Елена Сазанович - Солдаты последней войны
– Я осталась потому что любила. Уже любила. Но это полуправда. Как я могла знать остальное? Если бы… Ведь если бы так не случилось… Впрочем, еще ничего не случилось. И я еще ничего не знаю…
На щеках Майи горел болезненный румянец, она стала вялой, ее глаза слипались. Вскоре она так и уснула в кресле, не объяснив мне, чего она не знает и почему ничего не случилось. Если уже, по моему разумению, случилась любовь.
Я осторожно перенес ее не диван и укутал в одеяла. А сам ушел в магазин. Мне пришлось привыкать к мысли, что я не один, и холодный чай с черствой булкой должны остаться в прошлом. Я должен был отвечать не только за себя. И от этой мысли мне было приятно. И тревожно. Я давно уже разучился жить не один.
Домой я возвращался, нагруженный пакетами с молоком, овощами и фруктами, которые благодаря моей подружке-осени можно еще было купить по приемлемым ценам. Мимо меня, прямо к подъезду промчался шестисотый мерседес. Я присвистнул. Ого! Наш дом, оказывается, не так прост, коль здесь шныряют подобные акулы. Дверца машины отворилась и из нее лениво и плавно выпорхнула девица в очень черном (и очень дорогом) пальто и широкополой шляпе. Я не сразу разглядел ее, однако по фигуре определил – не Сандра. Тут же отворилась другая дверца. Фигура, обошедшая авто-монстра сзади, показалась мне знакомой. И вот тут-то я, обвешанный авоськами, прямо оцепенел.
Спутник выпорхнувшей девицы был не кто иной, как мой друг Петька. Я его не видел несколько дней, но не мог даже и предположить, что он так быстро сделает головокружительную карьеру.
Петух был по-прежнему чертовски красив. А одеваться, несмотря на постоянную нехватку средств, он умел всегда. Недорогие, но модные шмотки, которые он где-то доставал, всегда придавали ему своеобразный шарм. Петька поцеловал ручку даме, и они прошествовали в наш пошарпанный, расписанный всякими нелитературными словами, подъезд. Я их догнал уже у лифта.
– Привет … – я хотел было сказать «Петух», но вспомнив о мужской солидарности, быстро добавил, – Петр.
И чуть было не подавился со смеху, глядя на блестящего товарища. Мне хотелось прибавить к имени еще – Первый. Что окончательно довершило бы эту картину.
Петька едва скользнул по мне взглядом. Чего я от него никак не ожидал.
– А, ты, – неопределенно промямлил он, и снисходительно бросил взгляд на мои авоськи. – Ну, пока. Мне, извини, некогда.
– Да уж, я вижу. А со своей дамой ты меня не познакомишь?
Петька замешкался. Но дама уже решительно выглянула из-под полей шляпы, явно желая произвести на меня впечатление. Я сразу же узнал ее. Бывшая дикторша программы новостей, за какие-то прегрешения ныне разжалованная до передачи о современной литературе. Она без конца вела с «поэтами» и «писателями» длинные и нудные разговоры о том, как этих несчастных «зажимали» в свое время и как они, увешанные орденами и обласканные властью, счастливы наконец-то теперь. При этом она лишь хлопала приклеенными ресницами и строила собеседникам размалеванные глазки. А также заигрывала с каждым без разбору от двадцати до восьмидесяти, словно была постоянно озабочена. Я хорошо помнил этих литераторов и почти не удивился, что она клюнула на Петьку. По сравнению со всеми ними он был прямо-таки Аполлон. К тому же, несмотря на лоск и дорогую косметику, по виду она выглядела старше Петуха лет на пятнадцать. Что вполне прибавляло ему очков. Впрочем, возможно я бы махнул рукой на сей безобразный факт, если бы не вспомнил, что это именно она сравнила в одной из своих передач наших с фашистами. А уж такого озабоченной шкуре я простить не мог. Неужели Петька забыл об этом?
– О! Какие люди! – Я развел руками с навешанными на них авоськами. – Не иначе, как собираете материал про трущобы?
– Трущобы в центре столицы?
Она приоткрыла ряд белоснежных вставленных зубов. И перевела пламенный взор на Петьку. Тот бросил на меня взгляд, полный ненависти.
– Да, кстати, мой бывший друг, – на всякий случай он подчеркнул слово «бывший». – Ныне – музыкант. Очень талантливый музыкант.
– Разве что промышляющий репетиторством, – ехидно добавил я, в первый момент даже не обратив внимание на «бывшего». – Да, кстати, девушка, я вас сразу узнал. И, думаю, мой дружбан Поликарпыч тоже был бы не прочь…
Петька до боли сжал мой локоть. Он нахально отвел меня в сторону и зашептал.
– Ты, свинья, послушай, не смей, я влюблен в эту женщину. В конце концов, у нас всегда был негласный уговор – не мешать и не подличать. Какое в конце концов твое дело?
– Это не мое дело, это дело Поликарпыча, Петр, – презрительно посмотрел я на него.
– Пусть так, но… Чем ты лучше с твоей буржуйкой Майей? Я же тебе ни слова не сказал… И ты заткнись!
