Марина Крамер - Охота на мстителя, или Дамы укрощают кавалеров
– Дело не во внешности, а в профессиональных качествах. Вадим, пожалуй, единственный из всех моих коллег, у кого не было ни одного случая гибели клиента.
– А вот это хорошо. Не горю я желанием объясняться с Хохлом в случае чего, – буркнул Ворон, и Марина поддела:
– А ты думаешь, меня могут убить? Или планировал сделать это сам?
– Идиотские шутки у тебя, дорогая. – Мишка шумно налил в стакан воду из бутылки.
– Ладно, я тогда поехала обновлять телохранителя. До завтра, мальчики. Если будут новости, давайте созваниваться сразу, не дожидаясь, пока они станут вчерашними, хорошо? – Она окинула взглядом кабинет, взяла сумку и вышла, прихрамывая, за дверь.
Телохранитель не стал спускаться в машину, ждал на диване возле стола секретарши и поднялся ровно в ту секунду, когда Марина вышла.
– Леон предупредил, что у вас проблемы с ногой. Не стесняйтесь, если тяжело спускаться, я отнесу.
Под ненавидящим взглядом, который метнула в нее секретарша Ворона, он подхватил Марину на руки и понес вниз.
– Похоже, девушка вас не на шутку ревнует к патрону, – пробормотал он, опуская ее на землю.
– Мне это безразлично.
– Извините.
Вадим открыл перед ней дверку серебристой «Ауди».
– Ваша машинка?
– Моя.
– Хорошая зарплата?
– Не жалуюсь.
– Надеюсь, мой приятель тебя не обидел финансово?
– Нет.
– Адрес знаешь?
– Да.
«Очень увлекательный диалог, – подумала Коваль, устраиваясь на заднем сиденье «Ауди». – Похоже, самую длинную фразу он сказал о секретарше. Но это даже лучше, не будет отвлекать болтовней».
– Если хотите курить, не стесняйтесь, – раздалось с водительского сиденья.
Курение подождет. Не хотелось открывать окно и впускать в салон уличную духоту.
Телохранитель поднялся с ней в квартиру – она настояла, что должна представить его брату. Хохол, открывший дверь, от неожиданности крепко выругался, но потом взял себя в руки и изобразил легкое недовольство:
– Твой любовник редкий дебил.
– С чего бы?
– Все боится, что тебя уведут? Охрану приставил?
– Ой, отстань! – картинно отмахнулась Марина, сбрасывая туфли. – Просто познакомься, и все. Это Вадим.
– Сергей, – буркнул Хохол, однако руки не подал, опасаясь демонстрировать рубцы от неудачно сведенных наколок.
Вадим кивнул и обратился к Марине:
– Во сколько завтра я должен быть здесь?
– Я позвоню, если соберусь куда-то.
– Нет. Я должен быть рядом в любое время, даже если вы никуда не собираетесь. Отлучаться могу только на ночь.
– Тогда в девять.
– Я приеду и буду сидеть в машине. Понадоблюсь – звоните.
Вадим ушел, а Хохол, закрыв за ним дверь, хмыкнул:
– Не сомневался я в Леоне. Вот это рожа!
– Зато спокойно.
– Кому?
– И тебе в том числе. Будешь точно знать, что уж с этим-то у меня ничего не будет. – Она показала мужу язык и, хромая, скрылась в спальне.
Хохол вошел следом, положил руку на больное колено.
– А с ногой все-таки что?
– Неудачно наступила. Леон меня возил в клинику тибетской медицины, там сказали, что при соблюдении определенных правил и регулярном лечении все будет хорошо.
– Значит, будем соблюдать.
– Но пока-то у нас есть время, да? – лукаво улыбнулась Марина, сдувая со лба челку.
Повторять дважды Женьке никогда не требовалось.
Бес
Ветер смерти часа не назначает.
Японская пословицаОн не мог уснуть, все ворочался в постели и ощущал неприятный холодок в груди. Что еще может случиться? И где Бармалей? Неужели так долго сидит у Мирзы? Что там обсуждать – возможность приставить к Ветке охрану? Это вопрос трех минут даже для такого тугодума, как Бармалей. Так что там могло случиться?
Сна не было. Григорий встал и направился вниз, в полуподвальную кухню. Заварил чифирь и долго курил, глядя на молчащий мобильный. Ему никто не звонил, да и некому звонить, номер есть только у Ветки и Бармалея.
С сыном и с тем нельзя поговорить, чтобы не расстраивать впечатлительного пацана, который с врачами и с няней остался в реабилитационном центре в тихом европейском городе. Безумные деньги уходили на его лечение, но Бес не жалел ни об одной потраченной копейке. Тяжелобольной, практически безнадежный Леша казался ему ангелом, посланным для искупления хотя бы части грехов, которые взял Григорий Орлов на душу за всю жизнь. Он привязался к мальчику, полюбил его, хоть и знал, что до совершеннолетия тот не доживет, не станет обычным, не пойдет в школу, – у него нет шансов. Но Гришка твердо пообещал себе, что обеспечит сыну максимальный комфорт, и делал это исправно.
