Владимир Гой - Стертые времена
К своему стакану она даже не притронулась. Я принёс две кружки кофе под бутерброды. Рок-музыка, звучащая на поляне, просто била по ушам, и трезвым её слушать было невыносимо, но все, кто уже хорошо принял, устроили танцы в центре поляны.
Лане, похоже, это приключение нравилось. Для неё это было так же необычно, как если бы она высадилась на Луне. Тут был совершенно другой мир. Мы почти не говорили, это было невозможно – чтобы услышать друг друга, надо было кричать. Она показала мне глазами в сторону дороги, предлагая уехать. Я сразу согласился.
Покидав всё, что осталось от трапезы, в сумки, мы сели на моего «харлея» и выехали из леса на шоссе. До Риги было около семидесяти километров, я приготовился как следует рвануть, чтобы через минут сорок быть уже на месте. Но тут Лана попросила меня остановиться.
– Генрих, а до того кемпинга, где мы были на Янов день, далеко ехать?
– Да нет, это совсем рядом!
У меня начало появляться какое-то смутное, но радостное предчувствие.
– Мне нужно быть дома только завтра, сегодня я свободна!
Толстая тётка-администратор запомнила нас хорошо, в прошлый раз ей пришлось тащиться к нашему домику под дождём.
– У вас будет тот же самый домик. Но помните: выехать вы должны до двенадцати! – строгим голосом предупредила она. Но мне это показалось ласковым материнским увещеванием.
Был рабочий день, и в кемпинге было пусто. Мы подъехали к самому домику, и я заглушил двигатель. Стало необычайно тихо, слышалось только щебетание лесных птиц, и из-за высоких дюн раздавался шум моря. Лана соскочила с мотоцикла и сразу пошла в домик переодеваться, а через минуту вышла в своём платье. Всё-таки оно шло ей намного больше, чем джинсовый костюм – в платье она становилась невероятно желанной.
На маленькой веранде перед домом стоял стол и два плетёных кресла. Я разложил на столе оставшуюся после рокерской тусовки закуску и поставил почти целую бутылку виски.
Она сидела в кресле и смотрела с улыбкой, как я по-хозяйски раскладываю свои заготовки для сегодняшнего пикника:
– Похоже, что ты собрался сюда на неделю!
– Так оно и было! Вдруг ты захочешь тут пожить со мной подольше, а у меня – раз, и всё для этого есть!
Лана поднялась с кресла, подошла ко мне и обняла руками за шею:
– Я бы с тобой тут и две недели прожила, и три! Но ты же отлично понимаешь, что это невозможно. Поэтому нам так и хорошо, ведь мы ценим каждую минуту, зная, что следующего раза может не быть! Мы живём в параллельных мирах, а то, что мы испытываем сейчас, – это иллюзия счастья! Пройдет время, и это всё сотрется из памяти.
Я ничего не ответил, всё, что она говорила, было правдой, которая протрезвляла мой затуманенный чувствами разум.
Эта старинная кровать со скрипящими пружинами, со впадиной посередине словно была предназначена для влюблённых пар. Как ни засыпай, вскоре вы снова окажетесь друг у друга в объятиях. И нам нравилась эта кровать… Мы заснули, когда на небе стали появляться первые признаки рассвета.
Рано утром Лана разбудила меня поцелуем:
– Пойдём искупаемся и поедем в город! У меня в десять начинается приём!
Мне казалось, что я только что заснул, и ужасно не хотелось вставать. Ланина голова лежала у меня на плече, я её всю ощущал и чувствовал запах её тела, который сводил меня с ума…
Море было ровное, как стекло, над водой поднималась лёгкая дымка тумана. Мы заходили в него, стараясь не потревожить эту гладь. Вода после ночи была тёплой, как парное молоко. Чтобы не спугнуть эту тишину, мы без всплесков поплыли к большому чёрному камню, который издалека напоминал заснувшего недалеко от берега кита. Проплыв вокруг него, я несколько раз попытался на него взобраться, но он был покрыт водорослями и был очень скользкий, и тут вдруг я заметил, что Ланы рядом нет. Отплыв в сторону от камня, я еле разглядел в утренней дымке, как она уплывает всё дальше и дальше в море. Это мне совсем не понравилось и пришлось поплыть вслед за ней. Когда я её нагнал, берег уже казался узкой полоской.
– Ты куда, в Швецию собралась? Поплыли назад! Если потонешь, полгорода без зубов останется!
Я не любил уплывать так далеко, ощущение, что у тебя под ногами бездна, вселяло в меня неуверенность. Она повернула к берегу и улыбнулась:
– Иногда мне хочется вот так плыть и плыть куда-то далеко-далеко!
