Павел Бессонов - Провинция (сборник)
– Проходи на кухню, Витя. Чай остыл, но я подогрею. И перекусить тебе надо…
– Спасибо, Тамара, но мне некогда, через час самолёт вылетает.
Виктор тоже говорил почти шёпотом.
– Понимаешь, повезло. При мне один билет сдали. Жаль, конечно, что с Борисом не попрощаюсь. Ну, не в последний же раз я к вам заехал!
Виктор это говорил, укладывая выложенные с вечера из чемоданчика электробритву, зубную пасту, одеколон. Он старался говорить спокойно, даже с оттенком сожаления за внезапный отъезд, но в душе был рад, что Борис уснул, что можно не притрагиваться к водке, которая в открытой бутылке стоит на кухонном столе среди тарелок.
Он отнёс чемодан в прихожую и вновь вернулся в комнату.
– Давай, Тамара, присядем перед дорогой!
Он сел на стул у двери, Тамара – на край постели, на которой, подогнув ноги и положив ладонь под щеку с отросшей светлой щетиной, спал Борис.
С минуту помолчали, выдерживая ритуал прощания, и за это короткое время Виктор неожиданно понял, кого так напоминала ему Тамара – тётю Нюру, Анну Сергеевну, мать Бориса. Ни лицом, ни фигурой Тамара не походила на тётю Нюру, но их сближало, роднило одно – неуёмная, слепая любовь к Борису, готовность потакать его прихотям.
Укрытый халатом Тамары Борис во сне что-то бормотал, несколько раз вполне разборчиво произнёс: «Тамара…»
Тамара была рядом, и он даже в пьяном сне был уверен в этом, её грузный, седой муж, её ребёнок, «Болис».
– Ну, прощай! Виктор встал. Тамара кивнула молча, боясь потревожить спящего.
Витёк, Лена, Оксана
Засунув руки в карманы видавшей виды кожаной куртки, Витёк дефилировал по тротуару в центре города. Вид у него был вполне представительный и, по привычке, беспечный, хоть думы его одолевали. Опять он в патовом положении, между двух стульев. Опять же, денег в карманах на пару троллейбусных билетов. Не впервой такое, но каждый раз как-то неуютно.
Детина бравой выправки с густым чубом. Правда, если посмотреть поближе, в этом чубе седины предостаточно, морда вся в складках и морщинах – вид подержанный… Оно и понятно: пятый десяток в размене.
Вчера вечером Елена Семёновна выставили его чемодан со стандартным набором предмет старого холостяка за порог квартиры, сказав при этом «пару ласковых», что у неё выходит здорово, и захлопнула дверь.
Чемодан отнёс Витёк в комнату такого же, как он сам, холостяка Серёги, там же и переспал на раскладушке, а теперь идёт, не спеша просчитывая варианты.
Вариантов два всего. У Ленки ему жилось неплохо в её трёхкомнатной квартире, ухоженной и уютной. Кормили его там, поили, спать укладывали на чистенькое. Но вчера выперли. Обвинили в лености, не желании работать и приносить в дом деньгу. Не приняли во внимание, что не сезон постановки евроокон, а на шабашках много не заработаешь. Пока к Ленке хода нет. Значит второй вариант – Оксана. Она примет без денег, в квартирку, какую сняла. Там пельмени из гастронома, яичница на сале, и диван с хозяйкой, тощей, как нестроганая доска. А ещё там надо изображать любовь горячую, а не отбывать номер семейного секса.
Оксана – хозяйка магазина, купленного на папашины деньги. Хлопочет, устаёт, расслабляется крепкими напитками…
Итак, пока Оксана. Придётся потерпеть. Она молодая, стервознее Ленки, но у той хитрости больше. А в общем-то, обе хороши!
Мобилка Витька в кармане исполняет «Турецкий марш». Ну, конечно, это Оксана. Узнала, что Лена выставила его и – сразу быка за рога. Для Оксаны, Лены или ещё какой бабёнки, у Витька один стиль разговора: «зайка», «киса», «котёнок». Это бабам нравится. Но не всем, кума его сразу пресекает, смеётся, в глаза глядя.
– Киса привет! Где я? Гуляю. У гастронома сейчас торчу. Купить «салями»? Зайка, в кармане у меня ни гроша! Ну и что получил недавно? Кушать надо, выпить надо? А потом я у Серёги ночевал, его отблагодарил. Ну и сам, конечно! Ленке я ни копейки не дал! С какой стати? Киса, я иду, бегу, скачу!
«Киса!» Витёк удивляется всегда глупости этих тёлок с высшим образованием. Ленку так не проведёшь! Она всего-то курсы парикмахеров закончила, а теперь пошла в цех кладовщиком. «Бабки» неплохие и стаж горячий идёт.
Подождав маршрутку, Витёк садится и отдаёт кондукторше последние копейки так, как будто «лопатник» его набит баксами. Он говорит комплимент девчонке с рулончиком билетов на пальце и получает в ответ улыбку. Комплимент испытывается им уже лет двадцать – срабатывает!
