Маша Трауб - Падшая женщина
Вика хотела вырваться из замкнутого круга. И вернуть себя назад. В то время, когда она все чувствовала, когда дышала, когда страдала и умирала. Ей было все равно, куда и как исчезнуть. Но даже здесь она оставалась эгоисткой. Ей нужно было уехать далеко и под предлогом, который бы удовлетворил всех. Иначе и мама, и бабуля свели бы ее с ума. Она не могла прыгнуть с парашютом, сплавиться по реке на байдарке, нырнуть под воду на опасную глубину. Она ничего не могла. Мама, слыша про такие планы дочери, закипала и говорила, что она ведет себя безответственно. Бабуля же сразу начинала жаловаться на сердце. Вика была привязана к ним канатами, потому что без нее они бы не смогли общаться. Не смогли бы обмениваться колкостями и взаимными претензиями. Да и жить без нее не смогли бы.
Поездка на могилу деда всплыла спонтанно. Чем дольше Вика об этом думала, тем больше эта идея казалась ей увлекательной. Как некий экстрим, вытаскивающий, пусть ненадолго, все эмоции, вплескивающий в кровь дозу адреналина. Вика могла уехать на другой конец страны, и ни мама, ни бабуля не могли ей этого запретить.
– Бабуль, я хочу на могилу к деду съездить, – сообщила Вика, когда уже заказала билеты и забронировала гостиницу.
– У тебя что-то случилось? – Бабуля, как всегда, читала между строк и чувствовала больше, чем было нужно даже Вике.
– Нет, все в порядке. Я же там никогда не была.
– Викуля, это будет бессмысленная поездка, – сказала бабуля, – чего бы ты ни хотела от нее получить.
– Бабуль, ты не ездишь на могилу к дедушке. Мама не ездит на могилу к папе. Я устала от вас обеих. Я хочу просто съездить.
– Нашла куда, – хмыкнула бабуля. – Если тебя интересует мое мнение, то я – против.
– Мама тоже против, – устало ответила Вика. – В кои-то веки вы сошлись во мнении.
Она улетела, поселилась в гостинице в городе и приехала в поселок, который находился в часе езды, на это кладбище. Дома у бабули она нашла одну-единственную фотографию могилы, которая, по всей видимости, была сделана в день похорон. Вика взяла ее с собой.
Могилы тесно лепились друг к другу – между ними оставался зазор шириной буквально в одну ступню. Спустя минут сорок поисков Вика уже не вглядывалась ни в надписи, ни в даты на плитах. Она убеждала себя, что сделала все возможное – ходила, искала и не нашла. Так бывает. Ведь бывает? Да, она облазила все кладбище, побывала там, куда физически могла пролезть. По некоторым тропинкам она проходила несколько раз, заблудившись и свернув назад. Но могилы дедушки не нашла. И фотография ей не помогла. Наверное, захоронение было совсем скрыто под травой, крапивой и деревьями – ведь прошло очень много лет. А возможно, могилы здесь и не было – убрали старое захоронение, заброшенное, никому не нужное, и на его месте устроили новое. Так ведь тоже бывает.
Здесь не было ни смотрителя, ни базы данных. Не было офиса по благоустройству. Даже ворот как таковых не было – обычная деревянная калитка с железным обручем, переброшенным через забор. Снял обруч и зашел.
Вика решила, что пора возвращаться. Хватит. Без толку. Все равно что искать иголку в стоге сена. В конце концов, и кладбище могло оказаться не тем – бабуля ведь назвала только поселок, а рядом с ним, по дороге, было еще одно кладбище – Вика видела из окна машины.
Она еще раз свернула с тропинки и пошла назад. И вдруг увидела даты – семидесятые, восьмидесятые годы. Одна могила, рядом вторая и еще одна. Получается, она ходила по кругу, хотя ей казалось, что она обошла все кладбище. Значит, здесь нужно искать. Вика прошла дальше, но дорога резко оборвалась – очередной тупик, непролазные заросли бурьяна. Все, она больше не может. Это бессмысленно. Можно еще два часа все так же ходить по кругу. Все-таки странное кладбище.
Она стояла и думала – возвращаться опять на тропинку или прорываться через растения. Решила пройти. Руки были уже все в царапинах. Она рванула какой-то куст и оказалась в крапиве. Молодой, ярко-зеленой, с крепкими высокими стеблями, больше похожей на деревца, чем на куст. Успела подумать, что молодая крапива жечь не будет, как тут же кожу начало саднить. Вика была в футболке с короткими рукавами, но ей казалось, что чешется все – живот, спина, плечи.
Она закрыла глаза и сделала еще два шага вперед. Земля на кладбище не была ровной. Некоторые могилы стояли как будто в низине, иные скопились на пригорке, несколько могил стояли на холмике, как на возвышении. Тут же, среди зарослей крапивы, вдруг обнаружилась полянка, на которой росли ромашки. Трава была низкой, а цветы разрослись кустами.