Когда мы поплыли назад, вода уже не казалась парным молоком, а зубы стали выбивать барабанную дробь. В домике я растирал её полотенцем, а она послушно стояла, разведя руки в стороны и зажмурив глаза. Потом я прижал к себе её прохладное тело и поцеловал её в полуоткрытые губы…
Мы проехали мимо нашего дуба, где мокли после Янова дня, и я услышал, как она крикнула мне, пытаясь перекричать рокот «харлея»:
– Ты помнишь? Это наш дуб!
– Конечно! Я запомню его на всю жизнь!
И почувствовал, как она обняла меня ещё крепче.
Глава 31
Наполнив ванну горячей водой, взбиваю мыльную пену, забираюсь в неё и, погрузившись до подбородка, отмокаю от дорожной пыли. У меня нет никаких угрызений совести из-за того, что я был с другой женщиной. Я не чувствовал себя испачканным, как это иногда бывает после мимолетных увлечений. Тут было всё иначе.
На работе меня совершенно не ждали, поэтому в офисе все расслабились и каждый занимался чем хотел. Моё появление было для всех как гром среди ясного неба. Все сразу стали создавать видимость работы, куда-то звонить, перекладывать бумажки с умным выражением лица. Я прошёл в свой кабинет и уселся за стол у монитора, пролистывая последние новости с таким видом, словно я занимаюсь серьёзным делом. Мы с ними были похожи, просто я был их начальником, а они моими подчинёнными.
От этой новой работы мне было смертельно скучно. Я купил в Одессе небольшое судно-рефрижератор, на котором перевозил мороженую рыбу из Норвегии в Россию. Вроде бы всё шло хорошо и успешно, но не было адреналина и авантюризма, всё расписано и понятно. То, что я пришел в офис, ничего не меняло, корабль плывёт себе и плывёт. Остаётся только его дождаться, быстро продать груз, посчитать прибыль и опять ждать, когда придёт корабль.
Моим заместителем работает Ивар, с которым мы пережили многое и которому я полностью доверяю. Вызываю его к себе в кабинет и опускаю жалюзи на окнах. Ивар заходит с отчётом по последней продаже, я его прерываю:
– Это потом! – и достаю оставшуюся после поездки какую-то незаканчивающуюся бутылку виски. – Давай по пятьдесят!
Он не отказывается.
– Как съездил? Как всегда, надрались? Драки были? – интересуется Ивар, отлично зная, чем обычно кончаются такие слёты рокеров.
Я его разочаровываю:
– Было всё отлично, я там побыл часа три и уехал!
– Так быстро? Там что, девчонок никаких не было? – не отставал он от меня.
– Я был не один, и нужды там задерживаться не было!
– И стоило тащиться в такую даль на три часа?! Ты просто ненормальный!
– Знаешь, когда мои куда-то уезжают, я не могу находиться дома в этих пустых стенах. Мне там уютно и одновременно тоскливо, не бегают по квартире дети, нет рядом жены, собака стала скучной и лежит у себя в углу возле миски с кормом, даже попугай совсем затих и не кричит своим визгливым голосом, пытаясь привлечь внимание. На эти две недели мой мир разрушен, и поэтому я его заполняю как могу! – я это говорил и сам понимал, что начинаю искать себе оправдание.
– Вот поэтому моя жена никогда не оставляет меня одного! Да и я её стараюсь надолго не покидать, так, на всякий случай, кто знает, что там у них на уме… – как-то не очень радостно сказал Ивар и отправился к себе в кабинет, где у него было кое-что припасено.
Вскоре он вернулся с бутылкой тминного ликёра. Я терпеть не мог этот местный напиток советского времени и даже не мог себе представить, где он его раскопал. Но в этот раз он мне почему-то понравился – то ли это была ностальгия по прошедшим временам, то ли просто хотелось выпить. Тут раздался телефонный звонок, это была Валерия:
– Привет, Генрих! Как ты там? Мы без тебя уже соскучились! Вчера звонили целый вечер, ты не отвечал! Я очень волновалась!
Когда я услышал её голос, сразу ощутил себя полным дерьмом и меня захлестнуло чувство вины – я же её бесконечно люблю, и мне, кроме неё, никто не нужен.
– Милая моя, не волнуйся! Я тут немного загулял, был на слёте рокеров!
– Ну слава богу! Я уж подумала, что с тобой что-то случилось! Я очень тебя люблю и скучаю!..
Тут связь внезапно оборвалась. Мы допили бутылку ликёра молча, после чего попрощались и я стал собираться домой.
За руль садиться было нельзя. Да и домой, в общем-то, не очень хотелось – меня там никто не ждал, кроме собаки и попугая. Я позвонил своему приятелю-художнику Нормунду, и в ответ на мой вопрос, чем он занят, он сразу меня пригласил:
