Маша Трауб - Падшая женщина
О том, что дедушка умер, Вика узнала спустя года два после его смерти и долго не могла понять, почему бабуля скрыла это от нее.
– А зачем тебе было знать? Что бы это изменило? – удивилась бабуля, когда Вика заявила, что должна знать правду.
– Но ведь он был моим дедушкой! – Вика чувствовала себя обманутой.
– И что? Он умер. Ты его хоть помнишь?
– Помню! Очень хорошо помню!
И вот здесь Вика бабулю обманула. Да и себя, наверное, тоже. Ей только казалось, что она хорошо помнила дедушку. На самом деле она помнила его по рассказам бабули. С ее слов, дедушка брал маленькую Вику на рыбалку, водил в лес собирать грибы, подарил трехколесный велосипед и большую куклу. В Викиной памяти остались велосипед и кукла, грибы в лукошке, но дедушки в воспоминаниях не было – ни его лица, ни фигуры, ни слов. Впрочем, для Вики главным человеком оставалась бабуля. Даже мама была вынужденной заменой бабули, а не наоборот. Бабуля заменила Вике всех родственников, вместе взятых, включая скоропостижно скончавшегося отца.
– Она знает, где могила, – сказала Вике жена водителя.
– Здравствуйте. – Вика поздоровалась с той самой пожилой женщиной, которая с внуками убирала могилу. По виду она была ровесницей бабули.
– Здравствуйте, – ответила женщина вполне приветливо, – вы какую могилу ищете?
– Королева Петра Борисовича.
– Да, есть здесь такой. А вы ему кто? – Женщина поставила ведро с водой, потом снова подняла его и схватила тряпку.
– Внучка.
– Внучка? – Женщина опять поставила ведро и прижала тряпку к груди.
– Да. Только я могилу дедушки не могу найти. Бабуле я только что звонила, она сказала, что от здания налево нужно идти. Но там нет. Мы здесь уже давно ходим. Уже уезжать собрались.
– Вот здесь есть проход, сюда, направо. Пойдемте со мной, покажу. Только у меня память плохая, старая я уже. Может, и не вспомню, где точно. Тут много могил. Я на кладбище часто прихожу, вот и знаю все. Почти все.
Женщина уверенно свернула на дорожку и повернула направо.
– Вот, кажется, здесь. Но точно не помню, – сказала она и показала на несколько надгробий.
Вика сразу же увидела могилу деда. Не так уж сильно она была заброшена, и плита даже сквозь деревья и вьюн была видна прекрасно. Женщина не отходила, а стояла рядом, как будто охраняя могилу от чужих.
– А бабушка ваша тоже приехала? – спросила наконец женщина.
– Бабуля? Нет. Ей тяжело ездить, – ответила Вика. – Я и за нее, и за себя приехала. А вы их знали? Моих дедушку и бабушку?
– У нас тут все друг друга знают, – смутилась женщина и суетливо начала собирать тряпки, тяпку, ведра. – Ну, мне пора. Выход найдете сами.
– Подождите! А к кому можно обратиться? Понимаете, я про деда почти совсем ничего не знаю. Может, кто-нибудь еще помнит, какой он был? Вы не знаете? Может, с кем он общался. Подскажите.
– А бабушка ваша ничего не рассказывала?
– Рассказывала. Но мне хочется узнать от людей, кто его помнит. Кто-нибудь еще жив?
– Жив, – ухмыльнулась женщина. – Захаров, Дмитрий Иванович. Жив, здоров. Работал вместе с Петром Борисовичем. Они и в школе вместе учились. За одной партой сидели.
– А где его найти? Где он живет?
– Недалеко тут – как выйдете с кладбища, до первого поворота и направо. Второй дом. Только вряд ли он вас примет. Тоже уже старый стал. И память плохая. Лучше его не беспокоить. Вы уезжайте. У нас тут не очень любят про покойных вспоминать. Ведь или хорошо, или ничего, правильно? И мне давно пора.
– А дед какой был? – спросила Вика уже вдогонку женщине. – Вы его знали, видели?
– Знала. Видела, – ответила женщина. Она явно подбирала слова и отводила взгляд. – Боевой был Петр Борисович. Работник хороший. Но больше ничего не помню. Уж извините. Пойдем мы. Уже жарко, сажать ничего нельзя сейчас, сгорит все. – Женщина заспешила назад, к внукам.
– Спасибо огромное, – поблагодарила ее Вика, хотя и была расстроена. Женщина явно знала больше, чем говорила. И память у нее была отличная. Только не захотела рассказывать.
Женщина окликнула внуков и вышла через другие ворота. Оказалось, что на кладбище можно зайти с другой стороны, с черного хода, если таковой вообще можно представить на кладбище, – неплотно задвинутые ворота, буквально в ширину человеческого тела. И сразу же – вытоптанная тропинка, ведущая к недавним захоронениям. А тем, центральным входом, через который вошла Вика, давно никто не пользовался. Бабуля Вике про этот, ближний вход ничего не рассказывала. Да и направление указала неверное. Вика стояла рядом с могилой деда и думала о том, почему бабуля отправила ее по ложному следу. Неужели надеялась, что Вика не найдет?
