Татьяна Тронина - Вишни для Марии
– Я готов тебя поддержать, если ты приедешь следом, по какой-то другой визе. Я готов помогать тебе, но только как друг, понимаешь!
– Мне тридцать восемь лет, кого я там найду, с кем мне там семью создавать…
– Вот именно, тебе всего тридцать восемь лет!
Мария наклонилась, всмотрелась, готовая в любой момент отпрянуть, закричать. Но камень, а вернее, железяка напоминала не бомбу, а скорее – горшок. Огромный чугунный горшок, который ставили в печь. Молодая женщина села на землю, осмотрела горшок со всех сторон.
В одном месте виднелась трещина, свежая, от лопаты. Мария коснулась ее пальцами, и неожиданно отпал кусочек черного металла. Отвалился, словно труха. Внутри горшок был набит чем-то, тоже как будто черной трухой. Черно-зелеными лепестками. «Наверное, древние заготовки на зиму, как у меня в погребе стояли…» – успокоилась Мария.
Она подцепила пальцами лежащий сверху круглый «лепесток». Тяжелый, плотный. Это тоже металл. Потерла. Потом провела ногтем. Под наслоениями, напоминающими сажу, блеснул металл. Блеснул ярко, весело, отражая солнце.
Золото.
Сама земля, по которой она ходила, улыбалась теперь Марии. «Люблю, – говорила земля. – Люблю тебя, моя девочка. Это тебе подарок. А подарки знаешь кому дарят? Нет, не самым достойным… Подарки дарят самым любимым».
– О господи… – прошептала Мария, разглядывая на ладони, перепачканной землей, золотую монетку.
Подошел Федор, посмотрел сверху, на раскрытую ладонь Марии. Сел на землю, напротив, тоже заглянул в горшок, достал пригоршню монет, чуть подкинул. Монеты солидно звякнули. Присвистнул, высыпал монетки обратно в горшок, отряхнул руки.
– Я не понимаю, – негромко произнесла Мария. – Это что, клад?
– Наверное, – ответил Федор. Он глядел на нее весело, с нежностью. Казалось, его интересует только она, одна она. А клад – ну так, постольку– поскольку…
– Ты знаешь, я тебе признаюсь честно, – все так же негромко продолжила Мария. – Я всю жизнь ждала какого-то знака. Чуда, что ли. Явления… Что меня любят.
– Я тебя люблю, – вдруг усмехнулся он. – И чудо – это ты. Ты мое сокровище. Моя прелесть… – дурачась, добавил он.
– Я о другом немного… Сложно объяснить. Я о другой любви. О материнской. Этот клад может быть знаком? Что мама меня любила?
– Н-не знаю… – озадачился Федор. – Но во всяком случае сама Вселенная тебя любит. Бог тебя любит, что ли… Это больше чем просто материнская любовь. Да и вообще… Наверное, каждого человека любят. Ну кто-то там, неведомый. Природа, высшие силы… Ой, я тоже не мастак говорить о столь высоких материях! – он засмеялся. – А вообще – да, можешь считать этот знаком.
– А это точно золото? – с любопытством спросила молодая женщина, разглядывая монетку у себя на ладони.
– Похоже на то. И тебе полагается сколько-то там процентов от найденного клада.
– Что? Какого клада? – К ним подошел Костя – взвинченный, раздраженный, с дрожащими губами. Увидел разрытую землю, торчащий одним боком горшок, монетку на ладони у Марии, сияющую отчищенной стороной… И сразу все понял. – Золото?! – воскликнул он потрясенно.
– Какое золото? – Сзади подошли остальные – Мария и Таша.
– Вот, откопала… – Мария протянула им монетку. Столпившись, забыв обо всем, напряженно сопя, все разглядывали найденное сокровище.
Ахмед тоже подошел, с ружьем наперевес, зорко поглядел по сторонам, потом встал неподалеку от горшка, словно часовой.
– Ахмед. Я клад нашла, – удивленно произнесла Мария, обращаясь к старику.
– Богатой будешь теперь, – невозмутимо отозвался он. – А так из-за старого погреба плакала, ай-ай-ай… Зря плакала.
Откуда-то появились Нелли Ласунская и Ксения Рожкина. Тоже принялись разглядывать монетку, огород.
– Что же такое творится-то… – возбужденно произнесла Нелли. – Наверное, все-таки придется позвонить участковому. Ну должны же власти обо всем узнать! Если все оформить законно, то тебе, Маша, вознаграждение полагается…
– Давай лучше я позвоню, – Рожкина достала из кармана мобильный. – Участковый все равно тебе не поверит. То у тебя людей убивают, то клады находят… Мне доверия больше.
– Да пожалуйста, сама звони! – обиделась Нелли. – Вот умеешь ты, Ксюша, от ответственности уходить.
