Галина Маркус - Сказка со счастливым началом
– Костя, это Соня, сестра Ани!
Молчание. Потом крик куда-то в сторону: «Сделай потише… кто… сестра твоя… сама скажи… не знаю… да отстань ты…»
Ну, слава Богу – значит, Анька там. У Сони отлегло от сердца.
– Она не хочет разговаривать, – голос у Костика был и вызывающим, и натужным.
– Не хочет, не надо. С ней всё в порядке? Она не простыла?
– С ней всё хорошо! – с апломбом заявил парень. – Че-го?
Последнее Костик прошипел в сторону.
– Я-те чё, радио, что ли? Сама говори… а ну тебя! Она тут спрашивает… А у вас… как? – нехотя произнёс он.
– По-моему, это её не сильно волнует, – выдохнула Соня. – Ах, да… передай ей, пожалуйста, в понедельник сниму деньги, пускай приходит.
И она положила трубку. Кошмар… она сама вступила в эту хамскую, рыночную игру, отвратительный способ вести общение, попадая друг другу в больные места и плодя на обиде обиду. Соня сделала несколько кругов по комнате, пытаясь успокоится.
Нет, дома сидеть невозможно. Нарушив данное Диме обещание, она отправилась в магазин и купила продукты. Потом принялась за готовку. За это время он звонил ещё много раз – с различными промежутками, но очень часто, создавая иллюзию своего присутствия.
В какой-то момент Соня почувствовала – он сейчас дома, среди своих, и ей сразу показалось, что он стал чужим и отстранённым. А может, она себе это только внушила, заведомо испытывая неприязнь ко всему, связанному с его окружением. Соня понимала, что это невозможно отрезать, что он родом оттуда, но не могла совладать с собой.
Дима усёк перемену в её голосе, но не понял, в чём дело, и сразу занервничал. Его беспокойство было иного рода:
– Сонь, ты одна? Никто не звонил? – принялся допрашивать он.
Это было какое-то взаимное мучение. Разрешиться оно могло только одним путём – когда Митя вернётся. Через час беспокойство сменилось ожиданием и нетерпением. Соня приготовила обед – такой, какой никогда ещё не готовила, и самой себе стала напоминать Мару, поджидающую Вову с работы. Впрочем, даже это сравнение не могло ничего изменить – она ждала Митю, ждала, как ненормальная. Так, как и представляла себе недавно – у окна, прислонясь лбом к ледяному стеклу.
Однако, когда Дима, наконец, ворвался в квартиру (именно ворвался, было видно, как он спешил) с большой сумкой в руках, Соня совладала с собой и сделала вид, что совершенно спокойна. Бросив вещи, он тут же сжал её в объятьях, но она выскользнула:
– Давай, разувайся. Не понимаю, у тебя что – потеплее ботиночек не нашлось? На улице снег!
– Подожди…
Он вернулся в коридор, и у Сони вдруг зарябило в глазах. Дима внёс в дом корзину, полную роз – на этот раз ярко-оранжевых, сразу осветивших полутёмную прихожую свежим, радостным цветом.
– Я подумал… Лучше дома, чем на улице – да? Пусть каждый день будут новые.
Она не знала, как реагировать. Всё это было слишком красиво и потому пугало. Соне казалось, чем обыденней будут их отношения, тем дольше смогут продлиться.
– Митя… спасибо. Но, пожалуйста, больше не надо.
– Почему?
– Я не могу. Каждый день праздник – такого не может быть.
– Я просто хочу, чтобы ты знала – что я к тебе испытываю. Если меня нет дома – пусть они говорят за меня.
– Они говорят мне о твоих деньгах. Я хочу, чтобы ты был бедный. Чтобы мы были наравне.
– Какие глупости!
– Нет… нет, не глупости. Ты подарил мне их сейчас – и я буду долго помнить об этом. Они будут греть меня. Но больше – не надо, пожалуйста.
– Соня…
– Ты должен считаться со мной, Митя. Хватит, пошли на кухню, всё стынет.
– Ты что – ходила в магазин? Я же тебе запретил! – возмутился он и добавил расстроено:
– Блин. Это я виноват. Оставил тебя без обеда. Надо было заказать из ресторана.
– Ещё чего! – нахмурилась Соня. – И запомни – ты не можешь мне ничего запретить! Тоже мне, тиран нашёлся. Давай, мой руки – быстро.
Он постоял, не зная, как быть – то ли продолжать сердиться, то ли послушаться. Выбрал второе, торопливо умылся и с аппетитом накинулся на еду.
– Что дома? – изображая безразличие, спросила Соня, убирая за ним посуду.
– Нормально. Забрал шмотки.
Она застыла с тарелкой в руках. А как же обещанный разговор про женитьбу? Дима тут же ответил на её мысли:
– Отец с женой за городом. Оставил ему записку и Наташке сказал.
– Что сказал?
– Что женюсь.
– И сказал, на ком?
– А ей-то какая разница? Она всё равно тебя не знает.
– А Катю она знала?