Вика дотронулась рукой до ограды – краска давно облезла – и ничего не почувствовала. Она не узнала деда по портрету, который был выбит на гранитной плите. Ничего знакомого, ни одной черты лица, ничего родного. Посторонний человек. Вика не почувствовала ни трепета, ни подступивших к горлу слез. Ничего не екнуло в душе, не дрогнуло сердце. Ей было даже неловко от того, что она не испытала ничего из того, что положено испытывать на кладбище, стоя рядом с могилой родного человека.
Даже на могиле отца Вика переживала больше эмоций. Чтобы чем-то занять мысли, она рассказывала ему о последних событиях. Отца Вика почти совсем не помнила – он умер, когда она была еще младенцем. Мама после этого замуж так и не вышла, посвятив себя дочери. И Вика вела с отцом, которого никогда не знала, внутренний диалог – так быстрее текло время. Иногда Вика рассказывала черной мраморной плите о себе, о работе, иногда о маме. Но в основном о бабуле. Она представляла себе выражение лица отца и то, что он мог бы сказать ей в ответ. Но здесь, на могиле дедушки, Вика не знала, что нужно делать. Не было потребности ни в разговоре, ни в каких-то внутренних обещаниях. Были только вопросы, которые вдруг возникли и на которые не было ответа.
На участке росли два огромных дерева и роскошный куст роз. Несколько тюльпанов уже отцвели, но держались из последних сил. Зато анютины глазки распустились во всей красе. Странно, но могила не казалась заброшенной, хотя Вика ожидала увидеть заросли – дедушка умер больше двадцати лет назад. Она попыталась представить себе, каким дед, этот строгий мужчина, смотревший на нее с плиты, был при жизни. Но не получалось. Неужели она зря сюда приехала? Бабуля была права – зачем ей это понадобилось? Что она может изменить или сделать? Вот даже сейчас. Что? Выкорчевать деревья? Чем? Тут пила нужна – деревья сильные, в самом соку. Рвать траву? Но у нее не было ни перчаток, ни тяпки. Мыть? Но не было даже ведра. Вика рассердилась на себя – почему она не догадалась привезти хотя бы букет цветов, чтобы положить на могилу? Хоть как-то обозначить свое присутствие. Но ей это и в голову не пришло. Как будто и вправду она на экскурсию приехала, а не на кладбище. Но цветов здесь, слава богу, предостаточно. И вьюн, опоясавший надгробную плиту, жалко вырывать. Весь в голубых колокольчиках. А вот дерево лучше было бы выкорчевать. Просто удивительно, что сама плита – чистая. Наверное, здесь не бывает грязи. Другой климат.
– А можно я еще раз позвоню? – попросила она водителя. Ее телефон по-прежнему не подавал признаков жизни.
Он кивнул, даже не удивившись.
Вика набрала номер. Бабуля как будто ждала ее звонка, ответила сразу же.
– Нашла, – сказала Вика.
– Ты там траву подергай, что ли, – сказала бабуля раздраженно.
– Тут деревья, вьюн и даже анютины глазки, представляешь? У меня ничего нет с собой – ни лопаты, ни пилы, ни даже тряпки. Я не подумала, что надо взять. А руками не вырву.
– Анютины глазки? Откуда они там? – спросила бабуля.
– Не знаю. Может, с прошлых лет остались?
– Викуля, анютины глазки – однолетние растения! Их посадили в этом году. – Бабуля была явно взволнована.
– Бабуль, тут женщина одна на кладбище была, она помогла могилу найти, говорит, что здесь друг деда живет, они вроде работали вместе.
– Как его зовут?
Бабуля говорила таким голосом, что Вика испугалась и уже пожалела о том, что позвонила. Бабуля явно была не в себе и волновалась, что с ней случалось крайне редко.
– Его зовут Дмитрий Иванович Захаров. Мне зайти к нему?
– Зачем?
– Не знаю. Просто хотела узнать, каким был дедушка. Этот Захаров живет тут рядом.
– Я знаю, где он живет, – бабуля закашлялась.
– Что с тобой? Ты не болеешь? – Вика слушала, как бабуля пытается откашляться.
– Тебя привез мужчина, с которым я разговаривала? – спросила бабуля.
– Да, а что?
– Уезжай. Сейчас же. Скажи ему, что я попросила. Он мне обещал.
– Но почему?
– Ты меня слышишь? Садись в машину и уезжай. Никуда не нужно ходить. Поняла?
– Хорошо. Только не волнуйся, пожалуйста. А что с могилой делать?
– Стояла двадцать лет и еще простоит. А Лариске скажи, чтобы цветы свои в землю больше не тыкала.
