Владимир Гурвич - Баловень судьбы
– Мне сказали прийти к вам, – проговорил парень. – Меня зовут Антон Привалов.
– Садись, – предложил я. – Чая не хочешь?
– Не откажусь, – без всякого стеснения, согласился он.
На кухне я вскипятил чай и принес его в комнату. Затем предложил отведать оставленный мне Анастасией завтрак. Антон тоже не стал отказываться. И буквально за считанные минуты он исчез в его желудке.
Непосредственность этого парня просто восхищала. Если он все так делает естественно и непринужденно, как ведет себя в гостях у незнакомого человека, то от него явно будет толк.
– Говорят раньше, когда нанимали на работу, смотрели как работник ест. Хорошо – значит, и работать будет хорошо, плохо – будет и плохо работать. Судя по тебе, трудишься ты здорово.
Антон засмеялся.
– Не знаю почему, но мне все время хочется есть. Наемся до отвала так что кажется, что в животе нет пустого места, а через полчаса в желудке опять бурчит.
– Большим людям надо много еды, – заметил я. – Надеюсь, что чувство голода не помешает выполнить тебе мое задание. Ты не возражаешь немного поработать на меня?
– Юрий Михайлович мне разъяснил, что у меня будет особое задание.
– Да, – нахмурился я. Мне не понравилось что Маринин рассказал ему об этом, зачем заранее оповещать о таких вещах. – Скажи, ты давно работаешь в службе безопасности компании?
– Два года.
– А до этого?
– В армии, десантником.
– Хорошо. Не исключено, что полученные там навыки могут тебе пригодиться, так как задание не простое, и может быть, даже опасное. Подумай, еще есть возможность отказаться.
– Я готов.
Следующие полчаса своей жизни я потратил на объяснение его задачи.
Я внимательно наблюдал за лицом Антона, пытаясь определить, как он воспринимает мои слова. Но они никак не повлияли на его хорошее настроение.
– Я все понял, – сказал он в заключении.
– Удачи тебе, – проговорил я и протянул ему руку.
Глава 20
Мною вдруг овладела какая-то безмятежная лень. Ничего не хотелось делать. Я лежал на кровати и дымил сигаретой. Даже когда я услышал внизу шаги Анастасии, то не сделал и движения, чтобы выглянуть из своей продымленной берлоги.
Я ждал развязки. меня не покидало ощущение обреченности. После того, как я настроил против себя Обозинцева, объективный анализ ситуации неумолимо доказывал, что никаких шансов выбраться из этой переделки у меня нет. Теперь я для него окончательно превратился в лишнюю фигуру на доске, мешающая добраться до нужной цели. А что делают с ней? Ставят мат и убирают с игрового поля.
Если я даже захочу немедленно уехать, то у меня не было даже уверенности, что мне дадут добраться до аэропорта. Ему нет никакого резона выпускать меня за границу своих владений. Если я окажусь в Москве, то достать меня там будет значительно сложней. А здесь кто меня защитит? И вообще, тут идеальное место для любых преступлений, закопаешь тело где-нибудь в тайге, как того парня, что мне пришлось прикончить, так через два-три месяца и сам не сыщешь могилки. А через пару лет на ней вообще вырастет молодой лес. Здесь царство беспредела, здесь сбивают вертолеты, убивают людей, воруют золото – и все сходит с рук. Здесь торжествует сильный, а не правый, именно сильному, а не правому подчиняется тут власть. Когда сильным был мой дядя, она служила добру, а как только его не стало, тут же сбежалась всякая нечисть и стала устанавливать свои порядки. А что я могу этому противопоставить? У меня нет никаких сил, меня самого надо спасать от этих беспощадных, не знающих жалости людей. Стоит лишь удивляться тому, что я еще жив. Но такое мое состояние вряд ли продлится еще долго.
Внезапно зазвонил телефон. Я взял трубку. Голос, который в ней раздался, я сразу не узнал, но не потому, что никогда раньше его не слышал, а потому, что его обладатель не должен был мне звонить.
– Здравствуйте, Евгений Викторович, извините, если я вас побеспокоил.
– Ничего, Генрих Оскорович, чем могу быть полезен?
– Понимаю, что моя просьба вас может удивить, но мне бы хотелось с вами побеседовать. Не можете ли вы прийти ко мне. Это совсем недалеко от вас.
– Да, конечно, приду, – сказал я раньше, чем подумал, а стоит ли вообще это делать, а не является ли его приглашение ловушкой?
– В таком случае я вас жду.
Я спустился вниз, хотел предупредить на всякий пожарный случай Анастасию о том, куда я направляюсь. Но она видимо находилась в своей комнате, и я не решился ее побеспокоить. Будь, что будет. Я вышел на улицу в темный и немного прохладный вечер.
