Макс Саблин - Чалын – дочь снежных вершин. Книга 1. Южные ветры
– Надо уходить! – раздался знакомый старческий голос.
Обернувшись, Чалын увидела Ээша, а чуть поодаль от него сидящего верхом на коне растерянного Согоно. Тот явно был напуган. Оробевший, с бегающим взглядом он что-то бормотал себе под нос.
– Ээш, Согоно?! – вскочив на ноги, удивилась девочка.
– Потом всё расскажу, – откликнулся старик, подав Чалын поднятый меч – надо быстрее уходить.
– А-а-а! О-о-о! – указывая пальцем в сторону кедра, завопил онемевший от ужаса Согоно.
В этот момент дерево подняло валун и швырнуло его в друзей.
– Берегись! – прокричал подоспевший рысёнок.
Все как один расступились, и огромный камень рухнул между путниками. Да так, что под ногами задрожала земля. Не мешкая, Ээш запрыгнул в седло к Согоно, Чалын – на Ак-Боро, рысёнок следом, и кони помчались прочь от свирепствующего кедра.
– И-та-татай! – донёсся раздосадованный рёв Казыра. – Уже слишком поздно, проклятие не остановить!
Ночь напролёт кони не сбавляли ход, а уставшие седоки не смыкали глаз, всматриваясь в каждую тень, прислушиваясь к любому звуку. Все молчали, и даже словоохотливый Рыс-Мурлыс за всё это время не промолвил ни слова. Колышущиеся от ветра деревья напоминали об ужасном кедре. Огромные, посеребрённые лунным светом камни настораживали. Казалось, за каждым из них мог притаиться злой дух шамана. И только когда забрезжил рассвет, напряжение спало.
– По мне, так в пору бы перекусить, – предложил Ээш, – да и отдохнуть не помешает.
– Поесть я никогда не прочь, – откликнулся рысёнок. – Хм! Я даже успел позабыть, когда последний раз что-либо ел. А с отдыхом можно и не торопиться.
– Рыс, ты только и думаешь, как брюхо поскорее набить, – возмутился Ак-Боро, – до других тебе дела нет, а ведь это не ты нас на себе везёшь!
Рысёнок хотел было возразить, но Ак-Боро оказался прав, и это пришлось признать.
– Ну да, мы без вас никуда, – согласился Рыс-Мурлыс, и перевёл взгляд на Чалын.
– Если сейчас не поспать, то сон дорогой сморит, – сказала девочка. – Да мне всё не терпится узнать, куда же вы направились и как на нас вышли.
Сказано – сделано. Место для стоянки особо не выбирали. Спустились в лог, и там, среди деревьев, развели костёр. За завтраком Ээш поведал незамысловатую историю своего появления. Оказалось всё просто. Как-то ночью старый шаман всё-таки услышал голос Тенгри. Тот велел ему покинуть аил и отправиться в странствие, чтобы поведать людям о своей небесной вере. Узнав об этом, Согоно несказанно обрадовался. В возвращении Чалын и её отважных друзей он сомневался. Ему думалось, что с Казыром и его помощниками-духами им не совладать. Нет, Согоно, конечно же, ждал и вспоминал храбрых путников, точнее, не переставал думать о положенной ему награде. Но с каждым днём его надежда становилась более призрачной. А тут вдруг удача – шаман сам предложил завезти страдальца в его родной аил. И всё бы ничего, да за время отшельничества Ээш позабыл все дороги и выбрал неверный путь. Собственно так, случайно, они и вышли на Чалын и её четвероногих друзей, как раз в то время, когда тем требовалась помощь.
Внимательно выслушав Ээша, девочка, не вдаваясь в подробности, рассказала свою историю путешествия к Казыру и объяснила, куда же подевался Кыркижи с Чыдамкай-Кара. Ну а после все забылись глубоким сном. Лишь только рысёнок не спал, он сам вызвался охранять друзей.
Наутро полные сил путники снова продолжили путь. Все вместе – вшестером, они поспешили в Яраш-Дьер. Дни стояли погожие, радовало всё: и зелень, и солнце, и небесная синева. Птицы щебетали песни, ветер шелестел листвой, шумели бурные реки. Всё бы ничего, вот только питались впроголодь, но никто не жаловался. Специально на охоту время не тратили, а по пути зверь, как назло, не попадался. Так, слово к слову, день за ночью, ночь за днём они оказались в Яраш-Дьер.
Минуя аилы, Ак-Боро мчался к родному жилищу Чалын. Яраш-Дьер почти совсем не изменился, появилось лишь несколько новых аилов с проторёнными к ним тропами. Тем не менее, девочке казалось, будто бы прошли уже годы, прежде чем она вернулась домой. День был удивительно хорош, однако людей на улицах было совсем мало. На пути им повстречалась женщина. Она молчаливо проводила взглядом коней с седоками, даже не признав в девочке Чалын. То было не мудрено, Чалын исхудала, а грязная, изношенная одежда скорее выдавала её за бродягу, нежели за дочь хана Ойгора. А вот ребятня, напротив, приветливо закричала путникам и пустилась за ними вдогонку, утопая в клубах пыли.
– Чалын! – раздался хриплый голос.
