Татьяна 100 Рожева - Мужской стриптиз (сборник)
– Среда.
– Договорились.
– Александр, я бы хотела встретиться на нейтральной территории. Если нас стошнит друг от друга, пусть это неприятность произойдет на улице.
– А Вы на машине?
– На метро.
– Хорошо. Где бы вы хотели встретиться?
– У метро, например.
– Окей.
Его голос волновал.… В нем слышалась уверенность в себе, в том, что он говорил и в том, что собирался делать. Я решила окончательно – в среду еду! Так! В солярий и на эпиляцию, чтобы не быть белой и пушистой, и набойки, обязательно набойки на каблуки! – составила я план действий. Остатков заначки от прошлого гонорара должно было хватить на красоту в масштабе одноразового спасения моего мира.
В среду днем он позвонил, выдав очередной образец любезности:
– Здравствуйте! Это Александр. Мы с вами договаривались о встрече сегодня. Я звоню уточнить, в силе ли наша договоренность?
– Да. Я буду к пяти.
– Очень хорошо. До встречи.
Без трех минут пять, когда я поднималась по эскалатору, он позвонил еще раз:
– Это Александр. Вы где?
– Уже поднимаюсь.
– Отлично. Я ставлю машину и сейчас подойду к вам.
Я вышла из метро на пустынный пятачок, оккупированный палатками с быстрой едой. Быстрая еда, быстрый секс.… И то и другое оставляет тяжесть в организме и ощущение зря потраченного времени и денег. Я еще посмотрю, кто сейчас придет, а то лучше и обратно…, – размышляла я, глядя на улыбающегося мужчину, идущего прямо ко мне. Высокий, загорелый, спортивный. Вязаная шапочка не вяжется с приталенным пальто. Надел, чтобы из машины выйти, наверно. Бережет мозги. Улыбается белыми зубами и ямочкой на массивном подбородке.
Я застыла от удивления.
– Привет. Я Александр. Ну, так что? Так и будем стоять?
– Нет. Привет.
– Так пошли?
– Далеко?
– К машине. Вон стоянка.
– Я так и думала, что придет или что-то убогое или наоборот.
– А я какое? Убогое?
– Скорей наоборот.
Он улыбнулся и ускорил шаг. Я ковырялась по льду на каблуках без поддержки, пытаясь сохранять изящную походку. Парного катания не получалось.
– Я не быстро иду? – Обернулся он.
– Ну, так…
– Простите, привычка.
– А я подумала, вы весь район уже тут окучили и стесняетесь дать мне руку, чтобы нас не видели вместе.
– Нет, конечно. Вам сюда. – Он кивнул на правую дверь внедорожника Мерседес. – Пристегнитесь, пожалуйста.
– Далеко ехать?
– Нет. Проедем вон тот парк и все. Запоминайте.
– Адрес скажите. На всякий случай. Мало ли…
Он посмотрел на меня.
– Ленинградский проспект, дом 6. Боитесь?
– Нет.
– Почему?
– Не думаю, что вы решили сварить из меня холодец, и поэтому пригласили. Вы не похожи на маньяка.
– Думаете, маньяки как-то отличаются от обычных людей? – Он холодно улыбнулся.
– Думаю, да. И потом, Вы мне по голосу сразу понравились.
– Голос можно поменять, попросить кого-то позвонить…
– Да… это мне как-то в голову не пришло…
– Напрасно…
Мне стало немного не по себе…
Во дворе дома он припарковал машину.
– Мы приехали. – Александр обошел машину и подал мне руку. – Ну, как настроение?
– Противненько…
– Уже? – Засмеялся он.
– Мы одни будем? – Уточнила я.
– Одни. Я не люблю это. И холодец не ем. Не бойтесь.
Квартира на высоком первом этаже начиналась лестницей из пяти ступенек вверх. Он вошел и сразу снял шапку, под которой оказалась темно-русая кудрявая шевелюра с примятым шапкой чубом. Сняв пальто, он остался в темных брюках и облегающем сером свитере.
– А меня-то будете раздевать? – Поинтересовалась я.
– Обязательно.
Он снял с меня пальто, не дотронувшись до тела, словно я была раскаленная.
– Вам тапочки дать?
– Ну, если они без грибка.
Он возложил к моим ногам кожаные шлепки, как цветы к монументу неизвестному солдату. В новой обуви я сразу отправилась на осмотр помещения. Холостяцкая квартира. Хорошая мебель, хороший ремонт, одна, но огромная комната с 3-х, а то и 4-х спальной кроватью, массажным столом и плазмой на стене. Кухня без обеденного стола. Ванной нет. Душ и туалет… Я вымыла руки…
– Что будете? Чай? Кофе? – Услышала я его голос с кухни.
– А какой чай?
– Не знаю. Сейчас посмотрим, – он открыл шкаф. – Есть черный, зеленый, зеленый с жасмином, это что…? – он повертел в руках коробку, – А, все.
