Владимир Гой - Стертые времена
Мне очень захотелось закурить, хотя последний раз я затягивался много лет назад. Оглядевшись вокруг, я заметил недалеко от дома, как вспыхивает красный огонёк. Оказалось, это хозяин – иногда ночью он встаёт покурить, как он сказал, по старой армейской привычке. Он угостил меня сигаретой, и мы с ним молча постояли вместе, попыхивая дымом. Потом он ушёл, а я ещё немного посидел возле озера и отправился спать.
– От тебя пахнет табаком! Ты курил? – сквозь сон спросила Лана.
– Да так, немного побаловался!
– Не кури, зубы жёлтыми будут, отбеливать придётся! – и она снова заснула. А я не спал всю ночь, а под утро никак не мог дождаться рассвета.
Перед восходом хозяйские петухи начали соревноваться, кто первый разбудит солнце. Небо постепенно стало светлеть, и совсем скоро первые лучи солнца осветили нашу комнатку.
Лана сладко спала, подложив ладошку под щёку. Она была очень красива, её темные кудри разметались по подушке, губы были приоткрыты, и выглядела она по-детски беззащитной. Я нагнулся к ней и нежно поцеловал её в губы, она сразу проснулась.
– Сколько времени? Уже пора?
– Нет, ещё рано! Можешь ещё поспать, – и снова поцеловал её. А потом пружины старой кровати опять объявили миру, что мы уже проснулись.
Я высадил её из машины за пару кварталов от её работы, она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел нас вместе. Она нежно меня поцеловала.
– До вечера! Мне в деревне понравилось! Можем опять туда поехать.
Она захлопнула дверцу и быстрым шагом пошла в сторону своей клиники, а я ещё долго смотрел ей вслед, потом развернул машину и поехал домой.
Два билета на паром до Стокгольма я решил купить, почти не надеясь, что она согласится отправиться со мной. Эта идея появилась, когда я проезжал мимо морского вокзала и увидел, как причаливает громадное пассажирское судно.
Мне хотелось напоследок провести с ней вместе три дня, прокатиться по морю вдали от любопытных глаз, а потом – как получится… Ведь я тоже понимал, что нам придется расстаться, но почему-то в это не верил. Самое главное, чтобы она согласилась.
– Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы поехать с тобой! – эти слова, произнесённые по телефону, для меня были почти признанием в любви. Бросив все дела, я стал готовиться к поездке.
Когда я запихивал вещи в дорожную сумку, во мне вдруг не вовремя пробудилась совесть, я сел в кресло и осмотрелся по сторонам, словно проснулся. Что же я делаю? Через четыре дня приезжает Валерия, а у меня приступ влюблённости, от которого могут возникнуть большие проблемы. Зачем мне всё это? Ещё немного поразмыслив, проклиная себя, я всё же принялся снова укладывать собираться.
Я стоял в хвосте длинной очереди у трапа и смотрел на её силуэт в светлом платье с зелёными крапинками, похожими на божьих коровок. Мы держались порознь, словно были незнакомы.
Через витрину бара на морском вокзале, куда я приехал намного раньше, я видел, как её на машине привёз мужчина, которого однажды заметил возле клиники, где она работала, видел, как она нежно поцеловала его, и я испытал чувство острой ревности и непонятной обиды. В конце концов, я же знал, что она не одна и это у нас просто короткий роман.
К кофе, который я цедил, убивая время, заказал ещё двойной виски, чтобы развеять досаду. Потом заказал ещё один, и мне уже казалось, что всё нормально, дёргаться не стоит и меня ждёт просто небольшое сексуальное приключение.
На паром я зашёл одним из последних, потому что вышел из очереди, чтобы утешить себя перед посадкой ещё одной порцией виски, а когда вернулся, мне пришлось снова встать в самый конец.
Это была большая двухкомнатная каюта с гостиной и спальней, одна из самых лучших на пароме. Я появился в ней, когда паром уже отошел от причала. Когда я открыл дверь, Лана сидела в кресле с испуганным выражением лица.
– Слава богу! Я испугалась, что ты опоздал или передумал! – Она встала и обняла меня…
Когда я почувствовал её тело и запах её волос, мне сразу стало всё равно, кто её привез, я стал её целовать в губы, шею, скинул тонкие лямки её платья в зелёную крапинку, стал целовать её небольшую нежную грудь, потом поднял на руки и унёс в спальню.