И здесь же, на полянке, стоял водитель, который привез Вику сюда, на кладбище. Она не расслышала, как его зовут, а переспросить было неловко. Он курил и, казалось, совершенно никуда не спешил. Стоял, смотрел вокруг и казался таким же естественным, как поляна с ромашками на кладбище.
Вика кивнула ему и пошла направо.
– Там я смотрел, – спокойно сказал мужчина.
– Надо возвращаться. Не найдем. – Вика уже внутренне сдалась.
Водитель не ответил и никак не отреагировал, продолжая курить. У него не изменилось выражение лица, он даже не посмотрел в ее сторону.
Эта его особенность – вот так застывать, глядя куда-то вперед, за линию горизонта, заворожила ее еще в городе. Наверное, поэтому она и наняла именно этого водителя, который спокойно стоял около гостиницы и, казалось, никого не ждал. И время вокруг него тоже замерло и остановилось. И он мог бы простоять так еще час или два, и ничего бы не изменилось – минуты тянулись, оставаясь незаметными для этого человека. Он не спрашивал, нужна ли ей машина, куда ехать, он вообще не обратил на нее никакого внимания. И когда Вика, отвергнув двух суетливых, улыбчивых, приглашающих, обещающих водителей, выбрала его, он нисколько не удивился.
– Мне далеко, на кладбище, – сказала Вика.
Мужчина кивнул.
– А сколько будет стоить? – спросила Вика.
Он не ответил. Просто сел за руль и завел машину.
Она покорно села, и они поехали. Неспешно, даже медленно. Вика, сидя на заднем сиденье, начала нервничать – так они и за два часа не доедут, хотя, как сказала ей бабуля, дорога займет не больше часа. Водитель никого не обгонял, никуда не спешил. Уже на окраине города он не выехал на шоссе, куда шел основной поток машин, а свернул направо и назад.
– А куда мы едем? – обеспокоенно спросила Вика.
Водитель не ответил. Просто кивнул. Мол, все в порядке.
И вместо того, чтобы занервничать еще больше, начать задавать вопросы, переживать, она расслабилась и прикрыла глаза. Пусть везет, куда везет. И будет так, как должно быть.
Они долго виляли по узким улочками, сворачивая то направо, то налево, то взбираясь на горку, то резко спускаясь вниз. Объезжали ухабины, тормозили перед детьми, которые играли в мяч прямо на дороге, и наконец остановились перед домом. Так же, без объяснений, мужчина заглушил мотор и зашел в ворота. Вику он не пригласил пойти с ним. Она немного посидела, не зная, что и думать, и решилась выйти – подышать. Под машину закатился детский мяч. Маленький мальчик прошмыгнул мимо Вики и достал игрушку.
– А кто здесь живет, ты не знаешь? – спросила она, показывая на ворота.
Мальчик не ответил и убежал.
Вика решила сделать так, как делал мужчина, – подождать. Просто подождать. И не смотреть на часы. Не волноваться. Не спешить. И только она закрыла глаза, собираясь расслабиться, как из ворот вышел мужчина в сопровождении женщины. Он опять молча сел за руль, женщина кивнула Вике и быстро села на переднее сиденье. Вике ничего не оставалось, как сесть назад.
– Здравствуйте, – обратилась она к женщине.
– Здравствуйте, – ответила та и замолчала.
Вика не знала, что спросить еще, женщина, по всей видимости жена водителя, оказалась такой же немногословной, как и ее муж.
Они опять поехали по узким улочкам, опять едва не наехали на мяч и кинувшегося под колеса мальчика – впрочем, ни мальчик, ни водитель и бровью не повели, как будто и не было никакой опасности, – и наконец выехали на шоссе. Мужчина по-прежнему ехал медленно, позволяя обогнать себя всем желающим. Но быстрее, чем ожидала Вика, они свернули с шоссе и въехали в поселок. Жена водителя тихо показывала дорогу – направо, налево, прямо. Видимо, он и взял ее, потому что она знала эту местность.
Вика уже полчаса, как мучилась. От местной воды ей нестерпимо хотелось в туалет. И пить. А еще лучше – кофе. Но она стеснялась мужчины-водителя и наконец решила обратиться к его жене.
– Простите, – она наклонилась к ней как можно ближе, – нельзя ли сначала остановиться в каком-нибудь кафе? Вон, смотрите, вывеска!
И действительно – Вика вдруг увидела надпись «Кафе» на доме, похожем скорее на сарай с окнами.
– Это не кафе, – ответила женщина и обратилась к мужу: – Направо поверни, вон на ту дорогу.
Оказалось, что они приехали на вокзал. Когда-то это была железнодорожная станция – судя по чудом сохранившейся надписи на здании и видневшимся вдалеке железнодорожным путям. Но на дверях висел огромный замок, ставни на окнах были плотно закрыты, а само оно не подавало признаков жизни. И, видимо, давно. Рядом со станцией расположился стихийный рынок. Несколько женщин сидели под зонтиками и продавали искусственные цветы, детские мячи, аккуратные связки с дровами, воду, шерстяные носки… Жена водителя и Вика вышли из машины. Вика подошла к первой женщине.
