Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
– Держать все огневые точки под обстрелом! – распорядился Петраков и отполз от края оврага, убедившись, что ситуация становится контролируемой.
У хранилища он увидел, что в кабину фургона садится начальник военизированной охраны Козлов, собираясь покинуть место боя.
– Куда? Вылезти из машины! – закричал Петраков, бросившись наперерез отъезжающему грузовику.
В ответ из кабины грянул выстрел. Петракову обожгло грудь, земля закружилась под ногами, призывая, словно магнит, обнять ее всем телом.
– Ну вот, одним комиссаром стало меньше, – удовлетворенно сплюнул из кабины Нецецкий. – Давай, Федуля, гони.
Грузовик, груженный продуктами, вырулил на дорогу. Проехав сто метров, Федуля притормозил. Впереди стояли две машины, одна из которых догорала. На обочине лежали и сидели раненые бойцы. Навстречу другому вышли несколько солдат.
– Прорвемся? – больше приказал, чем спросил, Дед.
Федуля газанул и направил автомобиль на военных.
– Стой! – крикнул Хоменко, предупреждающе подняв револьвер.
– Огонь! – скомандовал старшина, видя, что грузовик мчится прямо на него.
Машина резко вильнула в сторону и, накренившись, пошла по обочине, намереваясь на большой скорости объехать загородившие дорогу подбитые грузовики. Солдаты едва успевали отпрыгнуть в сторону. Грузовик на большой скорости промчался мимо места недавнего боя, двумя колесами сползая в неглубокий кювет. В свете фар неожиданно высветилось испуганное лицо какого-то солдата, потом раздался удар об капот. Сзади раздались выстрелы из карабинов, пули прошивали фанерный кузов фургона, и оттуда в кабину долетели крики подстреленных.
– Блин, всех перебьют! – выругался Федуля.
– Вот и хорошо, руки марать не нужно будет, – с жестокой расчетливостью заметил Дед.
Отъехав на безопасное расстояние, они остановили машину у сельского кладбища. Открыли фургон и обнаружили одни трупы. Выбросив их из машины, старые воры двинулись дальше, но у самой Волковой деревни их ослепили фары военной автоколонны, идущей к месту боя.
– Хана, не прет чего-то, – зло выругался Дед, понимая, что с автоколонной им никак не разойтись. – Валим быстро!
Бросив автомобиль, подельники юркнули в ближайшие кусты и стали пробираться в город.
…Выстрелы стали реже, и Цыган решил подобраться к засыпанному выходу. Опасаясь засады, выстрелил в конец лаза, но ответа не последовало. Действуя, как сапер, ткнул в завал дулом карабина. Земля осыпалась. Действуя прикладами, парни пробили дорогу и потихоньку вылезли наружу. Сверху над ними продолжали стрельбу люди Нецецкого. Им в ответ неслись автоматные очереди немцев.
– Уходить будем по оврагу. – Цыган указал направление от места боя.
– А жрачка? – напомнил про три наполненных продуктами мешка Шкет.
– Припрячем неподалеку вместе с карабинами, а когда все утихнет, заберем.
Четверка парней по дну оврага побежала к месту, где он заканчивался густым кустарником. Там они прикрыли мешки с продовольствием и карабины валежником и, пригибаясь, побежали по полю, чтобы обогнуть место боя и вернуться в деревню с другой стороны. Придя домой, Цыган, не раздеваясь, упал на кровать и уснул еще до того, как ее пружины перестали скрипеть… Через мгновенье его уже кто-то тряс за плечо. С трудом открыв глаза, Иван увидел отца Амвросия.
– Батюшка, вы что, как изверг, меня пытаете? Я всю ночь работал, дайте поспать, – недовольно пробурчал Зарецкий, нисколько не соблюдая правил приличия.
– Иван, мне нужна твоя помощь, – пояснил цель своего визита священник. – К тому же времени уже два часа дня.
– А мне показалось, что я только прилег, – удивился Цыган.
– Будь добр, доведи благое дело до конца, – не отставал священник, видя, что Иван опять собирается закрыть глаза. – Сегодня военный, капитан Петраков, кажется, который отца утром собирался хоронить, не пришел, а в городе у покойного есть родные. Надо бы сходить к ним, а то как-то не по-христиански получается.
Зарецкий услышал знакомую фамилию, и сон тут же отступил.
– А как зовут этого капитана? – привстал он на кровати.
– Вот его данные, – протянул священник листок бумаги, – он написал на случай, если какая неувязка случится. Тут номер его части и старый адрес в Ленинграде.
– Старый? – Цыган схватил бумажку.
– Ну да. Он сказал, что их дом разбомбили, поэтому отец и погиб, – пояснил отец Амвросий. – Да только не знаю, можно ли кого-нибудь найти за один день?
– Я найду. – Зарецкий, пробежав глазами по листку, понял, что капитан Петраков не кто иной, как отец Анастасии, а значит, в церкви лежит тело ее дедушки. И Ваньку обуяла тревогу за Настю. Что с ней, жива ли? Он стал торопливо одеваться.
Священник, увидев резкую перемену в его настроении, удивился.
– Странный ты человек, Ваня. С одной стороны, вроде темные делишки проворачиваешь, а с другой, с болью воспринимаешь чужую беду, значит, душа у тебя светлая.
