KnigaRead.com/

Вадим Молодых - Пустые головы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Вадим Молодых - Пустые головы". Жанр: Русская современная проза издательство -, год неизвестен.
Перейти на страницу:

– Нет.

Голос Малого прозвучал так внезапно и резко, что сбил ровное течение полковничьей мысли.

– Что н-нет?

– Государство – не безличный монстр. Его всегда олицетворяют конкретные люди. Мы с вами, например… Вернее, теперь только вы.

Полковник вернулся в свою мысль:

– Да это по фигу! Люди, олицетворяющие государство, перестают жить своей человеческой жизнью. Они с удовольствием – начальным! – жрут суррогат счастья, именуемый властью. А когда сообразят, что жрут суррогат, то поздно уже – не вырвешься… И это, кстати, если сообразят… Да и вырваться некуда. Государство всепроникающе и всеобъемлюще… Злопамятно и мстительно – вот как раз в лице конкретных людей, не желающих прощать отступников. Оно как бы восклицает: «А-а, ты хочешь быть одновременно чистым, честным и счастливым? А как же я?!» Вот оно и выжигает, высушивает, высасывает, вымывает – у кого как – мозги любого человека, живущего в государстве.

Ведь при такой жизни мозги не нужны. Государство, создавая законы для жизни внутри себя, консервирует даже не сегодняшний – вчерашний день! Незыблемость прошлого, которая со временем так обтёсывается, отшлифовывается и полируется, что самостоятельный мозг как функция становится не нужен. И горе тому человеку, который сумеет его сохранить в работоспособном состоянии. Горе от ума!

Сам посуди: что такое закон, как не инструкция. Значит думать и придумывать ничего не надо – надо только следовать инструкции. Прогресс – кошмар для любого государства, ибо он рушит устоявшуюся стабильность. И чем сильнее государство, тем меньше в нём движения вперёд.

Полковник закончил и сел, успокоившись. Посмотрел молча на Антона, вздохнул:

– И перестань смотреть на меня со своим психозным интересом. Ты не такой дурак… Сам понимаешь, что у меня уже нет мозгов… Как и у тебя!

Он ненадолго задумался, уставившись в безумную от усталости прошедшей ночи и усталую от безумства последних дней физиономию бывшего участкового.

– Ладно… Хватит об этом… Я тебя отсюда вытащу… Но!.. Ты ж меня подставил, блин! Хоть это-то понимаешь?! Короче, услуга за услугу. Пиши рапорт на увольнение… Задним числом, блин!

Он открыл дверь и крикнул в коридор:

– Дежурный! Бумагу и ручку сюда.

Очень быстро появилось всё, что нужно. Малой склонился:

– Какую дату поставить?

– Ставь позавчерашнюю, – уверенно сказал подготовленный Полковник, когда вид Малого ещё раз убедил его, что «мокрое» дело – их общее с участковым дело в съёмной квартире медсестры! – тоже надо вынести за скобки «заднего числа». Антон написал и резко двинул лист к начальнику.

– Теперь ствол… Табельное оружие… Надо сдать немедленно. Надеюсь, его не забрали при задержании? – И не выдержав переживаний, Полковник опять сбился на эмоциональный лад. – Эх, знать бы… Я бы никогда не разрешил тебе его на постоянное ношение и хранение… У-у, су-ка!

– Пистолет дома. Принесу.

– Нет! – резко сказал Полковник. – Не так…

Он вытащил телефон, нажал кнопку и прижал его к уху.

– Значит так! – Сразу, без приветствий, приказал: – Немедленно дуй ко мне в отделение, что возле кладбища… Не перебивай! Брось всё на хрен! Немедленно, я сказал! Поедешь с человеком… Заберёшь и привезёшь всё, что нужно. Подробности на месте. Время пошло.

Глава 31

Антон не смог бы назвать себя ни усталым, ни испуганным, когда открывал входную дверь в свою квартиру, будучи в сопровождении – теперь уже почти официальном, в виде конвоя! – опера-соглядатая, которого он раскрыл в слежке за собой, и, слава богу, – как знал! – сам ему тогда не раскрылся

Малой пытался, пока ехали, потом шли к подъезду и поднимались в квартиру, сосредоточиться и поймать в фокус хоть какое-то понимание, хоть какое-то ощущение – должны же они быть, он же живой! – но этот чёртов опер своей пустопорожней болтовнёй, пытаясь выглядеть эдаким живчиком-простофилей (а может и будучи им на самом деле?), всё время сбивал Антона с концентрации внимания внутри себя.

– А что за экстренность такая? – после минутной паузы снова заговорил опер, проходя в прихожую и вертя головой в интересе к чужому жилищу. – Секретность опять же…

Он глянул на безразлично разувающегося Антона.

– А-а, понимаю, – снова энергичная, раздражительная в своём нарочитом согласии, тупость. – Это ваши с полковником дела… Тайна, типа… Не только твоя, но и его… Да?

Малой оторвал взгляд от ботинок и посмотрел на болтуна.

