Олег Лементов - Бытие. Философский роман
«Это иллюзия, иллюзия. Хатхор, помоги мне. Надо собраться. Происходящее не принесет мне вреда. Я здесь по ее воле, а значит должен следовать за богами. Она защитит меня. В самый последний момент все закончится. Она спасет. Надо верить. Верить».
Постепенно он успокоился. Мысли о прекрасной хозяйке межзвездного ковчега помогли собраться и, подставив лицо холодному мертвому ветру, он вошел в зияющую пасть пирамиды.
Полутемный коридор, ступени вниз и, наконец, ярко освещенный зал. Он ослепил Адама, вынудив остановиться. Нащупав рукой стену, он прислонился к ней спиной, ощутив твердую, но очень гладкую и почему-то теплую поверхность. Постепенно глаза привыкли. Зал был очень большой. Адам был в этом убежден, хотя освещение не давало возможность полностью оценить его размеры. Вся поверхность пола представляла собой один замысловатый узор. Цвета от черного до серо-коричневого плавно перетекали друг в друга, и это мешало постичь общий смысл рисунка. Исключением служил только круг, искусно выложенный посреди зала. Что-то очень знакомое было в этом нехитром изображении. Линия в виде волны делила его на черную и белую половину, как будто две капли, изогнувшись чудесным способом, слились в одну. Кроме того, в центре каждой из капель имелся небольшой круглый «глаз» цвета другой половины.
«Данный круг описывает все возможные соотношения энергий покоя и движения для отдельного проявления вселенской силы». Это была детская игрушка. Множество таких кругов различных цветов, соединенных между собой тонкими трубочками, проходящими через «глаза» капелек, – остроумное и в то же время очень наглядное изображение уравнения вселенской силы. Адам точно помнил, что на каждом из кругов еще был прозрачный полукруг такого же диаметра, вращавшийся вокруг центра. Стоило только приблизить его к соединительным трубочкам, как вся гирлянда оживала. Круги начинали меняться в диаметрах, а их полукруги приходили в движение в поисках иного стабильного состояния для всей системы. В этих изменениях заключались все знания, накопленные богами за многие годы, но для них, тогда еще юных и не посвященных, это была всего лишь веселая забава, призванная помочь постигнуть структуру мироздания.
Воспоминания немного отвлекли его от происходившего в зале, защитив и успокоив страдавшую душу. Но это длилось недолго. Вскоре он опять вернулся к действительности.
По самой границе окружности полукругом, обращенным ко входу, на небольшом возвышении стояло двенадцать высоких пустых кресел. Десять богов, находившихся в зале, даже не подумали занять свои места. Они стояли в полной тишине, а возле одной из стен лицом вниз лежало безжизненное тело в одежде, которая могла принадлежать лишь верховному.
Это был Тха – хранитель главной пирамиды Земли. Ржавые пятна крови на одежде не оставляли никаких сомнений – их несчастный товарищ был убит, убит предательски, сзади, и убит одним из тех, кому доверял.
– Это, по-видимому, кто-то из судий, – нарушил молчание Ньяме.
– Какое это имеет значение? – металлическим голосом произнесла Шакти. – Его больше нет. Свершилась еще одна нелепость, порожденная этим убогим миром. Вот достойная нам плата. Она рано или поздно ждет всех нас.
– Шакти, милая, успокойся, в тебе говорит отчаяние, – Варун крепко сжал ее руку и попытался приблизить к себе, но богиня выскользнула из объятий.
– Да, да я в отчаянии, а вы, вы – нет?
Ответом ей было молчание. Шакти опустилась на ближайшее кресло и закрыла лицо руками.
– Безусловно, для всех нас происшедшее – огромная потеря.
Адам оторвал взгляд от лежавшего тела и посмотрел на говорившего. Нараян был удивительно спокоен или, по крайней мере, старался выглядеть таковым. Сделав паузу, он продолжил:
– Тха уже не вернешь, а нам надо решить, что делать дальше. Не скрою, не таким представлял я наш будущий мир, покидая родную планету.
– Нас всех готовили к опасностям, которые, по мнению наших учителей, могут подстерегать богов в чужих мирах. Но кто мог предположить, что главными врагами станут наши же потомки? Те, ради которых мы создавали этот мир, кому посвятили свою жизнь, променяв привычный быт и семейное благополучие на вечный риск и борьбу, – продолжил Луг мысль Нараяна. Как всегда, он говорил медленно и рассудительно. Казалось, этого рыжего великана ничто не могло вывести из равновесия.
– Да, они наши потомки, но боги ли они? Нет. Их душа, как губка, впитала душу этого мира, душу кровожадных драконов, бездумно уничтожающих друг друга.
