Ильдар Абузяров - ХУШ. Роман одной недели
День четвертый
Четверг. 16 февраля
Глава 1
Взялся за ХУШ – не говори, что не дюж
Утром меня разбудил звонок, но не рев будильника, а писк телефона. Этот звук тихой сапой пробрался сначала под подушку, а потом медленно, но настойчиво, словно сквозь пелену из пуха и пыли, зарылся в сон, прогрызя корку, а затем и подкорку, чавкая все громче и чаще.
Очень плохое предчувствие охватило меня. Будто кто-то копается в моем грязном белье, как мыши в луковой шелухе. Когда тебя резко выводят из сна, что еще фонтанирует образами и страхами, нагрузка на сердце резко увеличивается.
– Алла… – выдохнул я, а уже потом, взяв трубку, сказал, стараясь звучать как можно бодрее: – Алло! Это ты, Алла? – потому что только моя племянница могла меня потревожить в столь раннее время. – Что случилось, Алла?
В ответ в трубке раздался незнакомый мужской голос с осведомляющей жесткой интонацией:
– Это не Алла!
– Кто это? – недовольно покачал я головой, со всклоченной щетиной на ней.
– Это Федор Сергеевич Бабенко.
– Федор Сергеевич Бабенко? – переспросил я, мысленно прокручивая картотеку всех своих знакомых. – Вы куда звоните?
– Вы только не волнуйтесь, вас беспокоит капитан Федеральной службы безопасности. – И, словно вспомнив, что позвонил слишком рано, фээсбэшник в замешательстве добавил: – По очень важному делу.
2– А… – протер я глаза и зевнул, словно давно ждал их звонка, словно их звонок не один год сидел в моем подсознании и стал чем-то обыденным и привычным. И я не удивился, когда он после долгого шуршания наконец-то показался наружу и явил себя свету. Я уже давно был готов к такой ситуации. С другой стороны, могло быть и хуже – ведь в моем подсознании также сидели и страхи за Алю.
– Вас это не удивляет? – спросил капитан ФСБ.
– Нет, нисколько. Рано или поздно это должно было произойти, – честно ответил я, зная, что ко многим из моих знакомых и друзей они уже обращались. Многие мои коллеги в институте, где я преподавал культурологию, давно сотрудничали со спецслужбами.
– Мы могли бы с вами встретиться и поговорить с глазу на глаз?
– Зачем? – А правда, зачем мне встречаться с глазу на глаз с серой мышью?..
– Мы знаем, что вы в хороших отношениях со многими людьми, нас очень интересующими. Например, в газете вы активно вступали в дружеские дебаты с нацболами и фашистами. И они к вам хорошо относятся. Впрочем, это не телефонный разговор.
– Ладно, давайте завтра.
– Нет, завтра может быть уже поздно, – отвечал незнакомец.
«Что за спешка? – подумал я, не медля направляясь в сортир, так меня пробрала волна внизу живота. – Все-таки радиотелефон – великое изобретение».
– Давайте сегодня. Я могу подъехать в любое удобное для вас время и место.
– Сегодня так сегодня, – согласился я. – Давайте тогда в ресторане «Рай», это в цоколе гостиницы «Эльбрус». Там очень приличная кухня, впрочем, вы должны знать.
Вначале я хотел было пригласить его домой, угостить финиками с чаем и попросить заодно купить свежих лепешек. Но потом подумал, что это чересчур гостеприимно по отношению к спецслужбам. Что скажут коллеги по цеху, если узнают? А раз все равно надо выходить на улицу, то лучшего места для завтрака не найти.
Да, наглости мне не занимать, но должен же я как-то попользоваться их служебным положением. Раз они сами его так вероломно используют. К тому же лучше по привычке разобраться со всеми неприятными делами с утра, чтобы потом не забивать себе голову.
– Хорошо, – согласился с моим предложением Бабенко, – Тем более ресторан «Рай» буквально в двух шагах от вашего дома – только дорогу перейти. – ФСБэшник явно кичился своими познаниями в местной кухне.
– Вот и договорились! – обрадовался я, сливая в унитазе воду, а сам подумал: откуда им известен размер моих шагов.
– Тогда через час в «Рае».
– Отлично, но только учтите, я не успеваю позавтракать. Так что молочные реки и кисельные берега будут на вашей совести.
3Спустя час я был в ресторане. Я узнал своего собеседника по кожаному пиджаку и маленьким темным очкам восьмеркой. Видимо, для конспирации. А кожа была в моде у братков лет десять назад. И сегодня выглядела ужасно комично, как в дешевых боевиках.
Впрочем, когда я подошел поближе, то увидел, что это очки для тренировки глаз. С дырочками. Много, видимо, приходится вглядываться через замочную скважину или выслеживать в бинокль.
– Здравствуйте, это вы агент 008? – спросил я, подойдя к столику вплотную.