Каким бы дураком тот ни был, он не мог не заметить, что взгляд Антона словно бы развёрнут другой стороной своей сути – внутрь самого смотрящего. А снаружи оставалось стеклянное дно как будто мёртвых глаз, не видящих никого-ничего вокруг. Вся жизнь этого взгляда – с другой стороны, он смотрит-следит за мыслями, которые возникают и прячутся внутри. Такой взгляд пытается поймать-ухватить хоть какую-то отдельную мысль, остающуюся в этой хватке цельной, а не оставляющей вместо себя только обломки своей хрупкости. Такой взгляд, если поймал что-то крепкое, то продолжает держать это в фокусе, пока не разглядит до мелочей или пока ему не помешают.

Опер помешал…

– Ладно, – сказал он без дурацкого «бодрячка». – Давай ствол, да поехали… Начальник ждёт.

Антон, глядя на него пустыми немигающими глазами, зацепился уже, было дело, за одну мысль, которая не мелькала у него в голове, а сидела давно и прочно, как вбитый извне гвоздь, чьё остриё уже притупилось привычкой и раздражение от которого уже успокоилось от постоянных раздумий.

Но опустошённость – внутренняя ураганная пустота! – снова раскачала остриё мысли-гвоздя, и он опять стал ощутим, как будто был внове…

И тут этот дурак-опер!

– Да… Сейчас… – очнулся Антон. – Ополоснусь… Переоденусь… Присядь пока… Чаю хочешь?

Опер снова задёргался-заулыбался, но теперь уже совсем фальшиво, как будто что-то почувствовал и заподозрил. Как говорится, работа такая… Хотя он был парень дисциплинированный – подозревал-разоблачал только по приказу… И только тех, на кого укажут. А тут вроде ни приказа, ни указа… Двойственность распирала опера и пугала его своей необъяснимостью.

– Потом… В следующий раз… Не до чаю сейчас… Неси пушку, и потом уже ополоснёшься, переоденешься и чаю попьёшь… Я подожду, так и быть.

Малой понял, что тот нравится ему теперь ещё меньше.

– Да сейчас!!! Ё-моё! Дай хоть руки вымыть (они у него так и оставались до сих пор в кладбищенской глине) … Не полезу же я в шкаф такими…

Опер согласился. Сам себя успокоил. Помягчел. Снова попытался войти в контакт:

– Хорошо. Только давай быстрее… Слушай, а чего ты такой перемазанный-то? Ловил кого? Или следил?

– Да, – отворачиваясь, с издёвкой, мол, «тебе не понять», отвечал Антон. – И следил, и ловил…

– Кого? Где? – вопросы по инерции.

– Истину! На кладбище… – уходя, громко уже из коридора. А потом тихо, себе под нос: – Идиот!

Последнего опер не услышал, а на ответы отреагировал в полном соответствии с полученной характеристикой – упал в кресло в комнате и взял со столика первый попавшийся журнал. Прочитал название. Веерно его пролистнул и шлёпнул обратно на стол. Взял другой. Повторил всё в точности. Третий…

– Чё-то у тебя тут одна медицина…

Глупо и нахально гоготнул:

– Ты чё, психиатрией увлекаешься? Ни фига себе, хобби у тебя…

Антон к этому времени уже действительно помыл руки и чистыми достал из шкафа в прихожей пистолет с потайной полки, где всегда его держал, чтобы к входной двери совсем уж безоружным не подходить, чтобы всегда был на одном месте, чтобы не искать и не забывать перед уходом. Снял с предохранителя, передёрнул, вошёл в комнату и ответил:

– Не психиатрия уже, а анатомия. И не хобби, а главное дело моей жизни.

Опер пафоса как будто не заметил, а увидев направленный в него ствол, сначала вроде бы не понял и никак не отреагировал – ни как на шутку, ни как на провокацию. Глянул и снова уткнулся в журнал, быстро (чересчур быстро!) листая, в надежде на картинки. Через пару мгновений только замер… Но беззаботность доиграл до конца – руку протянул:

– Давай…

Голос, однако же, подвёл – дрогнул. И Антон улыбнулся:

– Ты не представляешь, как бы ты возвысился в собственных глазах, если бы у меня было желание разбить тебе голову и посмотреть, что там внутри. Но у меня нет такого желания, потому что я знаю и так – там пусто. И поэтому ты останешься живым. Пустоголовым… Униженным знанием об этом… Но живым! Радоваться, наверное, будешь… Хотя я бы на твоём месте огорчался… Впрочем, каждому своё. Вали отсюда!

Опер, всё ешё не веря до конца, побледнел, глядя в чёрный глаз, которому он не интересен, вспотел, посмотрев следом в мёртвые глаза Малого, задрожал, поднимаясь на ноги и поднимая без команды руки, и бочком-бочком, приставными шажками – к выходу. Решился повернуться спиной. Повернулся, распахивая дверь, и вылетел. Через мгновение россыпью затопал по лестнице. Малой спокойно подошёл и заперся.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*