Татьяна Соломатина - Мало ли что говорят
СонЬя: А ты?
Наташа: Какую икебану, говорю, вашу папу и вашу маму! Я эти «растения» буду есть! Дальше было такое, что я со смеху чуть не скончалась на месте! (Она заходится в очередном приступе заливистого хохота. Все молча пережидают – СонЬя курит, Джим хранит отрешённо-философическое выражение лица, Бьорк вяло помахивает хвостом.)
СонЬя (дождавшись окончания приступа): Ну? И чего дальше-то было?
Наташа: «Вам нечего есть, бедняжка?» – участливо спрашивают меня америкосы! При моих-то ста почти двадцати килограммах, которые очень трудно не заметить! «Разве вы не знаете, что грибы ядовиты?» – говорят они мне тоном ласковых родителей, на собственном примере показывающих ребёнку-дауну, почему нельзя есть стекло. «Ну, не все грибы ядовитые», – выкручиваюсь я. Знаешь, они проявили столько искренней наивности, что даже не хотелось посылать их на три буквы… «Как же не все, – продолжают терпеливо настаивать они, – когда у всех у них только ножки да шляпы! Как же вы, голодающая русская женщина, отличаете агнцев от, так сказать, козлищ?!» (Наташа вновь хохочет, жутко довольная своим остроумием.)
СонЬя (подойдя к Наташе, чокается с её фляжкой, дабы привлечь внимание): Ну, а ты что?
Наташа: Я была честна! И, не желая уносить тайну «тихой охоты» с собой в могилу, отвечала им как на духу: «Как всегда отличают – душой и опытом». В общем, забив багажник под завязку, мы быстренько смотались, чтобы америкосы не вызвали местную психиатрическую неотложку. Вот. Эти грибы добили меня окончательно, и перебралась я из Лос-Ангельска в Бостон. (Внезапно она грустнеет и начинает декламировать. К концу – глаза у неё уже на мокром месте.)
В городках Новой Англии, точно вышедших из прибоя,
вдоль всего побережья, поблёскивая рябою
чешуёй черепицы и дранки, уснувшими косяками
стоят в темноте дома, угодивши в сеть
континента, который открыли сельдь
и треска. Ни треска, ни
сельдь, однако же, тут не сподобились гордых статуй,
несмотря на то, что было бы проще с датой.
Что касается местного флага, то он украшен
тоже не ими и в темноте похож,
как сказал бы Салливен, на чертёж
в тучи задранных башен.
СонЬя (успокаивающим тоном): Да ладно тебе. Чего ты разнюнилась? Пошли уже дальше. Заодно о грибах ещё расскажешь. Джиму. Хе-хе…
Наташа: М-да! Бродский был, безусловно, гений. Но чего-то он не догонял. Кажется мне порой, вот-вот пойму – чего именно, а оно уходит, вильнув кончиком хвоста, как сельдь… (Орёт, обращаясь к Джиму, – тот вздрагивает, Бьорк вскакивает, СонЬя с перепугу чуть не роняет фляжку, к которой приложилась было.) Рота, подъём!!!!
Вся группа углубляется дальше в лес по просеке. Наташа продолжает разговаривать, обращаясь попеременно то к Джиму, то к СонЬе. Как и прежде, обращаясь к англоговорящему участнику грибного похода, она говорит очень громко и отчётливо.
Наташа: Так вот, возвращаясь к белым грибам. Первый свой американский белый я нашла в Провинстауне, куда отправилась с Майклом и Джошем и практически принудила их пойти со мной «по грибы». Эти придурки так и не поняли кайфа!
СонЬя: Ну, ты и перескакиваешь! Как ты в Провинстаун-то попала и как тебе наших брезгливых эстетов-«белоручек» удалось заставить на грибы смотреть, не то что уж собирать. Для Джоша гриб существует один – Candida Albicans[60]. Тоже, кстати, «белый»…
Наташа: Тьфу на тебя с твоими медицинскими аллюзиями! Хотя Джоша, в прямом смысле слова, вырвало, и он напрочь теперь отказывается есть лисички, которые раньше покупал в деликатесных магазинах по бешеным ценам. Представляешь? Лисички!!! Которые мы вёдрами… В деликатесных шопах, шоб их!
СонЬя: Наташа – Наташа! Тихо, ша! Последовательнее. Итак, наш общий друг Джош жил не тужил и любил лисички, покупая их в специализированных магазинах на манер виски-бутиков. Я правильно поняла?
Наташа: Йа-йа! (Выпивает из фляжки.)
СонЬя (пользуясь тем, что у подруги на две секунды – вынужденная пауза): Но он же знал, что они – грибы и как-то там растут?!
