Аркадий Маргулис - Обращение Апостола Муравьёва
Разговор случился до рождения детей, когда Галима прилетела на побывку к Марату в армию, ему, поощряя за службу, дали три дня отпуска. К подобным разговорам она не возвращалась, но Апостол знал, что тема не забыта. Бижутерию, даже самую дорогую, калмычка не признавала – без сомнения, в пользу натуральной роскоши.
Вечером Марат сообщил жене о разводе с боксом. Галима просияла, бросилась на шею, затем на кухню за доказательствами праздника. Мелко настружив последний кусочек перемёрзшего сала, сбросила на сковороду, залив четырьмя яйцами. Для затейливости накрошила квёлую, когда-то припасённую в холодильнике зелень. Осмотрела результат и запела на родном языке от восторга:
– Иссиня-чёрный конь легко обуздан мной.
Как ласточка, к тебе я прилечу домой.
Уж с гривой золотой, пахучей, как эрвенг,
Стоит осёдлан конь, готов покинуть плен.
Ах, иноходец мой, лети за край села!
Я на твоей спине наездницей росла.
К родному очагу неси, мой вороной, —
Я к маме прилечу, как бабочка весной.
Объятий, чем её, на свете нет милей!
Я стала так скучать по маме по своей…
Улыбаясь, Марат побрёл в ванную. Хорошо, дом. Мимоходом потрепал девчонок по головам, с удивлением заметив, как близко они похожи на мать. Его крови в них не сыскать. Близняшки, занятые свадьбой двух пожилых кукол, на отца не обратили внимания. Он повернулся к жене, спросил:
– О чём пела?
Она перевела.
Звонок разразился, когда Апостол зацепил вилкой первый кусок яичницы. Незлобно ругнувшись, глазами указал жене. Та метнулась открывать. Вскоре на кухне появился сияющий, словно полная луна, Колун.
– Что блестишь, как дембельская пряжка? Доволен, вернул себе место на ринге? Ашотович успел обрадовать?
Колун не обиделся. Умел спускать на тормозах. По-хозяйски уселся на свободный стульчак, ухватил Галимину вилку и атаковал сковородку.
– Позавтракать не успел, – с набитым ртом принялся оправдываться Колун, налегая на яичницу.
Апостол на разговор не повёлся, но видя, как быстро исчезает угощение, присоединился к приятелю. Галима по-своему грустила у плиты. Когда с пищей было покончено, подала горячий чай. Колун приступил издалека:
– Фонарь про тебя интересуется, когда к нему подашься. Но не советую.
– Это почему? – поинтересовался Апостол искренне.
– Оставь, корешок, – наклонился к нему Колун, – я ведь к тебе со своим делом заглянул. Помнишь, ты рассказывал, что служил в стройбате?
– В хозроте, – лениво подровнял Марат.
– Да, и что теперь?
– Как – что?
– Ты хвалился, взрывать приходилось.
– Говорил. Бывало.
– Сапёр, значит?
– Сапёр, когда не допёр – шваркнуло так, что каблуков не осталось. Сказал тебе – хозрота. Инженерные работы, порой взрывать приходилось. А ты что, на войну, партизанить собрался, или в террористы?
– Ни то, ни другое, но взрывать нужно, – загадочно проговорил Николай, обводя взглядом жалкое убранство кухни, – думал я, что живёшь ты иначе.
– Как?
– Побогаче, что ли. Извини…
– Пустое. Интересно, почему так думал.
– Не знаю, выглядишь круче. Ладно, брось, я по делу. Перетереть надо.
– Так мы вроде одни…
– Наедине, – уточнил Колун, отводя взгляд от Галимы.
Марат коротким движением отправил жену за дверь. Николай прижал руку Апостола к столу и жарко зашептал в ухо:
– Золото… Много… Большое бабло поднимем, до гроба можно не работать.
Марат отстранился, потёр ухо полотенцем.
– Дядя мой, Виктор Павлович, – продолжил Колун уж с расстояния, – седьмой год в Иркутской области по слюде «старается». Он там, а жена его, тётка моя Татьяна, в Киеве третий «кооператив» покупает, дачный участок на двенадцать соток, да «Волга» за пятнадцать штук в собственном гараже отдыхает. Бывал я у них!
И Колун многозначительно закатил глаза.
– Эй! – Марат пощёлкал пальцами перед глазами друга, выводя из экстаза. – Кончай балабонить, говори толком. И по порядку.
Николай отхлебнул чаю, выдохнул, как от водки, и заговорил конкретней:
– Бригада старателей у дядьки моего в Иркутской области. Вольные они. Ищут слюду на поверхности, как находят, получают добро на работу. Работёнка, конечно, не сахар, кайло да кирка, но если слюды много, рудник разрешают взрывать, месяц-другой не вмешиваются. Потом старателей вытесняют, разработку передают в рудник… Сечёшь?
