Мила Романова - «Аленка» шоколадка
– Да, предлагаю. Я предлагаю тебе заключить брак по расчету. Мы с тобой регистрируемся, я ее удочеряю и на законных основаниях уезжаю с ребенком в Россию. Ну, как?
– Но у меня другие планы, – Владилен демонстративно обнял свою спутницу, и она счастливо заулыбалась.
Я все никак не могла понять, зачем он ее привел с собой. Может быть, боялся оставаться со мной наедине, а может в качестве демонстрации своих сил и возможностей. В любом случае, эта «невеста» была как декорация в спектакле: безмолвная и незаметная.
– Я понимаю твои планы, – я говорила быстро, – поэтому через полгода мы с тобой разведемся, господин Отто Штрайберг, и ты сможешь узаконить свои отношения с этой зеленоглазой красавицей. А Кристина останется со мной. Ну, как? – я ждала.
– Но это значит, что я потеряю девочку навсегда, – засомневался Владилен.
– Да что ты такое говоришь, – мне было важно, чтобы он согласился, – ты всегда сможешь приехать, когда захочешь. Тем более, сам же знаешь, она больна, ей нужен уход близких людей. А у тебя еще будут дети…
Владилен молчал. Было видно, что он думал. Я его не торопила. Я и так знала его ответ. Я заранее знала, что победила. Поэтому сидела и терпеливо ждала. Вспомнила смешную песенку:
«Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше быть в мире, чем в злобе,
Лучше быть нужным, чем свободным
Это я знаю по себе».
И ждала решение Владилена, и про себя напевала смешную песенку. И, вдруг, повторяя слова в который раз, я вдруг ошиблась, и третью строчку спела по-другому. Мне понравилось, и я повторила:
«Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше жить в мире, чем в злобе,
Лучше быть нужным И свободным
Это я знаю по себе».
Я заулыбалась. В этот момент Владилен протянул мне руку, как это бывает во время заключения контрактов, и сказал: «Я согласен!»
А еще через месяц мы поженились. Я прилетела в Берлин на две недели, и за это время удалось пройти все формальности с документами. Я стала официальной женой Отто Штрайберга и мачехой маленькой Кристины. Вот так.
ГЛАВА 17. ОЛЬГА
Ольга позвонила вечером. Мы разговаривали, как обычно, обо всем. Она рассказывала о новостях нашего города, я слушала. Потом наоборот, я рассказывала о наших новостях, Ольга слушала. Удивительный человек эта Ольга. Мы много лет работали вместе, были подругами. О многом рассказывали друг другу. Часто я просила у нее совета, как у психолога. Она умела выслушать и дать совет. Иногда говорила строго, иногда мне было от ее слов обидно, но жизнь продолжалась. Проходило время, и я понимала, что Ольга была права.
После моего отъезда на Алтай, мы встречались редко, хотя звонили друг другу часто и скучали друг за другом.
В этот вечер, во время нашего разговора, я уловила в голосе Ольги легкую грусть и спросила:
– Что-то случилось, подруга?
Ольга промолчала и ответила вопросом на вопрос: «Можно мне к тебе приехать?». Я обрадовалась:
– Конечно можно, почему ты спрашиваешь? Я же всегда тебе рада!
Ольга помолчала, а потом сказала:
– Нет, Камила, ты не поняла. Я не в гости к тебе собираюсь. Я собираюсь к тебе жить…
Она опять замолчала. Это было несколько для меня неожиданно. У Ольги все было хорошо: успешная работа, авторитет у клиентов. Однако, если она приняла такое решение, у нее были на то свои причины.
– Конечно можно, – сказала я. – Но ты хорошо подумала?
– Очень хорошо подумала. И взвесила все, – я хорошо ее знала, она никогда не принимала решения сгоряча.
– Приезжай, мы тебя ждем. Тем более, что в нашем центре до сих пор нет хорошего психотерапевта.
– Приеду через месяц. Вот только доделаю дела и закончу формальности.
Ольга сдержала слово. Через месяц мы с Вовчиком и Кристей встречали ее в аэропорту города Барнаула. Встреча была радостной и веселой. Ольгу все приняли очень тепло. Особенно Кристя. Она сразу начала называть ее мама Оля. Вообще Кристя всех звала мамами: и Лару, и Валентину, жену Сергея Ивановича. И Ольгу вот тоже. Только не меня. Филя, который теперь жил и работал в Москве, приезжал к нам часто. Он называл меня Милой, и Кристя за ним повторяла. Вот так.
Вовчик тоже с восторгом воспринял приезд Ольги. Они во многом были похожи, думали одинаково, читали одинаковые книжки и даже, через несколько месяцев спустя, вместе начали заниматься йогой. Позже к ним присоединилась и я.
