Антон Кротков - Выжить! В ледяном плену
Чезе затянул монотонную песнь смерти, призывая её прийти за ним поскорее, не затягивая земных мучений человека, прожившего свою короткую жизнь достойно. А чтобы помочь долгожданной освободительнице Чарруа, изловчившись, стал разматывать шнурки, с помощью которых держались на его ногах самодельные чуни. В конце концов, индейцу удалось освободиться от обуви и свитера. Теперь, будучи полуобнажённым, он надеялся умереть скорее. Вскоре Чарруа заметил долгожданную чёрную тень, ползущую к нему по стене. Это был один из монстров, посетивших его накануне ночью. Так значит, они позвали его в путь не ради спасения, а обманом заманили сюда – в погибельную ловушку. Выходит, никакой деревушки поблизости от убежища нет! Чезе широко улыбнулся плотоядно вспыхнувшим жёлтым глазам хищника, и подставил человекозверю свою шею, чтобы тому было легче вонзить клыки в самое уязвимое место на его теле.
Один из жителей небольшой аргентинской деревушки случайно заметил вдали странный шест, на верхнюю часть которого были намотаны какие-то пёстрые тряпки. Горец решил сходить посмотреть, что это за непонятная палка. По обрывающейся на краю расщелины цепочке следов он догадался о том, что здесь случилось. Этот человек немедленно отправился за соседями. Через некоторое время спасатели спустили на верёвке молодого ловкого парня, который обвязал вокруг тела пострадавшего верёвку и Чарруа извлекли с семидесятиметровой глубины. Он был без сознания и постоянно бредил на непонятном горцам языке. Незнакомца отнесли в дом деревенского старосты. Несколько женщин взялись выхаживать чужака. День и ночь они поили его отварами, накладывали на раны особые компрессы. При этом никто не понимал, о чём постоянно бредит этот человек с мужественным смуглым лицом и покрытым татуировками телом.
*
Никто кроме Карлитоса не успел понять, что произошло. Они словно во второй раз пережили катастрофу, только теперь столкновение со снежной стеной было абсолютно внезапным. Плотная масса мокрого снега стремительным потоком ворвалась в узкую трубу самолётного фюзеляжа, круша и переворачивая всё на своём пути. В считанные секунды снежная масса забила почти всё пространство убежища, оставив только небольшую воздушную прослойку под самым потолком. Первыми на «поверхность» выбрались Роберто, Карлитос и ещё двое мужчин, которых снежный круговорот не затолкал слишком глубоко. Эти четверо сразу же начали откапывать засыпанных товарищей. Ориентиром им служили глухие голоса, доносящиеся из-под снега. Карлитос первым догадался подсвечивать себе зажигалкой, остальные тут же последовали его примеру. Каждый новый спасённый сразу же начинал громко кричать, инстинктивно расправляя придавленные тяжестью снежной массы лёгкие. Немало было и таких, кто был едва жив, наглотавшись мокрого снега и получив многочисленные ссадины и ушибы. Эти люди находились в таком состоянии, что запоздай помощь всего на несколько минут и спасать было бы уже некого. Одним из таких редких везунчиков был Нандо Чаввадо. Когда плотная снежная масса забила ему дыхательные пути и тяжелым грузом сдавила грудь, Нандо отчётливо услышал, как его сердце начало замедлять своё биение. На этот раз он не запаниковал, а терпеливо ждал и боролся, слушая далёкие, глухие и редкие удары.
Когда Чаввадо только откопали, Роберто оказался рядом. Лицо Нандо было синюшного цвета, и вообще он не подавал признаков жизни. Нашедшие Чаввадо люди снова, как и после авиакатастрофы поспешили объявить его мёртвым. Роберто прислонил ухо к груди друга и не услышал биения сердца, пульс тоже не прощупывался. Это была клиническая смерть. Даже сердце с гарантией от великого хирурга не смогло справиться с очередной адской перегрузкой. Как врач Роберто знал, что через три минуты после остановки сердца кора головного мозга гибнет от кислородного голодания, то есть человек перестаёт существовать как личность. А чтобы запустить остановившееся сердце требовалось самое современное реанимационное оборудование, о котором он сейчас мог только мечтать. Но Роберто не мог поверить в смерть друга, ведь позади осталось столько тяжелейших испытаний, и совсем скоро они должны были вдвоём отправиться через горы на Запад. И вот Нандо неподвижно лежит перед ним, и на губах его застыла странная улыбка. Роберто охватила ярость. Он вдруг подумал, что Чаввадо просто дезертировал, бросив его и остальных на произвол судьбы. Умереть сейчас было самым простым выходом из ситуации, а по сути – бегством от трудноразрешимых проблем.