– Не помню… нет. Буду я всех домой водить…
– Ну и какая была реакция? – нетерпеливо спросила Соня, даже забыв съехидничать насчёт «всех».
– Ну… вообще-то она обалдела. Расспрашивала. Но я пока не стал ничего рассказывать.
– Дима… – Соня уставилась ему прямо в глаза. – Эта Наташа… Скажи честно – у вас что-нибудь было?
– С ней? Спятила? Я её с детства знаю, она же почти сестра.
Но что-то в его интонациях ей не понравилось, да и глаза он невольно отвёл. Соня резко встала и отвернулась от него к раковине. Тарелка полетела из её рук, и Соня не успела её подхватить. Она присела, собирая осколки.
– Сонечка… ну чего ты? Соня…
Она вскинула голову:
– Дима! Если ты будешь мне врать, я всё равно почувствую. И тогда всё, конец!
– Я… я не вру. Просто… Она и правда, чего-то от меня хотела… раньше. Короче… пыталась в койку залезть. Но это давно было… года три назад. Ну, девчонка молоденькая, влюбилась. Я-то к ней как к маленькой всегда относился и не воспринимаю её никак. На фиг мне этот геморрой? Больше ничего не было, честное слово! Она повзрослела, стала умней…
– И действует теперь похитрее, да?
– Да с чего ты взяла! Ты её даже не видела!
– Вы в одном доме живёте.
– У неё парень есть! Ну, успокойся, Сонечка… Пусть чё хочет, то и думает. Мне всё равно, ты же знаешь!
– Она красивая?
– Соня!
– Ответь!
– Ну… ничего себе так. Соня, для меня только ты – красивая. Мой вкус не изменишь.
– Ага… особенно если сравнить меня с Катей… сразу ясно, что мы в одном стиле!
– Ну при чём тут Катя? Куклы – они все одинаковые… Соня!
Она вырвалась из его рук и убежала в комнату. Разумеется, Дима её нагнал, обхватил обеими руками и принялся целовать. Соня сначала сопротивлялась, но быстро обмякла…
На этот раз всё было медленнее и красивее – они больше не терзали друг друга, как бешеные, а смаковали, растягивали удовольствие, при этом глядя друг другу в глаза, словно разговаривали, без слов обсуждали каждое ощущение. Потом вдруг опять сорвались с катушек, и понеслись, полетели в межзвёздное пространство.
– Какая ты потрясающая… – прошептал он, когда они снова смогли говорить. – Ты такая… скажи, ты только со мной – такая?
Дима нависал над ней, сверля её взглядом, и она, не зная, что отвечать, просто впилась ему в губы. Он тотчас отозвался – жадным, глубоким поцелуем.
– У меня крыша едет, Соня… – произнёс он, когда её отпустил. – От желания и ревности.
– К кому ревновать? – усмехнулась она. – До тебя я была бревном.
– Я… подумать не мог, что ты можешь… так любить меня. Даже не надеялся.
– Я тоже. Митя… У меня никогда и никого больше не будет, я знаю. Но ты… у тебя столько соблазнов.
– Сонь… Пойми. Я на это не падкий, как некоторые. Нет, конечно, лет там в семнадцать… каждую хотел. Я ж не пацан уже, голову не теряю, да и всех насквозь вижу. Сонь, я ведь думать ни о ком не могу – тобой брежу.
– Надолго ли?
– Ну, как мне тебя убедить? Скажи как, я всё сделаю!
Соня молчала. Она лежала и думала, что нельзя так себя вести – это смерти подобно. Дима нравится и будет нравиться девушкам, и, если она станет ревновать его к каждой, то просто сойдёт с ума, да и его доведет до ручки.
– Нам надо договориться… Давай… давай не говорить о других. Иначе мы погибнем.
– Да… да, мы должны доверять друг другу. Доверяй мне, пожалуйста, Сонечка!
– Я постараюсь…
Она уже одевалась.
– Куда ты?
– Мне надо убрать посуду.
– Я вымою!
Он, действительно, вышел за ней на кухню, помог собрать с пола оставшиеся осколки и вырвал у Сони губку.
Она опустилась на табуретку:
– А ты всегда так помогаешь дома?
– У матери всегда помогал. Мы раньше очень просто жили. А у отца, конечно, есть домработница. Жена, дочь, вот ещё – буду я там посуду мыть! – засмеялся Дима.
– А здесь зачем моешь?
– Потому что! – насупился он.
– А мы с сестрой всегда спорили, кому убирать. В итоге всё убирала мама… – Соня приложила ладонь к щеке. – Господи, Мить… что мне с Анькой-то делать? Она ещё Женю кое-как слушала, он на неё влияние имел, а теперь…
– Как ты его имя-то произносишь! Ласково… с таким уважением… – замер он с губкой в руках.
– Митя!
– Только не вздумай звонить ему! – тотчас обернулся он. – Слышишь, не смей! Я… я сам её найду и поговорю.
– И что ты ей скажешь? – безнадёжно махнула рукой Соня. – Что я обманула её? Она тебя любит.