За две недели общения с Оксаной Витьку обрыдло в казённой чужой квартирке. Правда, Оксана здорово изменилась по части кухни. Варит, жарит, кормит, как на убой. Утром уходит рано, одного поцелуйчика ей хватает. Целый день на работе, зато вечером достаёт Витька ужимками и расспросами. Отвечая, Витек вранье с правдой так мешает, что такое заметить могла только Лена. Да ещё кума. Та только глянет на него и с усмешкой скажет: «Ну, понесло Остапа!» Это из кино «Золотой телёнок». А Оксана глотает всё, не разжёвывая. Витёк много не врёт. Это правда, что звонит и ходит по конторам, заходит к Серёге, и не с пустыми руками. У того полный абзац в карманах. Ну, бутылка-две, пива баллон… О том, что звонил Елене и договаривался о встрече – молчок! Тема эта запретная, а она-то и интересует Оксану.
Она ревнует Витька, и боится, что он перебежит во «вражеский» лагерь. А его к Елене тянет! И вид у неё колхозный, и не так уж она молода, зато полное взаимопонимание в постели – вот главное!
Всё чаще в голове Витька мелькает мысль остепениться, осесть и наиболее подходящий вариант.
– Елена. Стервоза она, конечно, и будет его доставать, но с ней надёжнее. Квартира у ней трёхкомнатная, живёт она одна. Сын взрослый, свою площадь, имеет. И выгнать она Витька не сможет, если будет отметка в паспорте. А Оксана, молодая, на красотку тянет, так в красоте ли прок? Деньги у неё? Но бизнес дело ненадёжное. Это при папочке ей можно рисковать, а без него лопнет бизнес её, как бульбашка. А главное, опять – доска доской она… Только Елена! Но пока можно перебиться, жирка накопить у Оксаны.
Вот с кем бы Витёк любовь закрутил, так это с кумой. Одно время, когда у неё нелады были с мужем, сделал он попытку завлечь её – не получилось. Шутит, улыбается, как родная, а дальше – стоп! Пока она с дочкой жила у матери – достал её алкаш законный – погулял с ней Витек в парке два вечера. В кафе приглашал – не пошла. Не нравится ей шум, гам, музыка дикая. Один раз уговорил её Витёк днём зайти к Серёге, в его отсутствие. Поговорили дружески, чай попили – и никаких сдвигов. Не грубо, с шуточкой, но решительно отодвигает – не за что ухватиться. На правах кума заходит Витёк крестницу проведать, подарком нехитрым обрадовать – всё по-прежнему. К мужу она вернулась, и тот сообразил, что такую бабу из-за рюмки терять нельзя!
У Серёги распорядок строгий: в рабочее время с сумкой «чайников» обходит все известные районные свалки, собирая пластиковые баллоны – стеклотару принципиально не собирает. Потом сдача, отоваривание горючим и закусью, «заслуженный» отдых. Подруга Елены подняла Серёгу с постели, чем он был крайне недоволен, но, узнав причину, сменил гнев на милость. Подруга, соседка, принесла записку от Елены для Витька. На словах она прояснила ситуацию. В общем, Ленка без милого дружка Виктора впала в депрессию, пыталась отравиться какой-то гадостью. «Скорая» её откачала и теперь она валяется дома чуть живая…
Получив записку от Серёги и его устный рассказ, уснащённый ненормативной лексикой, Витёк ужаснулся. Выходит, что он эту Ленку любит? В записке несколько слов: «Виктор, если можешь, приходи. Мне очень плохо!»
Чемодан свой походный Витёк брать не стал. Он оставил записку Оксане и уехал к Елене с зубной щёткой в кармане. В записке уведомил, что бросить в беде подругу не может, но как только она поправится, вернётся обязательно к своей Ксаночке, кисаньке, котёночку и так далее…
Вечером, прочитав послание, Оксана в бешенстве разбила пепельницу, накануне купленную для окурков Витька, оставляемых им в любом месте. Потом всплакнула Оксана по своей несчастной бабьей доле, потом позвонила одному из своих знакомых, имеющему юридическую подготовку.
Елена Семёновна не выглядела больной, но встретила Витька, встав с постели в халате. Она сначала охала, хваталась руками за голову в районе висков, но потом оживилась, собрала для друга обеденный стол, выставила графинчик водки, настоянный на корнях хрена, выпила с ним на равных. Потом совсем повеселела, и на широкой кровати с панцирной сеткой проявляла себя совсем здоровой, что заметил Витек с удовольствием.
Она расспросила Витька о его планах, узнала, что через одну-две недели он выходит трудиться в одной из фирм. О его недавнем выселении из квартиры они не вспоминали.
Жизнь Витька потекла в привычном ритме. Оксану он вспоминал всё реже и в основном в связи с оставленным на квартире чемоданом. Елена Семёновна с понедельника вышла на работу в свой цех, а Витёк, пользуясь хорошей погодой, прогуливался по городу. Он обходил знакомые злачные места встречаясь с такими же, как и он, свободными гражданами мужского и женского пола. Обычно при этом он принимал пару соток водки, бутылку-две пива и приходил домой в самом благодушном состоянии, готовый со смирением выслушать укоры сожительницы.
