов нет, для своего времени этот вельможа был неординарен и даже, может быть, талантлив, но не настолько, чтобы забыть о средневековом воспитании и графском титуле. Своих вассалов де Ре воспринимал исключительно как сырье для опытов. А когда во Францию пришло известие о казни Жанны, счел себя свободным ото всех моральных обязательств перед человечеством. В итоге, он так и остался в истории кровавым чудовищем и «синей бородой», ничем не обогатив учение Галена.
Первой крупной удачей в наших поисках стал Сен-Жермен, или Калиостро – тоже граф, хотя наполовину и фальшивый. Считается, что это два разных человека, причем, последний учился у первого, но я вас уверяю – это одно и то же лицо. Он привлек внимание хранителя ещё в юном возрасте, когда пытался создать эликсир бессмертия. Подкупил своим авантюризмом и, по-юношески нахальным, неприятием авторитетов от науки. Не искал мифический философский камень, не толок драгоценные камни в питье больным и считал лечение сифилиса ртутью чудовищным. Родись он чуть раньше, непременно попал бы на костер за слишком смелые мысли и пристрастие к нетрадиционной алхимии.