– О, Боже, Петька, ты ли это?! И при чем тут Майя?! Майя – совсем другое!
– Нет, дружище! Это одно и тоже! Просто Майе не пришлось выступать по телику. Вот и вся разница. Поэтому заткнись и прошу, исчезни. Очень прошу.
Мы вновь подошли к девице.
– Ладно, Алевтина! – я вспомнил ее имя. – Очень рад, что ты подружка моего друга. Хотя и из бывших!
Я сразу же бросился к Шуркиной квартире. Мне, как старой сплетнице, не терпелось обсудить происшедшее. Шурка долго меня успокаивал.
– Ну, же, Кира! Ты сам знал, что Петька всегда водится с сомнительными девицами.
– Да при чем тут сомнительные, – я успокаиваться не собирался. – Просто эта стерва… Да эта… Да слов, черт побери, нет! Связаться с таким телевидением! Да уж лучше утопиться!
– Он не с телевидением связался, а с конкретной женщиной. И хоть мне неприятно… Но каждый из нас имеет право на любую любовь.
– О, Боже… Шурка… Мне кажется… Мне кажется, что я сегодня потерял еще одного друга… Помнишь, как говорил Поликарпыч: 2: 0 – в их пользу. Теперь – 3: 0?
– Петух влюбчив, ты знаешь… И в любви ему всегда не везло, несмотря на внешность, – Шурка вяло пытался оправдывать нашего друга.
– Ну, ничего, теперь уж ему точно повезет. Петька, оказывается, не промах! Впрочем, я давно знал, что внешность зачастую идет в залог. Ну разве можно с такой внешностью, как у Петуха, влюбиться в порядочную девчонку! Да пошел он…
Мне ужасно захотелось увидеть Майю. Петька сказал, чем она лучше… Нет, черт побери! Майя совсем другая! Совсем! Черт с ним, Петухом! Мне так захотелось увидеть Майю, что я стремглав бросился вверх по лестнице.
Едва отворив дверь я сразу понял, что моя квартира пуста. В ней вновь стоял мрак, дождливая сырость и холод. В ней никого не было. От Майи осталась лишь смятая постель и запах мяты. Все, что осталось от моей любимой женщины. Вот и все… Я сел на постель и зажал виски ладонями. В них отчетливо что-то стучало. То ли пульс. То ли просто время отсчитывало равномерные секунды, о которых говорила Майя? Раз, два, три… И больше ничего. И завтра… И послезавтра… Никогда… И ничего.
И Петьки не было со мной рядом. И уже не могло быть. И Шурочка ждал свою новую любовь. И я… Один… Я давно уже был один, когда рядом не было Майи.
Ничего не понимая, я набрал номер ее телефона.
На другом конце провода быстро ответили. Это был Павел. И я не бросил трубку.
– А… ты, – неопределенно сказал он. – Майя? Она скоро приедет. Тебе что-нибудь нужно? Но насколько я знаю, ты уже не учитель моего сына?
Что ты знаешь!..
– Алло! Почему ты молчишь?
Я действительно, как дурак, молчал. Не зная, что сказать.
– Я не учитель твоего сына, – я попытался говорить спокойно, хотя сердце выскакивало из груди, стараясь перекричать меня. – Да, не учитель, просто… В общем…
Черт побери! Что я – мальчишка, с которым можно играть в какие-то игры?! И что же – я не смогу бороться! Ну, если не за любовь, то хотя бы за собственное достоинство.
– Алло! – голос Павла стал веселее. Он упивался своим положением. – Кирилл! Ради Бога! Ты хочешь узнать про Котика? С ним все в порядке!
– Слава Богу!
Я бросил трубку. И еще некоторое время сидел, обхватив руками голову. Уже ничего не соображая. Мне было плевать, что у нее есть муж, что ее ждал сын, что она захотела вновь вернуть в свой благоустроенный благополучный мир. Еще был я. И я верил, как идеалист, романтик, что она не могла от меня отказаться… Не могла просто… И все… И я уехал.
Я приехал к Майе, где меня ждал только Сталлоне. Я приехал туда, где меня никто не ждал. И где меня меньше всего хотели видеть. Я приехал к Майе.
Дверь открыл Павел. Он выглядел куда более импозантнее, чем я мог ожидать. Белый костюм, черный галстук, бордовые лакированные ботинки. И я. Рваные джинсы. Рваные кеды. Рваная куртка. Я – такой. И что вы от меня хотите?! Они от меня ничего не хотели.
– Ты? – прогнусавил Павел. – Уверен, не ко мне?
Он укладывал чемоданы. Я стоял, как дурак, и опять молчал. Положение становилось преглупейшим. Я уже жалел, что приехал. Что я мог сказать преуспевающему красавчику? Извини и отойди в сторону, мне нужна твоя жена. И не меньше?
– Да, если ты к Котику, – нарушил неловкое молчание Павел, – то он с моей женой (последнее было сказано нарочито подчеркнуто) отлучились. Сам понимаешь перед отъездом еще уйма дел.