Обернувшись, девочка увидела доброе лицо седовласого соседского старика. Не останавливая коня, Чалын приветливо кивнула в ответ.
– Она вернулась! – подняв руки, прокричал старик.
Чалын вдруг обуяла гордость за себя и за своих друзей. Она не верила глазам, что снова оказалась дома. Но в голове будто кто-то повторял: «Ты вернулась, и вернулась с победой!»
«Быть может – это байана», – подумала девочка, представив, как горделивый беркут кружит высоко в небе, в том неведомом людям мире и восхваляет её снова и снова.
Да, подчас Чалын было тяжело, но она справилась, преодолев все трудности на своём пути. И всё ради спасения самого любимого в её жизни человека. И сейчас от встречи их отделяло всего лишь мгновение.
Глава 19. Возвращение хана Ойгора
Приблизившись к ханскому аилу, белогривый конь перешёл с размашистой рыси на умеренный шаг. Не успел он остановиться, как наездница спрыгнула на землю и бросилась в объятия Адааны. О возвращении дочери хана шаманка узнала загодя. Снедаемая желанием поскорее увидеть Чалын, она спозаранок всматривалась в дорогу, ведущую к Яраш-Дьер. И вот, ближе к полудню, дочь Ойгора, наконец, появилась.
– Хвала Чалын! – крепко обнимая девочку, промолвила Адаана. – Я знала, что все преграды ты преодолеешь. Отбрось невзгоды, они остались позади.
Тут Чалын заметила, как завеса эжика осторожно приоткрылась и из-за неё показалась голова хранительницы очага. Прибираясь в жилище, Чачак услышала топот коней. Её разобрало любопытство: кто же это мог приехать, и она выглянула. Появлению Чалын женщина несказанно обрадовалась. Она вышла из аила и, приветливо кивнув, сначала поздоровалась с дочерью хана, а потом и с остальными путниками.
– Эзен, – ответила Чалын, и сразу же распорядилась, – моим друзьям нужен отдых, но прежде всего их следует накормить.
Кивнув в ответ, Чачак взяла Ак-Боро за повод и предложила Ээшу с Согоно проследовать за ней, к загону для коней. Спешившись, они повели скакуна к указанному месту, а Чалын поспешила в аил. Туда же направилась Адаана, следом за ними побежал Рыс-Мурлыс.
Внутри было тепло и уютно. Хан Ойгор лежал на прежнем месте, укрытый дьюрканом. Широко раскрыв глаза, он смотрел на тюнюк холодным затуманенным взором. Его посеревшее, испещрённое глубокими морщинами лицо совсем исхудало, пересохшие губы полопались, щёки впали. Дыхание хана было едва заметно.
– Адам! – бросившись к отцу, произнесла Чалын.
Она нежно обняла его и поцеловала в щеку, но он не издал ни звука. Опустившись на колени, Чалын со слезами на глазах нежно прильнула к обессилевшей руке отца.
– Ойгор-хан тебя услышал, – тихо сказала Адаана, – но тело ему уже не принадлежит. У нас очень мало времени. Ещё немного, и с проклятьем нам не совладать.
– Адам, я спасу тебя, – прошептала Чалын.
Глаза рысёнка подёрнулись слезами, он не выдержал и покинул аил.
– Вот! – вымолвила Чалын, протянув повязку Адаане. – Дух двухголовый – Кыс-Эмеген мне сказал, что дьула адама у духов Эрлика в плену находится. И чтобы его освободить, понадобится вещь того, кто само проклятье наложил.
– Чья же она? – приняв чёрную скомканную тряпку, спросила шаманка.
– Казыр-кама одноглазого. Он в Мёртвом лесу живёт, а лес этот в Боджингском ханстве находится…
Не успела девочка договорить, как за эжиком послышались чьи-то голоса. Прежде чем войти в аил, один из подошедших громко кашлянул. Чалын с Адааной обернулись и увидели трёх вошедших старцев.
Это был Кундулей с двумя мудрецами. Весть о возвращении девочки быстро распространилась по всему посёлку, и они не замедлили появиться. Все трое негромко поздоровались.
– Эзен! – поприветствовала их Чалын, пригласив пройти к очагу.
Троица неторопливо уселась у огня, и зайсан заговорил:
– Чалын, птицы громкоголосые возвестили о твоём возвращении в Яраш-Дьер. Народ ойгорский несказанно этому рад, и мы, несомненно, тоже.
В знак согласия мудрецы кивнули, а Кундулей, приглаживая бороду, продолжил:
– Сюда мы неспроста явились. Пока Ойгор-хан от болезни не оправится, Амаду так и будет ханством Ойгорским править. Он умный, справедливый, честный. Ты и сама прекрасно знаешь, что брат твой – воин от рождения, отцу своему в отваге не уступает.
Чалын кивнула.
– А потому сейчас он далеко от нас, – продолжил зайсан, – так далеко, что даже самая зоркая птица, поднявшись в небесную синеву, его не высмотрит. Амаду за горными грядами, за реками бурными – народ свой от врага защищает. Ойгорское войско он возглавил и на помощь к нурцам отправился – Долину семи водопадов у Боджинга отбивать. Но перед тем как в поход пойти, Амаду по праву меня главным в Яраш-Дьер оставил.
