Олег Бажанов - Самое лучшее случается неожиданно…
– Света, давай договоримся, что ты не будешь пытаться меня гипнотизировать. – Новая незнакомая её манера вести беседу заставила меня внутренне напрячься.
– Не волнуйся, я знаю, что ты не гипнабельный. Так что, договорились?
– Ладно. И что я должен делать?
– Для начала расслабься и будь честен хотя бы с собой.
– Принимается. – Я сделал глубокий вдох и медленный выдох, расслабляя все мышцы тела.
Светлана немного подождала, дав мне на это время. Потом спросила:
– Скажи, как ты считаешь – что ждёт человека, в жизни которого наступает полоса потерь?
– Мало хорошего. Трудно в сорок лет смириться с тем, что твой мир обрушился, а надежды растоптаны. Возможна депрессия.
– И где выход?
– Не знаю. Знаю только, что алкоголь и наркотики – лишь короткий путь к могиле.
– Правильно, а рецепт выхода из депрессии, а, возможно, и из полосы невезения прост: нужно умереть и родиться заново. Слышал о таком?
– Нет. Как это?
– Не в прямом смысле, конечно, умереть. Нужно отпустить прошлое и начать жить заново.
– Это что, так просто – отпустить прошлое?
– Знаю, сложно. Особенно, когда прошлое нравится больше, чем настоящее, а будущее пугает. Сейчас тебе кажется, что прошлое – это всё, что у тебя осталось. Так? Но ведь завтра не наступит, если ты всё время будешь смотреть во вчерашний день. Всё, что у нас у всех есть в реальности – это день сегодняшний. И в нём, Витя, ты не один, – рядом твои друзья, твоя работа, твои книги и твои читатели. И я тоже. Отпусти чувство вины. Ты не виновен ни в чём. Во всём, что произошло, есть один позитивный нюанс – у тебя появилась возможность изменить свою жизнь, начать всё заново. Мама умерла. Да, тяжело. Уехала Вера. Да, уехала. Но так должно было случиться. Считай, что всё в этом мире предопределено. Значит, в том, что произошло, твоей вины нет. Ты слышишь меня?
– Слышу.
– Слушай внимательно. Несчастья подобны сильному ветру. Они срывают с людей одежды, и мы остаёмся такими, какими на самом деле являемся, а не такими, какими хотели бы казаться кому-то. Не нужно скрываться за разными масками, образами и нарядами. Будь таким, какой ты есть. Откинь всё лишнее. Запомни, главное сейчас – это ты! Живи, как хочешь. Слушай советы других людей, но приоритетом считай своё мнение, потому что оно – твоё. Это понятно?
– Понятно. Только жизнь лично для меня самого мне не интересна.
– Правильно… жизнь сама по себе не имеет смысла, смысл ей придают цели, которые мы ставим перед собой и которых достигаем. С целями в жизни нам значительно проще, потому что мы видим, куда надо идти и что делать. Это как маяк, на который нужно ориентироваться. Скажи, Витя, вот какая у тебя цель в жизни?
– Ну, не знаю… – неуверенно протянул я. – Выкарабкаться бы как-нибудь из всего этого…
– Неверно! Твоё предназначение – создавать хорошие книги! Вот твоя цель! – Светлана говорила очень решительно. – Тебе дан талант, Виктор. Так применяй и развивай его! В жизни за всё нужно платить. Твоя плата за талант – это твоя работа! Пиши романы, пиши рассказы, пиши для людей! Главное – пиши! А всё остальное придёт, приложится.
Говоря так, Светлана поднялась со стула и теперь стояла передо мной, невысокая, хорошо сложенная, властная, чеканя каждое своё слово, вгоняя слова в мой мозг, будто гвозди. Она не уговаривала, она приказывала.
– Повтори, что ты должен делать?
– Писать, – неуверенно произнёс я.
– Хорошо писать… Что ты должен делать ещё?
– А что я должен ещё?
– Ты не должен себя жалеть! Должен жить ярко, писать столько, сколько тебе отмерил Создатель! Соберись! Ты ещё напишешь главную свою книгу! Повтори!
– Я напишу главную свою книгу.
– Конечно, напишешь, – тепло сказала Светлана и, улыбнувшись, по-доброму посмотрела на меня. – Ты многое ещё сможешь. И у тебя всё получится.
– Ты так думаешь?
– Я знаю…
Я провожал Светлану до её машины, оставленной на улице перед въездом во двор дома. В нашем дворе много места занимала детская площадка с качелями и песочницами, и мест для стоянки машин почти не оставалось даже для своих.
– Чтобы наступило будущее, надо принять своё прошлое без осуждения, – говорила мне Светлана, пока мы неторопливо шли к выходу со двора. – Это важно, Витя. У любого человека было что-то, за что ему стыдно и хотелось бы забыть. А когда мы прощаем и отпускаем прошлое, оно перестаёт влиять на наше настоящее и будущее.