– Ни фига не понимаю.
– Ну что здесь неясного, – забрюзжал Колун, – старатели выполняют бесплатный поиск, а такие места надо уметь отыскать. Рудник, то есть государство, вольникам за работу позволяет поварзекаться в руде. Платят же им только за сданную слюду…
– А я тут с какого боку?
– Вот! В бригаде три бойца, один, главный, дядёк мой, занорыши искать мастак, второй взрывник, третий камень долбит. Последние полгода путного ничего не находили, естественно, денежка тю-тю, на излёте. Взрывник сам свалил, а Стёпку Виктор Павлович за пьянство отправил. Теперь понял?
– Конкретно от меня чего надо?
– Тормозишь, тормозишь, Апостол, дядька новую бригаду сколачивает! Айда на Север!
– Это с какого мне прибабаха яйца морозить, если они там полгода без работы?
– Балда, ты же взрывник, а без взрывника не бригада.
– Нет у меня желания на север, кабы на юг, в Одессу…
– Эх, Маратка, думал я, ты помозговитее, и на подъём лёгок. Думаешь, Виктор Павлович со слюды жирует? Какой смысл горбатиться, слюду рудник за копейки берёт. Основное занятие – золотишко! Только это никто не афиширует. Теперь понял, золотце моё?
Апостол понял и согласился, дальше не раздумывая. В руку давешний сон и, к слову, женин бзик на побрякушки. Глаза Марата блеснули нехорошей поспешностью:
– Галка!
Жена появилась сразу, словно караулила за дверью.
– Подслушала?
Галима, промолчав, опустила голову.
– Смотри, еду на заработки. Годик проведу на приисках. Деньги на жизнь буду слать ежемесячно. Орёл не решка!
И убыл. Канула в Лету боксёрская лихорадка, началась новая – золотая.
Давно обустроился стереотип: помня о себе, не обижай государство. Законность доставала в хвост и гриву, и, в конце концов, свела на нет покорное терпение масс. Инфицирование произошло в очередях восьмидесятых. Далее процесс скользнул по наклонной. Возможно, больного спасла бы ампутация гангренозных органов – коммунистической партии, КГБ, комсомола и отдельных нахлебных сателлитов. Но кто мог проверить!
Ночь перед отлётом Марат полагал провести вне дома, оттянувшись на элитной дискотеке, куда билеты добыл благодаря своей известности в райкоме комсомола. Райком, как всегда, поднадул. В первом отделении отмучили культурную программу – «лекцию на тему» и выступление мощного хора «запорожских казаков». Полный чернявый солист в шароварах и вышиванке со шнурочками неприлично картавил.
Чтобы народ не разбежался, сопровождаемый откровением «Дивлюсь я на небо, тай думку гадаю…», разрешили по сто грамм «Сълнчев бряг». И баста. Первую и, то бишь, последнюю дозу с наслаждением натурализовали. Аппетит разгорелся на ещё, но не дали. Тем не менее лица просветлели.
На танцевальный майданчик маршировали в праздничном настроении. Возвращались растрёпанные, запыхавшись, кто с кем и как. Апостол в мужском туалете совокуплялся с известной заводской недотрогой, Колун охранял вход от желающей облегчиться молодёжи. Следующей ночью в тесной «однушке», в одиночестве, обрамлённом золотым колечком, плакала в подушку Галима, покинутая Апостолом на год.
Золото, золото, золото! У него не просто жёлтый цвет, а собственная необузданная желтизна. Золотистость золота ни с чем не сравнима. Положишь рядом медь – окажется тёмной, бронзе не хватит запала, латунь неправдиво ярка. Окислению поддаётся любой металл, лишь золото ему неподвластно. Самородки встречаются в породе в виде крупиц металла, от чуть заметных пылинок до пузанов весом в десятки килограмм. На деле найти «видимое золото» – редчайшее счастье. Случается, старатель за годы на месторождении ни разу не увидит золотника. Нужен фарт, и животная, сродни инстинкту, чуйка. Крупных самородков в природе сосчитать нетрудно. Они такая диковина, что каждый получает своё имя. Основная добыча, разумеется, не в самородках. Два типа месторождений знает разработка – рудные и рассыпные. Первые сложились при формировании земной коры, и обычно теряются в горных районах. Вторые приблизились к поверхности благодаря ветрам, воде, и прочим силам, терзающим золотоносный рудняк. Такие чаще становятся находкой вдоль существующих или исчезнувших рек. Россыпи залегают неглубоко, порой снаружи. Рассыпное золото достаётся наружной выемкой породы на приисках. Добыча в руднике – шахтное золото.
В связанные с предстоящим делом премудрости Колун посвятил Апостола в салоне самолёта. Вылетать в Иркутск пришлось из Одессы – у Марата всплыло несколько неотложных дел, связанных с оформлением документов.
