Таня Иванова - Когда идет дождь
– У тебя горло болит? – спросила Вики.
Маша недовольно посмотрела: «Почему ты так решила?».
– У тебя голос хриплый.
– Ох, несчастная ты женщина, Виктория. У меня не хриплый голос, а сексуальный. Повернись и посмотри на Аполлона. Думаю, это ускорит твою терапию, потому что я еще ни разу в жизни не видела такой красоты.
Вики подняла брови, опустила плечи, съежилась вся и начала быстро есть суп.
– Что с тобой? – удивилась Машка.
– Ничего.
– Повернись и посмотри, – приказала Машка.
– Не буду, – твердо ответила Вики.
– Посмотри. Иначе всю жизнь в девках пробегаешь.
– Нет.
– Повернись. Повернись. Повернись.
– Хорошо, – зло ответила Вики.
Она обиделась на Машку за ее поведение, ей было стыдно оборачиваться, поэтому она сделала суровое лицо, еще больше съежилась, быстро обернулась и сурово посмотрела на Аполлона. Тот опешил и тут же отвернулся.
– Что ты делаешь? – дернула ее Маша.
– Я смотрю, – улыбнулась ехидно Вики.
– О-о-о, – простонала коллега. – Он отвернулся. И теперь совсем не смотрит на нас, – злилась она.
– Вот и отлично. Теперь я могу спокойно доесть свой обед, – обрадовано ответила Вики.
– Какая же ты стерва. Я сильно ошиблась в тебе. Значит, когда тебе нужно, ты снимаешь свои крылышки и надеваешь рожки, а?
– Открою тебе страшный секрет, – тихо-тихо начала Вики, так что Маше пришлось придвинуться ближе, – я рожки никогда не снимаю. А крылья у меня искусственные.
Вики засмеялась, а Машка чертыхнулась и снова посмотрела на соседний столик. Но, очевидно, снова безуспешно, потому что ее милое личико стало расстроенным.
– Слушай, если тебе не надо, то ты хотя бы мне не мешай. Ладно?
– Как это тебе не мешать? – удивилась Вики. – В чем? У тебя же есть мужчина.
– Да, есть. И что? Я ему никаких обещаний не давала. И в жизни нужно всегда стремиться к лучшему. А это…, – она томно вздохнула и снова посмотрела на соседний столик, – это лучшее, что может быть.
Оставшуюся часть обеда они провели молча. Маша была занята привлечением внимания своего Аполлона, а Вики отдыхала от ее излишнего внимания.
После работы они решили зайти в ближайший магазин. В одном из отделов Маша выбрала очень красивый яркий шейный платок и купила его.
– Тебе понравился? – спросила Маша.
– Да, очень красивый, – тут же ответила Вики. Ей действительно он очень понравился. Хотя она знала, что себе такой никогда бы не купила: слишком роскошный и красивый. Ей бы что-нибудь серенькое, черненькое, без излишеств, чтобы никто и не заметил вовсе. Самой лучшей одеждой для себя Вики считала плащ-невидимку. Но его, к сожалению, нигде не продавали.
– Это тебе, – протянув только что купленный платок, сказала Маша.
Она широко улыбалась и будто светилась изнутри, а Виктория стояла молча, непонимающе смотря на нее вытаращенными глазами.
– Ну же, бери, – добавив нотки недовольства, снова предложила Маша.
– Я не могу, – сконфузилась Вики, немного даже попятившись от подруги.
– Можешь, – с твердостью в голосе тут же ответила Маша, схватила руку Вики и повесила на нее пакет. – Он твой.
– Спасибо, – тихо-тихо отозвалась та.
– Ну же, – подтолкнула ее Маша к зеркалу. – Примерь. Я старалась, чтобы тебе подошел, но хочу все же удостовериться.
Подождав секунд десять и поняв, ждать каких-либо действий бесполезно, Маша взяла пакет обратно, достала платок и повязала на шею Виктории.
– Так лучше, – сказала тут же она, немного отойдя и смотря на отражение в зеркале. – Тебе нравится?
– Да.
Маша покачала недовольно головой: «Слушай, когда людям нравится, то они улыбаются обычно, а не смотрят испуганными глазами так, будто впереди их ждет расстрел».
Маша выбрала правильное слово. Именно расстрел. Этот платок приковывал взгляды, а Вики это вовсе не нужно было.
– Маша, – выдохнула Вики. – Понимаешь… Понимаешь… – она развязала платок и стала мять его в руках. – Он очень красивый. Очень– очень. Но… но, – мялась Вики, не зная, как сказать так, чтобы не обидеть подругу. – И мне он очень нравится. Но… но… Посмотри на меня и на него. Неужели ты не видишь разницы?
– Да, я вижу разницу. Он яркий, а ты – серая.
