Жанна Тевлина - Жизнь бабочки
Маня пугалась. Опять она сказала, не подумав. Еще не хватало ему вляпаться в историю со взятками. Он из тех, кого делают крайним.
Мама приехала из санатория посвежевшая и какая-то ожившая. Показывала фотографии.
– Представляешь, там у всех телефончики такие переносные. Так удобно!
– Ты что, первый раз увидела? У Пети тоже есть труба от работы.
– Труба?
– Так их называют.
– Мань, а они дорогие? Может, тебе купить? Это ж так удобно. И я тебя всегда найти смогу.
– Посмотрим…
– Ты знаешь, там врачи неплохие… Даже удивительно. Здесь таких внимательных нет… Советуют немного пообследоваться.
У Мани пересохло во рту.
– Зачем? Я не понимаю, ты что-то скрываешь?
Мама рассмеялась.
– Да ничего я не скрываю. Просто, знаешь, любят перестраховаться… Говорят, за неделю могут все сделать. Только в больницу надо ложиться. Так не хочется.
Положили ее так быстро, что Маня узнала об этом только на второй день. Они вышли в коридор, и Маня достала коробочку из сумки. Мама испугалась.
– Это что?
– Труба. Будешь мне отсюда звонить.
– Ты с ума сошла!
Мама как завороженная разглядывала коробку, которая казалась космическим предметом на фоне больничного интерьера.
– Сколько он стоит?
– Неважно, это тебе подарок на день рождения.
– Ой, Манечка, спасибо! Я его не освою.
– Как это не освоишь? И это говорит ученый человек, доцент кафедры истории. Стыдно, буквально…
– А помнишь, ты маленькая всем рассказывала, что родители у тебя наученные работники…
– Помню…
– А помнишь, как ты заставляла папу делать полоску света, и он каждый вечер мучился с этой дверью, чтобы не закрывалась?
Она все помнила, но обсуждать это не было сил. Воспоминания обычно засасывали, и потом было трудно возвращаться в собственную жизнь.
В детстве отец намаялся с этой полоской света. Маня боялась засыпать в темноте. Она тогда спала в смежной с родителями комнате, которую потом превратили в гостиную. Когда у нее гасили свет, она требовала, чтобы родители закрывали свою дверь неплотно, так чтобы виднелась полоска света из их комнаты, не слишком широкая, но и не узкая. Дверь не слушалась, захлопывалась, или, наоборот, распахивалась. Маня капризничала, папа вскакивал с кровати, виновато суетился, стараясь поскорее зафиксировать дверь разными деревяшками. Он не хотел, чтобы Маня нервничала. Так она и засыпала, глядя на полоску света.
Маму действительно выписали через неделю, не сказав ничего определенного. Маня сама разговаривала с врачом, но тот практически ничего не сказал. Нервное истощение, организм ослаблен, и всякие прочие возрастные изменения.
– Она не такая старая.
– Но и не такая молодая.
– И что делать?
– Больше отдыхать, витамины поколоть…
– Может, ей с работы уйти?
– Я бы не советовал. Работа держит в тонусе. Ничего такого страшного у вашей мамы нет. А вот сядет дома, начнет болячки искать.
Петя ходил раздраженный, ему казалось, что теща специально придумывает разные болезни, чтобы отвлечь Маню от семьи. Ей скучно, она и мается. А Маня наивная, ее легко напугать. У Пети как раз был трудный период на работе, и она знала, что сейчас ему особенно нужна Манина поддержка, но она не могла разорваться. Главное, чтобы он подождал, и скоро все встанет на свои места.
– Конечно, ее же не волнует, что с ребенком некому сидеть. Она с ней сроду не сидела. Даже не знает, что это такое.
Линка училась в школе в Беляево и жила с ними. Днем приезжала свекровь, часами мыла посуду, как будто бы у них квартировал полк солдат. Маню всегда раздражала эта ее способность находить грязную посуду. Создавалось впечатление, что она ее специально загрязняла, мыла, а потом опять грязнила. Как будто заняться больше нечем.
– Петь, я твою маму не критикую…
– Ха-ха-ха! Теперь это так называется.
Петя никак не мог простить того, что ее родители не сидели с Линкой, когда они жили вместе.
– Ты знаешь, я к твоим всегда хорошо относился… Чего нельзя сказать о них…
– Петь, я не хочу это обсуждать.
– Вот видишь! Ты оттуда чужая приезжаешь, накрученная…
Он резко встал и ушел в комнату. Она услышала звук телевизора. Позвонила маме, сказала, что доехала. Голос у мамы был хороший.
– Манюшь, ложись пораньше. Ты уставшая какая-то… И перестань нервничать. Все перемелется, мука будет…
Спала она плохо и опоздала на работу. Там, оказывается, началась планерка. Заходить было неудобно, и она сразу пошла в курилку. Туда постепенно стекался народ. Все пребывали в радостном возбуждении. Клеймили главного, перебивая друг друга. У Мани зазвонил мобильник, прервав кого-то на полуслове. Все недовольно оглянулись. Номер был мамин, а голос чужой.
– Але, это Маня?
– Да, а кто это?
– Здравствуйте, это сестра из поликлиники. У больной в телефоне только ваш номер записан. А вы ей кто?