– Не надо, батюшка, сейчас проповедь читать. – Зарецкий пытался спрятать свои эмоции, поэтому грубил. – Душа у меня если и есть, то наверняка в клеточку.
Отец Амвросий не понял, что он хотел сказать, но решил не продолжать щекотливый разговор, тем более что Иван уже был готов ехать.
Больше всего Цыган боялся не успеть до окончания лекций в университете, поэтому остановил военную машину, которая шла в город, и, сунув удивленному водителю бутылку коньяка, уговорил его подвезти прямо туда. Подъехали как раз к концу последней пары. Вскоре из здания стали выходить студенты, мелькнула русая коса Анастасии. Зарецкий, почувствовав некий трепет, окликнул ее.
– Ваня, вы?! – округлила глаза Настя. Придя в себя от неожиданности, девушка перешла вдруг на «ты»: – Как я рада тебя видеть!
– Я виноват перед тобой, что пропал так надолго, – забормотал Зарецкий, – просто очень трудное время было.
– И у меня. – Анастасия задумалась о произошедшей с их семьей трагедии. – Столько всего плохого произошло: наш дом разбомбили, погиб дедушка, отец откомандирован практически на передовую.
– Ну, теперь мы не будем надолго расставаться, и все наладится, – уверенным тоном произнес Иван, соображая, каким образом лучше поведать о своей миссии.
Настя вдруг почувствовала себя полностью защищенной рядом с этим сильным и уверенным в себе мужчиной. Не сговариваясь, они взялись за руки и пошли в сторону трамвайной остановки одного из последних маршрутов, курсирующих в городе.
– К нам должен отец приехать. – Лицо девушки осветилось при мысли о приятном событии. Поэтому мне надо сейчас домой. Сегодня мы не сможем с тобой побыть вместе, но завтра я бы очень хотела тебя снова увидеть.
Ванька, собравшись с духом, рассказал Анастасии все по порядку, начиная с просьбы отца Амвросия помочь вырыть могилу для погибшего при бомбежке.
– Слава Богу, что дедушка будет похоронен, как полагается, – облегченно вздохнула девушка. – А когда похороны? Сегодня?
– В том-то и дело. Только сегодня я узнал от священника фамилию капитана, и тогда понял, что он твой отец, – стал подходить к главному Зарецкий.
Услышав, что ее отец по каким-то причинам не пришел утром, когда должны были хоронить дедушку, Настя встревожилась. Но Иван успокоил ее, убедив, что скорее всего его не отпустили со службы.
– Нет, он, наверное, к нам поехал, а мы тут стоим! – встревожилась девушка. – Раз трамвая нет, побежали, пока они все на кладбище не поехали.
Ванька едва поспевал за девушкой. Но вскоре сказалось недоедание, и Настя остановилась, прижавшись к стене дома и с трудом переводя дыхание. После нескольких передышек они все же добежали до ее дома.
– Ну, ты чего? Пойдем! – позвала Настя его в квартиру, но Цыган отказался, сказав, что постоит внизу, – он опасался встречи с ее отцом.
Ванька ждал довольно долго, но Насти все не было. Наконец из подъезда вышел худощавый паренек лет пятнадцати и подошел к нему.
– Вы, что ли, Иван? – изучающе посмотрел он на Цыгана.
– Я.
– Сестра с матерью сейчас к отцу в госпиталь поедут, – строго доложил мальчик решение семейного совета, – а я с тобой, дедушку хоронить.
– Только ты? Один? – удивился Иван.
– А кому еще? Бабушка после смерти деда все в себя прийти не может, тетка с детьми останется. Я бы и сам к отцу поехал, но ведь кому-то надо и деда проводить, – совсем не по-детски рассудил подросток.
– А что с отцом-то?
– Не знаю. Говорят, ранен, – закусив губу, отвернул лицо Настин брат.
– Самое главное, что жив остался, – постарался поддержать паренька Зарецкий.
– Это да, – немного оживился тот.
– Как тебя звать-то, пацан? – Зарецкий протянул для знакомства руку.
– Вячеслав, – ответил рукопожатием мальчик.
– Ну, что же, Славик, поехали деда хоронить.
– Не надо меня Славиком звать, – нахохлился подросток.
– Заметано! – усмехнулся Цыган.
Для первой декады октября погода была довольно холодная. Пасмурно, небольшой мороз. Пока стояли и ждали трамвая, неожиданно увидели, как из-за облаков вынырнули три немецких самолета и обстреляли из пулемета аэростаты заграждения. Один аэростат загорелся, другой быстро спустился. На остановке было много народу, все смотрели на эту картину над своими головами, но никто при выстрелах не бросился в укрытие. Люди стали привыкать к войне. Всю дорогу до кладбища брат Анастасии молчал. Зарецкий, хотя ему и хотелось расспросить про любимую девушку, сдерживался, понимая, сколько пришлось пережить пареньку в последнее время. Похороны Матвея Порфириевича прошли просто и быстро. Гроб с его телом Ванька, Шкет, Чеснок и Николка донесли до свежевырытой могилки и после прочтения отцом Амвросием молитвы опустили вниз. Видя, что Вячеслав не понимает, что делать дальше, баба Фрося дала ему горсть земли.