Ганессо принялся бешено трясти мёртвое тело Чаввадо, а затем стал изо всех сил колотить его кулаками. Товарищам стоило огромного труда оттащить обезумевшего доктора от покойника. И вдруг кто-то заметил, что лицо Нандо начало розоветь. Вскоре Чаввадо зашёлся в сильном кашле, а потом открыл глаза. Это выглядело чудом. Никто не мог понять, что же произошло. Да и сам Роберто находился в таком взвинченном состоянии, что далеко не сразу сообразил, что случайно нанёс несколько сильных ударов в грудь Чаввадо, и таким образом вновь запустил его остановившийся «мотор». Фактически он своими кулаками заменил самый современный разрядник-дефибриллятор, с помощью которого реаниматологи запускают остановившиеся сердца инфарктников. Кто бы мог подумать, что простые человеческие руки плюс вызванная чувством ярости и отчаяния психическая энергия способны в критической ситуации заменить новейшую инженерную разработку. И, тем не менее, факт был, как говориться, налицо.
– Ах ты подлый дезертир! – счастливо смеясь сквозь подступившие к глазам слёзы, и одновременно искренне негодуя, Роберто заключил оживлённого им друга в объятия. – Хотел улизнуть отсюда в одиночку?!
Нандо ещё не понял, что с ним произошло, и имел крайне растерянный вид. Он вновь привычно ощущал ровное биение сердца в своей груди, и с благодарностью вспоминал своего персонального ангела-хранителя со смешным, похожим на картошку носом.
Вскоре список погибших пассажиров стал пополняться новыми именами. Вначале Роберто наткнулся на чей-то живот со знакомым шрамом. Это был Пабло, у которого в первые часы после авиакатастрофы Ганессо лично выдернул стальной осколок из живота. На этот раз Пабло не повезло. Потом освобождённый от снежных пут Ховьер обнаружил свою мёртвую жену. Он тряс и прижимал к своей груди Лилиан, и рыдал словно ребёнок, потерявший мать. Вскоре кто-то наткнулся на Антонио. У капитана были широко раскрыты глаза, а его рот и ноздри были плотно забиты снегом. Роберто не сразу понял, что Переза мёртв. Несколько минут он пытался освободить дыхательные пути Антонио и реанимировать его всеми возможными способами. Но всё было бесполезно. Когда погибшего жениха увидела Сэнди, она осторожно положила его голову себе на колени, и принялась раскачиваться, о чём-то тихо разговаривая с покойным. Всего лавина унесла восемь жизней.
*
Подогретый шампанским зал лучшего ресторана Монтевидео колыхался в мехах, духах и шелках. Тихо звучал джаз, привычно ловко сновали между столами вышколенные официанты. Для завсегдатаев это была привычная обстановка, в которой они могли почувствовать себя свободными от проблем внешнего мира. Стоило только кому-нибудь из гостей несколько секунд поискать вокруг себя вопросительным взглядом, как перед ним тут же вырастала фигура официанта или распорядителя в почтительном полупоклоне осведомляющаяся: «Что Вам будет угодно?». Впрочем, к некоторым посетителям тут был особый подход. Едва к фасаду заведения подкатил чёрный тонированный «Мерседес» с правительственными номерами, как вся администрация была поднята по тревоге. Поприветствовать дорогого гостя явился сам хозяин ресторана в сопровождении ближайших помощников:
– Очень рады Вас видеть у нас, господин Синьори. Специально для вас я припас бутылку коллекционного Семийон Сотерн пятидесятилетней выдержки. К нему имеется ваш любимый сыр рокфор – только сегодня получили из Франции самолётом. Изволите подать?
В этот момент янтарный мундштук тонкой сигареты в руке красивой статной блондинки – спутницы министра мелко задрожал. Девушка увидела быстрым шагом направляющегося к их столику молодого мужчину. Только на мгновение их взгляды встретились, и сердце девицы наполнилось ужасом: в глазах мужчины читалась одна только безжалостная хладнокровная решимость. В это время спутник насмерть перепуганной дамы сидел в кресле спиною ко входу в ресторанный зал, откуда к нему приближалась смерть. По расширившимся от ужаса глазам своей спутницы и мгновенному замешательству хозяина заведения и его людей чиновник догадался, что позади него твориться что-то из ряда вон выходящее. Грянуло несколько выстрелов подряд. Макс Фалько уже почти неделю выслеживал своего должника и знал в лицо его телохранителя. Поэтому он не позволил охраннику даже вытащить табельное оружие из подмышечной кобуры, прикончив его первым выстрелом. Затем настала очередь самого министра. Макс подошёл к нему вплотную с ещё дымящимся «Вальтером» в руке.