Дом Гессена находился всего в пяти минутах ходьбы. Он ждал меня на пороге.
– Спасибо, что откликнулись на мою просьбу, – проговорил Гессен. – Прошу вас, входите.
Дом, куда я попал, был немного меньше по размеру, чем дом, из которого я вышел. Зато был обставлен гораздо роскошней. Мебель была вся импортная и очень дорогая, все вещи хорошо гармонировали и дополняли друг друга. Честно говоря, я не ожидал увидеть здесь проявления столь отменного вкуса.
– Садитесь поудобней, где хотите, – предложил мне Гессен.
Я выбрал широкий диван с подушками. Хозяин дома расположился напротив меня в кресле. Впрочем, оставался он в нем совсем недолго.
– Вы не против, если мы с вами чего-нибудь выпьем, мне так легче будет разговаривать.
– Но если это поможет взаимопониманию, то я готов осушить хоть целый винный погреб.
Гессен кивнул головой, встал и достал из бара несколько бутылок.
– Виски, джин, коньяк, водку? – предложил он на выбор.
– Я буду пить то, что будете пить вы, – Тогда с вашего позволения коньяк.
Теперь кивнул головой я.
Гессен разлил коньяк по низким пузатым рюмкам и одну протянул мне. Сам же он одним глотком осушил свою. Я последовал его примеру. Коньяк у Гессена был отменный.
– Не знаю, с чего начать разговор, не помогло, – с огорчением произнес Гессен.
– А вы начните с любого места, а потом вместе вырулим к старту, – посоветовал я.
Он с некоторым недоумением посмотрел на меня.
– А что может вы и правы, – вдруг заявил он. – только с какого места начать? – Гессен задумался. – Знаете, с момента вашего появления тут у нас, я почти сразу же понял, что должно что-то случится.
– Вот не думал, что мое появление вызывает у вас такие мысли, – заметил я. – И чем же они были навеяны?
– Не знаю, – тоскливо произнес он. – Я вдруг понял, что для меня наступает конец.
– Конец чего?
– Всего.
– Честно говоря, мне не совсем понятна взаимосвязь между моим появлением и наступлением вашего конца, – не совсем искренне проговорил я. Но мне очень хотелось вызвать его на максимальную откровенность.
– Но неужели не ясно. Я наконец почувствовал себя тут полным хозяином и вдруг появляетесь вы. Ничего не знаете, ничего не понимаете, зато излучаете полную самоуверенность.
– Даже не предполагал, что я произвожу такое впечатление, – пробормотал я теперь уже вполне искренне.
– Хотите еще коньяку? – поинтересовался Гессен.
– С удовольствием.
Гессен встал и повторил свои манипуляции с бутылкой и рюмками. Он снова выпил первым и до конца.
– Я хочу с вами объясниться. Я знаю, что я вам не симпатичен.
Знаю и то, что вам говорили обо мне. И должен сказать, что все это правда.
– Что правда?
– Что я был всегда на вторых ролях, что не способен эффективно управлять компанией. Только прошу не обманывайте, вам же говорили это про меня?
– Говорили, – признался я.
Гессен глубоко вздохнул.
– Да, я действительно не обладаю такими организационными способностями, как Александр Михайлович. Но, поверьте, я не меньше его люблю «Северное сияние». И то, что я возражаю против сделки с немецкой фирмой, вовсе не от того, что хочу нанести компании вред. Но я считаю, что для нас этот контракт чересчур разорителен. Мы очень рискуем.
– Чем больше риск, тем больше можно и выиграть.
– Но, согласитесь, и проиграть.
– Проиграем мы и без этой сделки, только растянем удовольствие. Риск же дает нам всем шанс, отсутствие риска делает нашу партию безнадежно проигрышной. Это все, что вы мне хотели сказать?
– В общем, все. Вернее не совсем. Вы спрашивали, где я был в тот день, когда погиб Александр Михайлович?
– Было такое дело. Вы мне ответили, что находились в городе, в одноместном номере гостиницы.
– Я сказал правду, но не всю правду.
– Тогда скажите всю.
– Я в тот день ездил к Обозинцеву. Мы давно знакомы. Хотя дело не в этом. Он уговаривал меня продать ему мой пакет акций компании.
– Интересно. Что же вы ответили?
– Сказал, что подумаю.
– Вы намеревались продать ему свои акции?
– Видите ли, мне давно хотелось уйти из компании, мне надоело, что меня все сравнивают с вашим дядей и, как вы понимаете, не в мою пользу. Это уже много лет отравляет мою жизнь. Я собирался на полученные деньги открыть свое дело, бросить ему вызов, доказать, что я тоже кое что могу.