Но где, черт его дери, Бармалей? Эта мысль беспокоила, совсем как вон та надоедливая оса, залетевшая в форточку и теперь колотившаяся о стекло в поисках выхода.
Он явился под утро. Ввалился в дом и упал на пороге, даже не успев перенести через него хромую ногу. Бес от неожиданности едва не подпрыгнул – показалось, что Бармалей отдал богу душу прямо здесь, на крыльце. Но нет, он дышал, хоть и потерял сознание. Причина обнаружилась, когда Бес перевернул его на спину: в левом боку зияла огромная ножевая рана.
– Как же ты доехал-то? – ахнул Григорий. Втащил бездвижное тело охранника в коридор и бросился посмотреть, что там с машиной.
Салон старого «Чероки» был залит кровью: чехол водительского сиденья пропитался насквозь, на коврике – приличная лужа. Было непонятно, как с такой кровопотерей Бармалей вообще сумел вести машину и даже загнал ее во двор. А главное, непонятно, что теперь делать. Охранник истекал кровью в доме, надо врача, а где его взять? И кому это поручить? Как некстати слегла Ветка! Выбора не было, придется звонить этому молодому быку в охране Ворона, с которым Бармалей сумел договориться. Только телефон найти.
Вернувшись в дом, Гришка аккуратно обшарил карманы Бармалея и нашел мобильный. Долго колдовал над телефонной книгой, в которой было много номеров и очень мало понятных обозначений. Наконец нашел то, что требовалось.
На звонок ответили не сразу, и Бес забеспокоился – это был его единственный шанс получить хоть какую-то помощь. Но услышать то, что услышал, он никак не рассчитывал.
– Чтоб тебя на части разорвало, падаль! – загремел молодой мужской голос. – Сдохни!
– Погоди! Мне нужна помощь!
– А иди-ка ты!.. – собеседник назвал довольно конкретный адрес и бросил трубку, а Бес в недоумении посмотрел на замолчавший мобильник:
– Что это было, на фиг?
Помощи ждать было неоткуда, и он решился. Нацепил фальшивую бороду и очки в роговой оправе, выгнал из гаража неприметные старенькие «Жигули», приобретенные для крайних случаев, и двинулся в соседний поселок, где имелся фельдшерский пункт.
Молодая девушка-фельдшер не сразу поняла, чего от нее хочет странный всклокоченный бородач, а когда наконец сообразила, быстро подхватила чемоданчик с лекарствами и инструментами:
– Далеко?
– Нет, милая, в «Березовой роще», совсем рядом, – зачастил Бес, стараясь давить на «о» и изображать хоть какой-то говор, отличающийся от его нормальной речи. – Поедем скорее, помирает брат-то мой…
В доме фельдшер сразу опустилась на колени рядом с распростертым на полу Бармалеем, вынула фонендоскоп, приложила к груди:
– Что же вы «Скорую» не вызвали? Он же вот-вот умрет!
– Милая, да как тут сообразишь-то! – заголосил Гришка. – Ты помоги чем можешь. Я заплачу!
– Здесь очень глубокая рана, возможно, ножевая. – Девушка осматривала бок Бармалея. – Это криминал, я ни за что на это не пойду. Вызывайте бригаду из города, может, успеют довезти.
Гришка взглянул на странно вытянувшегося вдруг Бармалея и обреченно махнул рукой:
– Нет. Не успеют уже. Пиши справку о смерти, я документы принесу.
Леон
То, что не под силу одному, одолеют двое.
Японская пословицаОни с Лизой сидели на балконе, пили холодный смородиновый морс и наслаждались долгожданной прохладой.
– У меня такое ощущение, что я живу с тобой сто лет. – Лиза отставила стакан на столик. – Наверное, потому, что в детстве я себе очень часто это представляла.
– Да? Интересно, почему я этого не замечал?
– Потому что ты меня вообще не замечал. – Она улыбнулась, склоняя голову на его плечо. – Я для тебя была ребенком, Мишкиной сестрой, как ты мог что-то заметить? Зато теперь я счастлива.
– Правда?
– Конечно, – серьезно ответила она, и в ту же секунду зазвонил телефон, лежавший на столике рядом с графином.
– Погоди, – Леон дотянулся до трубки и удивленно вздернул бровь: – Та-ак…
Больше он не сказал ничего. Встал, вышел в комнату, вернулся через минуту с трубкой у уха.
– Я уехал, когда буду – не знаю, – бросил он Лизе и выскочил из дома, оставив ее в полном недоумении.
Спускаясь по лестнице, он продолжал тот же разговор:
– И что? Точно? Хорошо, приезжай в спортклуб к Боксеру. Или там, или сам выкручивайся. Я все сказал.