Сначала тетя Маша – наша «центровская» техничка намекала Ларе, смотри мол, уведут мужчину из под носа. Но Лара только смеялась. Она была рада, что у Вовчика появился такой друг и единомышленник, как Ольга. А любил он по-прежнему – «свою Лару». Это была настоящая любовь: раз и на всю жизнь. Через пару месяцев тете Маше сплетничать надоело, и она успокоилась.
Еще Ольгин приезд был радостно принят Сергеем Ивановичем. У нас в центре действительно не было психотерапевта, а, учитывая специфику наших посетителей, он нам был ох! как нужен.
Ольга взялась за дело сразу, как приехала. Она работала по десять часов в сутки, у нее стояла постоянная очередь. А через какое-то время Сергей Иванович заметил, что у некоторых больных процесс излечения пошел лучше. И все благодаря Ольге.
– Причина болезни, – говорила Ольга, – находится не в физическом теле человека. Она – в его мыслях, невысказанных словах, невыраженных эмоциях. Она в его комплексах и страхах. Понять причину заболевания и устранить ее – это главная задача. Без этого ни одно лечение не будет эффективным. И еще очень важен настрой человека на победу. Вера в себя и свои силы – уже половина победы.
Да, с тех пору, как у нас в центре появилась Ольга, начался новый этап в его развитии. И не просто этап, а новая эра, новое рождение.
Но больше всех приездом Ольги была довольна я. Мне очень важно было видеть этого человека рядом. Что-то было в нас с ней похожее.
– Смотрю я на тебя, Камила, – часто говорила мне Ольга, – как в зеркало смотрю. Как на свое отражение. Только ты наружу направлена: строишь и творишь везде, где бы ни была, а я направлена внутрь. Но даже ошибаемся мы с тобой одинаково. Прямо как сестры.
– А вы и есть сестры, – вмешался Вовчик, который очень любил теперь влезать в чужие разговоры. От тихого, молчаливого Вовчика не осталось и следа.
– Что ты имеешь ввиду? – спросила я. – Что мы как в мексиканском сериале в детстве потерялись, а теперь нашлись?
Мы с Ольгой весело рассмеялись.
– Ничего вы не поняли, – надул губы Вовчик. – «Мексиканский сериал», – перекривил он меня… – Я имел ввиду, что вы сестры по духу, – добавил обиженно.
– А-а-а, тогда все понятно, – мы с Ольгой продолжали смеяться. К нам присоединилась Лара, которая стала случайной свидетелем этого разговора.
– Да ну вас, – Вовчик махнул рукой и собрался уходить.
– Да не обижайся ты, брат по духу, – Ольга похлопала Вовчика по плечу. – Мы же шутим…
Да, Ольгин приезд был мне важен. А ей? Я сначала не задавала ей вопросы, ждала, что она сама все расскажет. Ольга молчала. И лишь, спустя несколько месяцев, она вдруг заговорила о причинах своего приезда.
– Понимаешь, Камила, мы как лошадки в цирке, бегаем по кругу из года в год. И так от рождения и до смерти. Мы не хотим думать, что где-то есть чистое поле, синее небо и зеленая трава. Для нас весь мир – это купол цирка и освещенная огнями арена. Только единицы находят в себе силы разорвать этот круг и сбежать в неизвестность. Ведь в каждом из нас живет страх. Страх перед неизвестностью. Никто не знает, что ждет там, на свободе, радость или смерть. Но только тот, кто сможет убежать с арены цирка, может по настоящему стать победителем. Я, после смерти мамы, много думала о своей жизни, и решила, что пора убегать из цирка…
У Ольги не было семьи, она жила вместе с мамой. Потом мама умерла, и она осталась одна. А потом она позвонила мне и приехала.
– А может приезд сюда – это не побег на лужайку, а просто смена одного цирка на другой? – спрашивала я.
– Может, – отвечала Ольга.
– И что же ты будешь делать, когда поймешь это? – продолжала я.
– Уеду жить на крайний север в какое-нибудь ненецкое поселение, – парировала Ольга, переводя разговор в шутку.
– Зачем? – искренне удивлялась я. – Оленям не нужны психотерапевты.
Еще за одно я была благодарна Ольге: она помогла мне восстановить мои отношения с мамой. Дело в том, что мама с самого начала относилась скептически к моей поездке на Алтай, и не верила, что это затянется надолго. Потом, когда она поняла, что жить в родной город я больше не вернусь, она начала сердиться и упрекать меня в том, что я уделяю ей слишком мало внимания. А после того, как в моей жизни появилась Кристя, она и вовсе обиделась, мол, чужих детей собираешь, а родную мать забыла.
Я звонила, приезжала, уговаривала поехать со мной. Пока Филя учился в университете, он ее частенько навещал, может быть, поэтому она категорично отказывала мне. Но потом, когда Филя уехал работать в Москву, ей стало грустно, и она начала болеть. Однако на мои уговоры приехать в центр, категорически отказывалась.