Наташа: Он думал, что они растут прямо в этих самых грибных бутиках, прямо в вакуумной упаковке! Идиотизм! Я его спросила: «А какие ты ещё грибы знаешь-покупаешь?» А он мне, важно так: «Портабелло, шампиньоны…» А ты знаешь, говорю ему, что эти твои заебелло и люмпеньоны растут на самом что ни на есть чистейшем дерьмище в синтетических условиях?! Уж лучше – здоровенькие – из лесу, которые на естественном перегное поднялись! Он пофуфукал-пофификал. Не поверил, короче. Я говорю: «Мажем?!» И вот, когда мы поехали в Провинстаун, он впервые за двадцать семь лет своей жизни увидел своими глазами, после того как я его носом ткнула, как растут лисички! А ведь в том лесу не один десяток километров трусцой пробежал. Да он чуть в обморок не упал и под деревце прямо там сблеванул… на могилку… около которой целый полк лисичек стоял. Там на опушке леса – миленькое такое игрушечное кладбище. А потом вечером второй раз его стошнило, когда он увидал, как я эти лисички, жаренные, ем. Целую сковороду сама умяла. А они с Майклом сидели бело-синие. Так что теперь они даже вот это вот… забыла какое «-ебелло» не едят.
Тут Джим неосмотрительно напоминает о себе приступом удушливого кашля – это с ним изредка случается со времён той самой вьетнамской войны. Наташа отвлекается от темы лисичек и, хватая Джима под руку, бьёт по спине. Тому от этой «неотложной» помощи явно хуже, поскольку кашель вызван не тем, что он поперхнулся, а застарелым хроническим «химическим» плевритом. Джим машет руками, подавая СонЬе знаки. Последняя с трудом оттаскивает Наташу от ветерана. После купирования приступа они продолжают путь. Наташа заботливо берёт Джима под ручку. Он, понимая, что этих «галер» не избежать, подчиняется и шествует с покорным коровьим выражением лица, выслушивая поток изливающейся на него незнакомой речи.
Наташа: Так вот! Белый! И всё-таки – белый!.. Любой белый гриб не похож на другой, каждый из них очень красив – настоящее произведение искусства. Какой бы белый ты ни нашёл, всегда узнаешь его по несомненно «царственной осанке». Всем своим гордым видом, крепкой устойчивой ножкой он ясно показывает, кто здесь хозяин. Он один из лучших деликатесных грибов. «Белый» – потому, что имеет белую мякоть, которая не теряет цвета даже после сушки. Он пригоден для тушения, жарения, супов, начинок и даже в сыром виде. Бьорк (пёс, услыхав свою кличку, начинает усиленно мести хвостом), тебя обязательно угостим! (Далее Джиму.) Все блюда, приготовленные из белых, невероятно вкусны и ароматны. Аромат грибов после сушки только усиливается. Блюда из белых вкусны и питательны. Последнее – безусловный минус, для меня по крайней мере. М-да… Доказано, что в них есть вещества противоопухолевые и улучшающие сердечную деятельность. Так что если курить, но жрать много белых грибов… Или вообще – курить белые грибы («лектора» вновь настигает приступ хохота), то приход будет лучше, чем от карельских мухоморов, и никакого вреда, кроме пользы. Все формы белого гриба относятся к первой категории, что означает что?! А то, что при употреблении в пищу белые не требуют предварительной обработки.
СонЬя: Ната, ты кому это всё рассказываешь? Я тебе больше скажу, чтобы ты мне уже мозги не морочила. Боровик – Boletus edlus[61] – крупный съедобный шляпочный гриб семейства болетусовых класса базидиальных грибов. И хотя все грибы обычно сапротрофы[62], иногда могут становиться настоящими хищниками и начать уничтожать живые растения. Так что Джоша не зря вырвало – грибы питаются мертвечинкой, а то и живой плотью не брезгуют. Хе-хе… У меня и память и знания – на «отлично». А Джим ничего не понимает. Он плетётся за нами, как побитая собака.
Наташа: М-да… Не видать ему случки с образованной выносливой сучкой!
СонЬя (наигранно-умоляюще, подавляя смех): Наташа, прекрати!
Наташа: Ладно… (Оборачивается к отставшему Джиму и орёт на весь лес.) Учи, мужик, русский! Пригодится!!!
СонЬя, Наташа и Бьорк дожидаются Джима. Дамы успевают глотнуть из фляжек и закурить. Подошедшего «старого солдата» Наташа снова берёт за воротник и орёт ему в лицо, периодически затягиваясь и выдыхая дым на только что отошедшего от приступа удушья беднягу.
Наташа: Я тебе вот что скажу! Если ты не хочешь и дальше кашлять, как старый поперхнувшийся пёс, – ходи по грибы! Сам!!! Выбери время и обязательно поброди по осеннему лесу! Посмотри на жёлтые пряди в ветках берёз, на разбросанные россыпи желудей, вдохни запах увядающих листьев, осенней свежести!!! Будь уже трижды здоров, не слушай свой джаз и рок, а послушай шелест и шорох – эту охуительную музыку осеннего леса! Прочувствуй, как любовную прелюдию, размеренную, тихую и насыщенную лесную жизнь. Попробуй слиться с ней, как в оргазме с женщиной, и лес обязательно очистит твои сердце и душу, и твои сраные лёгкие, изуродованные напалмом и всякой дрянью! И если ты будешь достаточно нежен после оргазма, а не потянешься за сигаретой и не захрапишь через три секунды, как последняя бесчувственная тварь, то лес в благодарность подарит тебе замечательный белый гриб, который ты найдёшь в самом неожиданном месте. (Тут, внезапно, Наташа умолкает и, прищурившись, вглядывается куда-то. В следующий миг она с могучим рёвом, отшвырнув ветерана в сторону, кидается в глубь леса.)