– А то, что ты мне говорила сегодня про свою жизнь – правда? – Я смотрел на неё в ожидании ответа, и от него сейчас зависело многое в наших дальнейших отношениях. Она поняла.
– Хороший ты друг, Витя! – Светлана открыто посмотрела мне в глаза. – Не всё, что говорит женщина, нужно принимать всерьёз. Мне нужно было достучаться до твоего подсознания.
– Значит…
– Значит, у меня всё нормально с Николаем.
– Эксперименты ставишь! А я чуть не поверил.
– Прости. Зато теперь ты вполне адекватен, можешь контролировать свои поступки. А то, что я говорила про твой талант – правда. И я понимаю, как тебе самому нелегко с этим даром. Но я всегда рядом. Можешь звонить в любое время.
Мы подошли к белому «Мерседесу», припаркованному у края тротуара.
– Знаешь, Витя, – Светлана остановилась, повернулась ко мне, – ты ведь по природе своей – одиночка. Нет, не одинокий, а одиночка.
– А в чём отличие?
– Одинокий – это когда ты никому не нужен, а одиночка – это когда тебе не нужен никто. Но у тебя сильный козырь: одиночки независимы, а к независимым люди тянутся.
– Интересно про козырь… но что-то несладко быть одному. У тебя, Света, есть муж, у Кольки – жена, у брата – брат или сестра, а у одиночки – только он сам. Что ж тут хорошего?
– Не скажи! Одиночка всегда сильнее любого человека из толпы. По жизни он всегда рассчитывает только на себя, ему нечего терять, и он уверен в себе. Он знает, что он может. И ты это про себя знаешь. Есть и другой плюс: у одиночек нет обязанностей и привязанностей, а это – свобода! Ещё один плюс: одиночки, как правило, очень талантливы. Художник, поэт, писатель, музыкант, успешный предприниматель – вот наиболее часто встречающиеся профессии одиночек. В вас очень легко влюбиться. Хотя ваше счастье не зависит от других людей. Но этого никто не знает, кроме вас самих. Больше всего на свете вы цените свободу. И это – ваше уязвимое место. В остальном вы практически неуязвимы. И одиночки мудры. Глупый ищет, как преодолеть одиночество, мудрый – находит, как насладиться им. Так то!
– Значит, по-твоему, я – закоренелый одиночка?
– Один из ярких представителей этой плеяды. Надеюсь, Витя, то, что я сказала, поможет тебе в дальнейшем в выборе жизненных ориентиров. Ну, пока! – Светлана поцеловала меня в щеку и нажала кнопку на брелоке. Машина отозвалась коротким звуковым сигналом и одновременным щелчком всех четырёх открываемых дверей.
– На субботу ничего не планируй – поедем за город на природу! – Будто только вспомнив, она кинула на меня быстрый взгляд, затем открыла дверь салона, легко по-спортивному запрыгнула на сиденье и запустила двигатель. Потом внимательно посмотрела через открытую дверь: – Мы с Колей познакомим тебя с интересными людьми.
– Может, я бы дома поработал…
Но Светлана не дала мне возразить:
– Не спорь! В субботу едем! – Она захлопнула дверь и надавила на газ.
– Пока, – вздохнул я, взмахнув рукой. Слишком много сегодня я узнал о себе. И не всё из этого радовало.
Подружная укатила на своём роскошном «Мерседесе» по направлению к центру города. Я стоял и смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, испытывая противоречивые чувства. Женщины! Кто поймет ваши мысли? Ваши улыбки противоречат вашим взорам, ваши слова обещают и манят, но в реальности не значат ничего, иногда звук вашего голоса отталкивает, а душа ваша ждёт, что кто-то её услышит. Я очень сомневался, что в жизни Светланы Подружной всё было так хорошо, как она попыталась меня в этом убедить.
Не возвращаясь обратно в свою квартиру, я решил поехать к маме на кладбище.
Стемнело. Я только что вернулся. За мной закрылась входная дверь квартиры. Включив свет, я прошёл в комнату, облегчённо вздохнув – здесь мой мир, и здесь всё моё. Впереди ночь. Моя ночь. Никто и ничто не сможет её забрать или потревожить. В душе отражение тишины и величия погоста, и контрастом этому – воспоминания о бестолковой суете городских улиц, которым наплевать на отдельно взятого человека и его проблемы. Но это уже и не важно. Я дома.
Взор и мои мысли обращены к столу. На нём лежат белые листы бумаги, осквернённые безжалостной рукой рассерженного творческим бессилием автора. Некоторые из них смяты, словно простыни после бурной бессонной ночи. Я не люблю эти листы и сейчас ненавижу их, как неверную женщину. В последнее время они всё чаще остаются чужими и холодными, когда я пытаюсь заполнить их словами. Многие говорят, что я талантлив. Листы доказывают обратное. Хотя, возможно, и талантлив, если талант – это ненависть к собственной бездарности. За целый месяц я не смог написать ни строки. Муки творчества! С чем сравнить их? С болезнью матери, с изменой любимой женщины или со смертью близкого человека?
