Сергей Семипядный - маленькие и неприметные-3
– Послушай, отстань, пожалуйста! Если что пропало, то… – В эту секунду он вспомнил о пистолете. Обшарил себя и диван, потом бросился к креслу. Оружия не было. Подлесный забегал по комнате.
– Вы что-то потеряли? – поинтересовался брат Тины Алексеевны насмешливо.
Подлесный быстро обернулся.
– Что? Ты прибрал? – Он подбежал к мужчине и обыскал его.
– Что такое? Да в чём дело?! Что вы себе позволяете?!
– Тут была одна вещица… – не без растерянности проговорил Дмитрий.
– Вы полагаете, что я вас обокрал, пока вы спали? Кстати, вы сколько вылакали спиртосодержащих жидкостей, чтобы от вашей больной головы таким перегаром разило?
– Меня действительно по голове ударили, – принялся оправдываться Дмитрий. – Тина Алексеевна и ударила.
– Что? – отшатнулся от него мужчина.
– Да, она. Но потом, правда, мы вместе выпили за упокой. И не так уж и много, кстати. Поговорили. Она куда могла уйти? Она мне позарез нужна, поймите. И неужели?..
Дмитрий схватился за голову, предположив вдруг, что Тина Алексеевна ушла куда-то с уворованным у него огнестрельным оружием. О том, что сегодня Мышенкова уже производила в этой комнате выстрелы из пистолета, он в эту минуту не вспомнил.
Однако спустя три часа, когда он и Лариса обедали в кафе на Ленинском проспекте, Дмитрий вдруг конвульсивно дёрнулся и уронил на пол вилку.
– Слушай! Она ведь стреляла в меня!
Лариса скептически улыбнулась.
– Ты только что утверждал, что рукояткой бабахнула.
– Это так. Сначала – рукояткой, а потом… Я, понимаешь, заспал это дело. Я только сейчас вспомнил. Я спал уже, когда грохнуло, – вспоминающе потирая лоб, рассказывал Дмитрий. – Да, я спал, и тут этот бабах случился.
– С какого расстояния и почему не попала?
– Да она не в меня…
– То в тебя, то не в тебя. Я тебя не понимаю.
– Она по телефону с кем-то ругалась. Угрожала кому-то. Я, когда вскочил: «Что? А?» – кричу, а она на меня ноль внимания. «У меня на тебя патронов хватит!» – орёт в трубку и опять стреляет, на этот раз в пол. А первый – в спинку дивана. Пуля где-то рядом с головой проскочила. Я – Мышенковой: «Ты меня чуть не убила». А она: «Извини, не хотела». И снова в трубку всякие ругательства гонит.
– И с кем она собачилась? – спросила Лариса.
– Вот этого не знаю. Она трубку бросила и по квартире забегала. Кричала что-то, но я не врубился. А мне оружие важно было заполучить. Как только она его вернула, и уснул опять. Сунул под подушку, успокоился, видимо, и отъехал. А когда пробудился…
– Ладно, как ты пробуждался, слышали уже. И зачем, спрашивается, ты ходил туда, бестолочь? Где хоть одна Лариса, которую знал Мышенков? И где сама вдова? – Лариса постучала Подлесного по лбу. – Ты ходил от оружия избавиться? И где теперь Мышенкова разгуливает с твоим пистолетом? С кем она ругалась? Как она его называла хоть?
– Подлюкой, гадиной и, кажется, змеюкой. И что-то ещё в том же духе.
– С мужиком или бабой?
Дмитрий задумался. Он морщил лоб, чесал в затылке, покряхтывал, однако вынужден был сообщить со вздохом:
– Не могу сказать однозначно. «Змеюка» – вроде как женского рода.
25
Подлесный наелся жареной картошки с жареным же мясом и лежал на диване кверху пузом. На появление Ларисы отреагировал крайне вяло, лишь скосил тусклый взгляд полусонных глаз и что-то промычал. Лариса взяла стул и села так, чтобы Дмитрий мог её видеть.
– Дима, скажи мне, зачем ты убил Тину Алексеевну Мышенкову? – задала она убийственный вопрос – невинным голосом.
Подлесный подскочил, как ужаленный.
– Она убита?! Когда? Где? Что за бред?!
– Ты так реагируешь на это известие, словно это не ты спровадил её на тот свет, всадив кучу пуль в её тело.
– Это и правда не я! Почему я-то? И Козюкова, и Мышенкова, и Мышенкову – всех я, что ли? – расстроился Дмитрий. – Ты уж поясни, пожалуйста!
Лариса рассказала, что на Краснопресненской набережной найден труп Тины Алексеевны Мышенковой с четырьмя пулями в области живота, груди и головы. Две пули попали в ноги. Стреляли, предположительно, из «макарова», причём – с близкого расстояния. Свидетелей нет.
– Однако подозреваемый есть, – с усмешкой сказала Лариса.
– Я уже понял, что это я! Но почему?! – вскричал Дмитрий, уже окончательно расставшийся с былой сонливостью.