Маня произнесла четко, чуть не по слогам:
– Это моя мама.
Главное, чтобы тетка поняла, с кем говорит, и тогда уже ничего не случится. Медсестра молчала.
– Ей плохо?
– Я пришла делать укол… Сегодня моя смена… Еще позвонила вчера, напомнила, что приду в двенадцать. Сменщица заболела, и на мне два участка. Она еще поблагодарила, сказала, что ее все устраивает. А тут прихожу, она лежит. Будто спит. Я окликнула – не отвечает. Тогда уж я пульс проверила…
Сестра тяжело вздохнула. Маня спросила:
– И что?
– Не было пульса… Я «скорую» вызвала… Вы уж приезжайте…
– Зачем «скорую»?
– Так положено.
Маня закричала:
– Подождите! А как вы вошли?!
– А дверь открыта была.
– Не может быть!
– Я сама удивилась. Звоню, звоню – никого. Ну, я дверь толкнула легонечко, она и открылась… Хорошая женщина была, ученая. Конфеты шоколадные всегда дарила. Я отказывалась. Я ж вижу, женщина не из этих, что воруют. Живет скромно. А она мне: «Шурочка, не переживайте, мне их студенты дарят».
Мама лежала на кровати, чуть-чуть повернув голову. Маня, не дотрагиваясь, слегка нагнулась, чтобы заглянуть ей в глаза. Ей показалось, что они неплотно прикрыты. Все это было нереально, будто случилось не с ней. Мама не могла умереть. Папа – мог, он долго болел, а мама всегда была здорова. Главное, она не собиралась умирать. Маня это чувствовала.
Маня до последнего не теряла надежды, что ее нынешнее, нереальное существование когда-нибудь закончится и они опять окажутся дома, вместе с мамой, как будто бы никогда не разлучались. Получается, она не успела, и теперь уже ничего нельзя переиграть.
Ее переполняло желание кого-то обвинить. Ведь должен быть кто-то виноват в том, что случилось!
Врач «скорой помощи» торопливо заполнял какие-то бумаги. Маня хотела его о чем-то спросить, но боялась помешать, как будто что-то зависело от того, что он напишет.
На тумбочке возле кровати лежала книга, заложенная на тридцатой странице. На закладке было написано маминым почерком: «Маня, если что, дверь открыта». Она взяла закладку и пошла на кухню. Там милиционер беседовал с Петей. Вид у Пети был основательный, и вел он себя по-хозяйски. Маня протянула закладку милиционеру. Тот пробежал ее глазами, оживился:
– Вы почерк узнаете?
– Узнаю.
Милиционер радостно потер руки.
– Вы даже не представляете, как это здорово!
– Что здорово?
– Правда, доктор и так не нашел признаков насильственной смерти. А теперь еще и документик имеется. Вы точно все вещи посмотрели? Все на месте?
Маня кивнула. Петя встал, обнял ее за талию. Слегка подтолкнул к выходу. Сказал ласково, но строго:
– Иди, иди, Маняш! Мы тут все решим. А ты отдохни пока.
Его тон покоробил, но не было сил реагировать. Она не понимала, что он здесь делает. Молча вернулась в комнату и села на диван. Кругом сновали какие-то чужие люди, и даже Петя был рядом, а мамы не было. У нее теперь никого не было. Она осталась одна.
Врач вышел в прихожую. Она вскочила с дивана и догнала его.
– Вы мне можете сказать, что произошло?!
Доктор поморщился:
– Что вы хотите узнать?
– Ну, должна же быть какая-то причина?!
– А какую особенную причину вы ищете? Пожилой человек… Сердечная недостаточность, гипертония…
Маня закричала:
– Не было у нее никакой гипертонии!
Врач вздохнул:
– Вот видите, вы все лучше меня знаете.
Рядом уже крутился Петя, пытаясь оттеснить ее в комнату. Маня вырвалась и схватила доктора за рукав халата:
– Вы обязаны сказать мне диагноз!
– Я так думаю, что тромб оторвался. Очень похожая картина. А вы, девушка, должны быть благодарны, что ваша мама не мучилась. Заснула и не проснулась. О такой смерти мечтать можно.
– Вы специально так говорите, чтобы снять с себя ответственность!
Доктор вырвал локоть и молча вышел за дверь.
Когда ей было лет шесть-семь, она все свободное время проводила с Риткой, девчонкой со двора. Риткина мама работала кассиршей в соседнем гастрономе, а папа был таксистом, обоих целыми днями не было дома, и Ритка была предоставлена сама себе. Для Мани она была источником познания и житейской мудрости. В частности, именно от нее она узнала, откуда берутся дети, в прямом смысле слова. Правда, она не поверила и поделилась своими сомнениями с родителями, поставив их в трудное положение. Каждое лето Ритка проводила у бабушки в поселке городского типа. Основной достопримечательностью этого поселка был роддом, который находился через забор от бабушкиного дома. Здание было деревянное, двухэтажное, ворота на территорию никогда не закрывались, и все дети бегали, как в кино, смотреть в окна родильного зала, который и залом-то назвать было трудно. Все увиденное подробно пересказывалось Мане.