Из каюты мы вышли только на следующее утро, когда паром плыл между многочисленными островами всё ближе и ближе к Стокгольму. Я зашёл в ресторан первым, окинул взглядом всех вокруг, пытаясь заметить нежданных знакомых. Но это были все чужие лица. Вслед за мной зашла Лана. Сегодня она была в длинной черной юбке, которая скрывала её стройные ноги, и белой блузке, отчего казалась похожей на скромную учительницу и оттого еще более привлекательной.
Я смотрел на неё и не мог себе представить, что через пару дней между нами будет всё кончено и мы больше не увидимся.
Мы стояли на палубе, я обнимал её за плечи, защищая от холодного утреннего бриза. Корабль скользил по ровной водной глади среди множества островов. Почти у каждого острова был свой небольшой причал, возле которого покачивались яхты на волнах, поднятых паромом. Вскоре вдали показался Стокгольм. У нас были ровно сутки, прежде чем мы отправимся обратно.
Отель «Ортшольд» по улице Ньюброгатан, 10, был мне знаком уже давно. Это был недорогой, но уютный отель с очень широкими кроватями, к тому же в самом центре города. Хозяин отеля, симпатичный малый, сразу вспомнил меня и поселил в тот же номер, где я останавливался каждый раз, когда приезжал сюда по делам. Ему нравилось, что я постоянно опустошаю мини-бар, тем самым наполняя его карманы. Да и как ему было меня не запомнить, когда в свой последний приезд я застрял в душевой из-за сломанного замка в двери, которую мне пришлось выбить, сломав петли, чтобы не опоздать на самолёт.
Лане здесь понравилось. Она присела на край кровати и кокетливо спросила:
– И многих ты сюда привозил?
Закатив глаза, я сделал вид, что подсчитываю. Потом объявил:
– Здесь ты первая! И это честно!
Она облегчённо вздохнула:
– Это хорошо! Хоть где-то быть первой!
– Ты хочешь меня к кому-то приревновать?
– Нет! Я не ревнивая и не собственница. Я хочу в тебе разочароваться!
– Не получится, я специально буду казаться таким замечательным, чтобы ты страдала, вспоминая меня, – отшутился я, но что-то внутри у меня ёкнуло, и я умоляюще сказал: – Но мы же можем остаться просто друзьями?
Она откинулась на кровать и стала хохотать.
– С тобой – просто друзьями? Это невозможно! Да ты фантазёр, каких свет не видывал! Ты же меня по дружбе будешь пытаться затащить в постель!
Я хотел что-нибудь сказать в своё оправдание, но не стал – она была совершенно права, а дураком мне казаться не хотелось.
– Тебе бы психологом работать, а не стоматологом!
Во мне появилась непонятная злость, то ли на неё, то ли на самого себя за мои глупые, напрасные предложения – я был похож на ребёнка, который ни за что не хочет потерять любимую игрушку.
Лана посмотрела на меня очень внимательно, словно впервые увидела:
– Моя вторая специальность и есть психология. Ты не злись! – и, словно заглянув в мою душу, добавила: – Ты напоминаешь мне маленького мальчика. Наше небольшое любовное приключение закончится сразу, как только моя нога коснётся земли в Риге! И давай не будем об этом, у нас у каждого своя жизнь, и есть люди, которых мы не можем предавать. На чужом несчастье счастья не построишь, а пожнёшь только горе! Мы и так очень серьёзно заигрались. И мне от этого становится тяжело. Пожалуйста, не порти наш отдых!
Она снова превратилась в строгого доктора в белом халате, какой я её увидел впервые. В её голосе не было сентиментальности, мне казалось, что она собирается удалить зуб, который ей очень нравится, но его всё равно надо вырвать, иначе это плохо кончится. Да я и сам это отлично понимал.
Мы гуляли по городу до поздней ночи и болтали о всякой всячине, я дурачился, корчил рожи, изображая разнообразных персонажей, она смеялась. А я в душе обливался слезами.
Потом мы забрели в один клуб неподалеку от нашего отеля, к которому привела дорожка из факелов. В половине второго ночи в громадном многоярусном помещении народу было так много, словно тут собрались после демонстрации. Здесь пьянствовали, выплясывали, играли в рулетку, при виде которой у меня сразу загорелись глаза. В общем, веселились кто как мог.
Только минут через двадцать я смог добраться до барной стойки и взять сразу несколько порций виски с содовой, чтобы не продираться сюда ещё раз. Мы устроились просто на стульях в неосновном зале, где на стенах были развешены портреты известной всему миру шведской четвёрки музыкантов.
Это веселье было как-то не для нас. Допив виски, мы вернулись в отель. Между нами незаметно начала появляться какая-то отчужденность.