– Сыграли роль показания её брата и следы от пуль в квартире. Назначена экспертиза. Хотят выяснить, не из одного ли пистолета стреляли в квартире и на набережной.
– Она просила у меня пистолет, чтобы застрелиться, – сообщил Дмитрий.
– Как это?
– Когда пили за упокой, она спрашивала, не дам ли я ей пистолет, чтоб застрелиться.
Лариса рассмеялась.
– Чтобы выпустить в самого себя шесть пуль – это надо быть уникумом. Нет, её убили. А твоё пребывание в пьяном виде в квартире убитой и более чем странное твоё поведение при появлении её братца сделали тебя идеальным подозреваемым. Ты, говорят, ему побои показывал, которые она тебе нанесла, обыскивал его, а вдобавок и убежал, так и не представившись.
Подлесный сидел, понурив голову.
– Что же делать? Что делать, если всё не так и не туда? – бормотал он.
– Помнить, что даже когда всё очень хорошо, впереди ещё целая жизнь, – продекламировала Лариса.
Дмитрий непонимающе на неё уставился, потом сказал:
– А-а-а. Ну да, все её несколько дней или часов.
– А всё потому, что растяпа и алкаш. Где данные о знакомых Мышенкова моих тёзках? Сейчас бы сравнили с теми, которых Козюков знал. Тебя зачем к вдовушке посылали?
– У Козюкова много таких? – прищурился Подлесный.
– Да не так, чтобы уж очень.
– Дай глянуть, – попросил Дмитрий.
– Зачем тебе? Всё равно сравнивать не с чем, – отмахнулась Лариса и включила телевизор. – Посмотрим, может, твою фотографию покажут, бандит и убийца. Вот сдам тебя и получу премию какую-нибудь или даже медальку. Всё равно же, хоть ты и на свободе, пользы от тебя никакой.
Потом Лариса стала обедать. Подлесный сидел рядом, и они вдвоём строили предположения, кому понадобилось убивать Мышенкову. Выходило, что это может быть как-то связано с тем разговором, который вела по телефону погибшая, когда Подлесный, «упившийся вусмерть» (выражение Ларисы), спал на диванчике под аккомпанемент пистолетных выстрелов.
– Почему-то именно после разговора с тобой она осуществила всё это, – задумчиво проговорила Лариса. – И тот звонок с руганью и стрельбой, и побег с оружием твоим. – И заключила: – Не будь ты пожизненным лохом, мы бы сейчас это знали.
– Похоже на то, – согласился Дмитрий, не нашедший что возразить.
– Что ты ей мог такого сказать?
– Понятия не имею. Я только лишь рассказал ей обо всём, обо всех последних событиях. Я даже о связях Мышенкова с твоими тёзками не успел поговорить. У меня разболелась голова и…
– Ты нажрался, и дальше всё понятно, – перебила его Лариса. – Кстати, с Бояркиной связь держишь?
– Периодически.
– Ну так позвони.
Подлесный позвонил и нарвался на поручение – Бояркина попросила его разыскать Людмилу Александровну, которая постоянно куда-то пропадает, потом звонит, вопя о каких-то кошмарах, стрельбе и убийствах, и опять пропадает.
26
Очнувшись спустя несколько часов, она вспомнила о случившемся и заспешила к холодильнику. Теперь жить было гораздо сложнее, чем накануне забытья. Тогда она была в состоянии, близком к шоку, и в голове мыслей практически не существовало. Так как-то всё сумбурно было, как бы влетали они, мыслишки эти, страшные до жути, безобразные, и улетали тотчас же.
Теперь мысли были более отчётливые и в достаточной мере читаемые. Не просто такого плана, что вот здесь, в этом месте или около этого человека опасность, ужас и мрак. А получалось нечто вроде анализа, то есть околонаучного исследования путём рассмотрения отдельных сторон, свойств и составных частей всего этого кошмара последних дней.
Сначала необходимость вызволения из бандитского плена Марины Григорьевны и последовавший затем гром выстрелов из жизнеубийственного оружия. Потом милиция, бандиты, осада, побег из офиса в разведку, трагическая гибель Льва Николаевича. А потом этот мужик с пистолетом и автоматчики в пятнистой форме. И опять стрельба.
А это убийство!..
И Людмила Александровна торопливо выпила очередную порцию зелья, способного на время избавить её от ужасов бытия.
И что характерно. Все эти кошмары связаны с салоном «Фея» и людьми, в нём работающими. То есть когда она приближается к этим опасным объектам и субъектам, тогда и начинается очередной виток смертельно опасного безобразия, которое и с экрана телевизора-то воспринимать далеко не всегда хочется.
Поэтому когда она увидала в глазок Дмитрия Подлесного, тотчас же решила, что дверь не откроет. Да, по зову дверного звонка она, пошатываясь и периодически хватаясь за сугубо вертикальные стены, пробралась к входной двери и приникла к глазку. И увидела – Дмитрий Подлесный.