– А кофе?
– Кофе… Вот только такой, – он сам с удивлением рассматривал незнакомую банку. – Ну что?
– Чай. Зеленый.
– Хорошо. Кстати, не хотите цветы? – Он кивнул на букет в металлической раковине в банке, стоящей посреди картофельных очисток.
Я с недоверием покосилась на предложение.
– Это хорошие цветы. Берите. У нас же свидание…
– Очистки то надо было выбросить от картошки… – пожурила я кавалера.
– Это не очистки. Это я цветы обрезал, не успел выбросить. Так возьмете?
– Нет. Спасибо. Придумывать потом, откуда у меня цветы… лень врать..
– А есть, для кого придумывать?
– Ну да.… И вообще… Цветы дарят, когда добиваются женщину. В нашем случае это бессмысленно.
– Вы так думаете? Тогда чай…
– А где мы будем пить чай? У вас стола даже нет…
– Да. Стола нет. Он мне не нужен. Я почти не бываю здесь.
– А как же утром выпить чашечку кофе? Или вечером чашечку чая?
– Не пью здесь.
– А где?
– В заведениях общественного питания, – он улыбнулся, – все давно организовано. Что к чаю? Конфеты? Шоколад? Сахар?
– Шоколад.
Он в задумчивости открыл холодильник, вынул коробочку с темной ягодой, протянул мне.
– Будете?
Я опознала в ягоде чернику, сильно заждавшуюся, пока ее употребят.
– Черника?
– Голубика.
– По-моему, она уже пару дней отдыхает тут, – скривилась я невоспитанно.
– Она еще пару недель до этого в магазине отдыхала. Прошу в комнату. Я все принесу.
В комнате я присела на 3-х, а то и 4-х спальную кровать, ассоциирующуюся с выражением «квадратный многочлен». Кровать простиралась слева до зеркального шкафа, а справа к ней, словно щенок к суке, притулилась низкая коротконогая тумбочка. В углу валялся бумажный светильник, младший брат того, что освещал неживой телевизор, и вдвоем с которым они занимали половину противоположной стены. Оставшуюся половину съедал массажный стол с дырой для лица или для яйца – смотря, какого размера эти части тела и как это тело расположить. В зеркале огромного шкафа, отражающем кроме нас с тумбочкой, еще два зашторенных синих окна, я видела себя, скромно сидящую на краю кровати. Я включила младшего брата большого бумажного светильника. Он осветил угол комнаты, в котором было на удивление чисто. Дубовый паркет и плинтус под шторной юбкой ограничивали пространство благополучия. Я находилась внутри него. По другую его сторону, за окном, рабочие разгружали Уазик, взбадриваясь короткими матерными призывами. Я закрыла пластиковую створку окна, и звук остался с той стороны благополучия. Без звука это было немое жизнеутверждающее кино про неутомимых загорелых парней.
– Вы закрыли окно? – Спросил Александр за спиной.
– Да.
– Хорошо.
Я вернулась на край кровати. Коротконогая тумбочка была сервирована: чашка с чаем, клубника, шоколад, виноград, терпеливая голубика и стакан воды.
– А почему чашка одна? – Удивилась я, – а Вы?
– Я буду воду.
Он сел рядом. – Пробовали такой шоколад?
Я взяла в руки плитки. Линдт. С перцем и манго, с перцем и гранатом, черный 99 процентов какао…
– С перцем и манго мой любимый…
– Я рад. Вы смотрите на меня с таким ленинским прищуром. Что – то не так? Вот прыщ вчера вскочил, прошу прощения. – Он тронул пальцем маленькое красное пятнышко на щеке.
– Прыщ я не заметила. Пытаюсь вас прочесть.
– И как результат?
– Ваша тяжелая челюсть напрягает, конечно…
– Ломброзо почитывали? – Хмыкнул он.
– Было такое, каюсь.
– И что вы об этом думаете?
– Спорно, но сермяга есть.
– То есть я все-таки похож на маньяка?
– В общем, да.
– Боитесь?
– Ну… так…
– А ведь здесь ори не ори, никто не услышит. И не придет. – Проговорил он, наклонив голову ко мне.
От этих слов клубничина у меня во рту встала колом.
– Анекдот такой есть, – улыбнулся он, продолжая, не мигая смотреть на меня. – Из тех времен, когда 50 рублей были большие деньги. Вы должны их помнить, эти времена.
– Помнить должна. Но не помню, – ответила я, пытаясь размять во рту клубничный кол.
– Ну, так вот, – продолжил он, – женщина захотела туфли за пятьдесят рублей, а денег нет. Тут мужик возьми да и предложи – давай со мной за пятьдесят рублей? Женщина подумала – подумала и решилась. Подруге похвасталась. Вернулась вся в синяках. Что случилось? – подруга спрашивает. – Сволочь он! Бил, пока за рубль не согласилась.
Я пропихнула внутрь себя клубничину, так колом и упавшую.