– Вот, – обрадовалась Вики. – Видишь. Я – серая. И….и мне нравится быть серой. Я не хочу, чтобы на меня все смотрели. А, если я повяжу его, то все будут на меня смотреть.
– И что в этом плохого?
– В этом нет ничего плохого. Просто мне это не нужно. Понимаешь?
– Не очень.
– Мне нравится смотреть на такие вещи, но сама я их носить не могу. Поэтому, пожалуйста, оставь его у себя. Тебе он очень идет, – голос Вики был очень жалостливым.
– Нет, – заявила Маша без всякого сочувствия. – Если тебе нравится смотреть на такие вещи, то повесь его дома и смотри. Хорошо? Начнем с дома, – озарилась новой идеей Машка. – Точно. Мы будем потихоньку менять твое окружение. На работе у тебя будут цветы, и дома что-то должно быть. Ты права. Молодец.
Вики тяжело вздохнула.
– А ты думала, что просто будет? – засмеялась Маша.
Ее смех не был злым, но Вики чувствовала, что ее тянут на тропу, по которой она идти не хочет. Ей казалось, что кто-то держит ее за горло, и с каждой новой Машиной выдумкой дышать становится все сложнее.
Сидя в своей комнате, она думала о том, что слишком часто на ее пути появляются такие люди. Стремящиеся поменять ее, ее жизнь, потянуть за собой, даже не зная, куда сами движутся.
Она вздрогнула. Звук дрели снова пронзил воздух. Соседи, жившие этажом выше, переехавшие вот уже полгода как, все делали ремонт. В последнее время ей стало казаться, что при таком частом сверлении у них вместо стен уже должно появиться решето, через которое звуки, как вода, проливаются, не встречая никаких препятствий. У ее соседки Кати после ремонта эти звуки практически отсутствовали: строители покрыли стены каким-то специальным материалом, заглушающим звуки, проникающие внутрь и исходящие из комнаты. Она создала для себя островок, на котором были только те звуки, которые она хотела слышать. Температура тоже менялась с помощью кондиционера, а ароматические масла добавляли благоухание. Вики ей очень завидовала. Но это была белая зависть. Она понимала, что Катя достойна такой жизни: она была красива, открыта миру и достойна всех его благ. Отгораживаясь от неприятных звуков снаружи, она открывалась миру, общаясь, когда выходила за пределы комнаты. Вики же, по ее собственному мнению, была недостойна такой роскоши, потому что, получив ее, она бы, напротив, заперлась, живя в своем внутреннем мире и совершенно отдалившись от людей.
– Ты блокируешь энергию, – заявила ей однажды Маша с совершенно серьезным видом. – И тут нет ничего смешного, – укорила она Вики, когда та заулыбалась. – Ты ничего не берешь извне, и естественно, что у тебя никто ничего не хочет брать.
– Но мне нечего дать, – возразила Вики.
– Что за глупости. Доброта, которая находится в твоем сердце, льет через край и все впустую.
– Доброта – это неходовой товар в наше время, – ухмыльнулась Вики.
– Это редкий товар, – поправила ее Маша. – А-а-а, – вскрикнула она, придумав еще что-то.
Вики уже испуганно на нее посмотрела: в этой красивой головке рождались в последнее время только губительные для нее мысли.
– Я знаю, что тебе надо делать, – заявила Маша, снова святясь ярче солнца.
Она ерзала на стуле и смотрела выжидающе на Вики.
– А-а-а…, – закричала она, выпустив энергию, излишне скопившуюся в ней. – Что же ты за человек-то такой. Неужели сложно понять, – она чуть-чуть подождала, но поняв в очередной раз бессмысленность этой паузы, спросила: «Неужели ты не понимаешь, что я хочу, чтобы ты спросила меня, что я придумала?».
– Я понимаю.
– И-и-и…
– Я не хочу знать то, что ты придумала, – выпалила Вики.
Инстинкт самосохранения стал давить ее доброту, которую Маша только что восхваляла.
– Прости, пожалуйста, но твои идеи… последние идеи, – поправилась она. – Они… они не очень хорошо действуют на меня.
– Это нормально, – тут же заявила Маша, махнув рукой так, будто это был какой-то пустяк.
Вики показалось, что, если бы она сейчас сказала, что вчера сломала ноготь, то вызвала бы большее сочувствие. И снова тяжелый выдох вырвался из ее груди.
– Слушай, ты так часто вздыхаешь, – встревожено сказала Машка. – Может быть, тебе к врачу обратиться? У тебя в области груди ничего не болит?
– Нет, – тихо ответила Вики.
– Это хорошо. Но ты все же сходила бы к врачу. Ты давно делала флюорографию?
– Давно. Три года назад.
– А-а-а. Кошмар какой. С нашим климатом нельзя так запускать свое здоровье. Это может тебе выйти боком, – предостерегала Маша.
– Я здорова, – вяло отозвалась Вики.
– Так ты спросишь меня или нет? – огрызнулась Машка.