Голос возражавшего был резок. Атумм – а это был он – решительно прошел мимо товарищей и сел в кресло, стоявшее рядом с Шакти. В зале ненадолго воцарилось молчание. Боги медленно занимали свои места и вскоре лишь несколько кресел остались пустовать.
– Если бы это было так! Но все гораздо хуже, – прервал наступившую паузу Род. Он продолжал стоять. Взгляд его черных глаз излучал холод, что было так не характерно для него, хотя и вполне объяснимо при сложившихся обстоятельствах. – Не голод и не борьба за потомство толкает их на братоубийство. Нет. Их мир не объективная реальность, а иллюзия. Условности и амбиции, ими же и выдуманные, правят всей их жизнью. Они не хотят жить счастливо равными среди равных. Они стремятся достичь превосходства среди таких же, как и они. Топча и расталкивая друг друга, никого не щадя, земляне карабкаются к этой непонятной, бессмысленной даже для них цели, и лишь сам процесс имеет для них какое-то тайное значение.
– Но разве не вы сами толкнули их на этот путь? – раздался голос за спиной Адама. От неожиданности он вздрогнул и обернулся. В зал вошел Тюр. В отличие от остальных верховных, он сильно изменился. Сейчас это уже был глубокий старик. Его побелевшие волосы стали реже, а лицо бороздили морщины. Опираясь на свой посох, Тюр по-стариковски с трудом прошел в центр зала.
Он долго смотрел на безжизненное тело своего вечного оппонента, а затем повернулся к богам:
– Разве не вы, лишь создав этот мир, отгородились от него стенами пирамид и ореолом чего-то тайного и непостижимого для обыкновенных смертных? Разве не вы, требуя равенства для всех, живете вне земных законов?
Варун ответил Тюру. И в словах его не было и тени оправдания. Скорее, боль и глубокое разочарование.
– Безусловно, в словах твоих, Тюр, есть доля правды. Но мы ведем такой образ жизни не ради самих себя. И неужели это награда для нас? Разве о такой жизни мы мечтали? Нет. Это жертва. Жертва, приносимая нами земным богам. Вся наша жизнь с того момента, как мы переселились на планету, посвящена им. Их благополучию, их будущему. А благодарность… Она перед нами.
Тюр промолчал. Он лишь по-стариковски покачал головой. В этом движении скорее было сокрушение о прожитых годах, чем осуждение совершенных им и его товарищами ошибок.
– Убийство Тха может означать одно. В нас больше не нуждаются. Планета велика, и мы без труда сможем найти на ней место для себя. Думаю, мы достойны того, чтобы после стольких лет просто жить, ни о чем не беспокоясь?
Слова Ану подвели итог дискуссии и сняли напряжение, царившее в зале.
– Я согласен. Все, что мы могли сделать для землян, мы сделали. Нельзя осчастливить кого бы то ни было против его воли. С большим разочарованием надо признать, что наши с ними взгляды на вопросы бытия сильно разнятся. Мы переоценили свои силы и проиграли. Остается одно: уйти, предоставив их самих себе, – подхватил Амма мысль Ану.
– Уверен, их путь будет труден и во многом трагичен. Возможно, он будет недолог, но это их выбор и, судя по всему, они готовы к нему.
Род был как всегда невозмутим. Его слова окончательно изменили атмосферу в зале. Наконец-то решение было найдено, и, по-видимому, оно всех устраивало: отныне земные боги будут предоставлены сами себе, а верховные смогут просто жить, заботясь лишь о себе и друг о друге. Однако у Шакти оказалось иное мнение:
– Безусловно, вы все правы, и решение, предложенное Аммой, наверно, своевременное и, к сожалению, единственное. Но кто из вас может гарантировать, что жизнь наша будет спокойна? Если мы сейчас просто покинем пирамиду, рано или поздно всех нас ждет такая же участь.
– Зная нравы наших потомков, думаю, если даже мы оставим их, они вряд ли оставят нас.
Слова Атумма окончательно охладили пыл верховных. И хотя его утверждение было более чем спорно, но подвергать себя риску именно сейчас, когда все, казалось бы, встало на свои места, никто не хотел.
– Шакти права, мы должны предпринять шаги, которые навеки отогнали бы у землян даже мысль повторить нечто подобное.
После этой фразы Варуна подозрения Адама, что они с Шакти наверняка все обдумали и решили заранее, окончательно превратились в уверенность.
– Обезопасить себя – это разумно. Но как?
Вопрос Атумма настолько напрашивался, что, вполне возможно, он так же был в курсе того, что задумали Шакти и Варун.