– Да. – Он снял очки и устало улыбнуся светлыми глазами. – Федор Сергеевич Бабенко, – протянул он руку, вставая из-за стола.
Я тоже представился. И уставился на столик, на котором уже красовались две белые чашки, два чайника, масло в фарфоровой масленке, маслины, оливки в вазочках, хлеб кусками в плетеной корзинке, сыр «Дор блю» с голубой плесенью и «Камамбер» с белой плесенью, нарезанные ломтиками на большой тарелке. Основным блюдом была рыба в кляре.
«Рыба в кляре, человек в кожаном футляре», – подумал я, вспоминая, что сегодня как раз рыбный день. А такую скользкую рыбку голыми руками не возьмешь, все равно вертлявая выкрутится и выскользнет. Значит, надо держать ухо в осетро.
4Ничем не примечательное лицо. Увидишь и не запомнишь. Хотя вполне открытое и располагающее. После того как он уйдет, останешься в полной убежденности, что разговаривал с человеком которого давно знаешь и которому, как давнему знакомому, безусловно, можно доверять.
– Много приходится читать отчетов и смотреть в оба глаза, – пояснил Федор Сергеевич, увидев мое внимание к очкам, которые он положил на стол. – Глаза, знаете ли, устают.
«Глаза водного цвета, прозрачные, на выкате, можно сказать, рыбьи», – отметил я про себя.
– К тому же эта чертова близорукость, – добавил он, прерывая минутное неловкое замешательство.
– А пиджак-униформа, – спросил я, – тоже поистерся на работе? – Конечно, невежливо с моей стороны. Но должен же я был как-то защищаться от его пристальных кристально чистых голубых глаз. Перехватывать инициативу, что ли.
– Я просто принципиально не ношу вещей из шкур животных. А куртки на синтепоне мне носить запретили. Вот и приходится использовать кожезаменитель. Все-таки часто сопровождаю высокопоставленные персоны.
Так, начав нашу встречу-допрос, я узнал, что мой визави по первому образованию биолог. Сначала он был энтомологом. Но неожиданно на последних курсах сменил кафедру и стал заниматься этологией – наукой о поведении животных, краеугольным камнем которой является стремление к власти. Потом увлекся этнологией и даже написал кандидатскую диссертацию. Но страсть ловить бабочек осталась в нем, перепроецировавшись на страсть ловить преступников и экзотических шпионов. «Знаете ли, тогда очень модны были шпионские детективы», – его фраза. Он перебрался в органы, стал чекистом по предложению одного коллеги, прикрепленного, как тогда водилось, к институту.
Вот такой незатейливый карьерный рост честного советского чекиста. Пройдя путь от жучков-паучков, наш агент 008 дорос до большого человека, чтобы через органы вновь вернуться к жучкам. Еще я узнал, что Федор Сергеевич по-прежнему очень симпатизирует зеленым. «Хотя они и продажные твари», – опять его выражение.
5– Ну что, давайте завтракать. Чай, кофе? – Он потер руки в предвкушении трапезы.
– Чай.
– Тогда за зеленых, если не возражаете? – пошутил он, разливая зеленый чай по чашкам – чокаться будем?
– Нет, – улыбнулся я.
– Угощайтесь, не стесняйтесь. Я ведь, знаете ли, тоже не завтракал, – сказал он с таким аппетитом, что мне показалось, он готов наброситься на еду, как зверь.
– Спасибо.
– Спасибо вам. А то мы что-то все обо мне да обо мне. А вот вы?
– Что? – насторожился я, уже было потеряв бдительность.
– Только скажите мне: вам в последнее время ничего не приходилось слышать этакого неприемлемого и опасного для ответственного гражданина страны? – вновь внимательно изучая меня, разведчик заговорил чересчур витиевато, подбирая слова. – Неприемлемо шокирующего для обывателя, так сказать?
– Приходилось, – сказал я, намазывая масло на кусок свежайшего белого хлеба.
– Да, и что же?
– Я почти каждый день слышу шокирующее и опасное. Так вы включите телевизор и тоже услышите.
– Да я не об этом. Мой… – Тут он сделал паузу, словно обдумывая, каким образом ко мне лучше обратиться, чтобы, с одной стороны, еще больше расположить к себе, а с другой – не быть чересчур фамильярным; мне даже показалось, он сейчас скажет «мой дорогой друг». Но он сказал по-другому.
– Мой дорогой брат, вы, наверное, уже слышали о трагической гибели вашего коллеги профессора Петрова Степана Ивановича?
– Да, и что? – ответил я. – Вчера мне действительно позвонили и сообщили об этом неприятном происшествии. Но мы с убитым плохо знали друг друга и практически не общались. Здоровались за руку на официальных мероприятиях и собраниях, не более того. Печально конечно, но в этом городе убивают каждый день…