И началось… Через пятнадцать минут уже все Дербенево было в курсе, что на огороде бывшей учительницы, Марии, найден клад. Участковый гонял от двора любопытных и по мобильному беседовал с начальством. Через два часа из области прибыло само начальство и почти сразу же за ним – съемочная группа из Москвы. Прилетели на вертолете.
К вечеру Дербенево было не узнать – всюду полиция, телевизионщики с камерами, прибыли археологи. Сплошные интервью, подряд, одно за другим – с самой Марией, жителями деревни…
Но скоро горшок вместе с полицией и хозяйкой участка отправили в областной центр, оформлять находку.
Мария в этой суматохе так и не успела поговорить с Федором.
Впрочем, о чем говорить, только мучить друг друга. Он же все равно уедет.
* * *Около двенадцати ночи в здании местной администрации – именно там пока хранился горшок с золотом – все еще бурлила толпа народу. Тоже телевизионщики, археологи; чиновники еще подтянулись, само здание охраняли полицейские. Марию буквально рвали на части, выспрашивая подробности того, как был найден клад.
Наконец она не выдержала и удрала, воспользовавшись моментом, когда всеобщее внимание привлек к себе известный археолог – с гипотезами того, что происходило в окрестностях Дербенево много веков тому назад. Мария спряталась на застекленном балконе – там располагалось нечто вроде оранжереи.
И тут у нее звякнул мобильный.
Молодая женщина достала его, и на миг словно потеряла сознание. Потому что на экране высветилось – «ДЕНИС».
Много лет ей не звонил абонент под этим именем, так чего же ему понадобилось сейчас? А, наверное, уже все в России знают, что в деревне Дербенево найден клад со старинными золотыми монетами, относящимися, по предварительным оценкам специалистов, к семнадцатому веку.
Сбросить вызов? Ответить? А что сказать? А зачем вообще что-то говорить?
– Алло, – тем не менее, поднеся телефон к уху, отозвалась Мария.
– Алло. Это я. Узнала? – раздался в трубке голос брата.
– Да.
Пауза. Маша молчала. Если брат хочет говорить – пусть говорит. Сама она ему ничего не скажет. Если он спросит – то она ответит. Просто ответит. И все.
Брат молчал.
Наконец в трубке зашуршало, и Денис недовольно, удивленно спросил:
– Почему ты молчишь?
– А что я должна говорить? Это ведь ты мне позвонил.
– Маша, почему ты мне не звонила раньше? – спросил брат.
– Зачем?
– Ну как! – возмутился он. – Взяла вдруг и ушла из дома!
«Так ты же меня выселил… И сам мог позвонить сто раз. Впрочем, если он этого не понимает, то и объяснять ему не буду», – подумала она. Поэтому промолчала и в этот раз.
– Я видел репортаж в вечерних новостях. Тебя показали. Твой дом. Деревню эту…
Мария молчала. С удивлением поняла – она ничего не чувствует к брату. Вообще. Ничего. Спокойное безразличие. Ну, как и к любому другому незнакомому человеку, встретившемуся на ее пути.
– Как ты живешь, Маша?
– Нормально.
– А я женился, – он помолчал, дожидаясь ответа, но так и не дождался, ему пришлось продолжить: – Вот ремонт тогда сделал и жену в дом привел. Мы хорошо живем, – опять долгая пустая пауза. – Я работаю. Архитектором, в конторе одной. Все в той же, кстати. Платят очень хорошо. Что касаемо семьи… Собираемся даже расширяться, – пауза. – Ну а как не расширяться, у нас уже две детей, – пауза. – Девочка, и… мальчик вот недавно родился.
Мария молчала. Нет, все-таки дышать было тяжело. Значит, не совсем уж все равно… Она заставила себя глубоко вздохнуть, потом произнесла ровным голосом:
– Денис, у меня батарейка сейчас сядет. Давай прощаться.
Никакая батарейка у нее не садилась, Марию просто стали тяготить эти мучительные паузы.
– Как – прощаться?! – возмущенно вскрикнул брат.
«Он никогда не говорил со мной раньше. Так, короткие реплики иногда бросал, высказывал какие-то просьбы… Чисто «технические» разговоры, касающиеся быта. По-настоящему мы с братом и не беседовали. Я пыталась несколько раз это сделать, наладить отношения, но он не откликался. Не хотел. Теперь Денису, видимо, приспичило общаться со мной, уж не знаю почему. Но я не пойду ему навстречу, не стану ему помогать. Если хочет – пусть говорит теперь сам», – решила она.
Пыхтение в рубке.
– Ну все, пока? – устало спросила она.
– Стой! Ты… ты не понимаешь. Я же говорю, у меня теперь дети. Девочка и… мальчик. Почти четыре года у них разницы.
– Я поняла, что у тебя есть дети.
– Но это… это как будто… мы. Я и ты, понимаешь? – Денис с великим трудом выталкивал из себя слова.
– Не совсем, – со смешком ответила Мария. И все-таки не выдержала, съязвила: – Как мы – это так же, как в нашей семье было?
