Мария Воронова - Кроткая заступница
Не только тётя Вера была носителем заразы под названием «ты сам виноват». В школе учителя из кожи вон лезли, чтобы привить детям комплекс неполноценности, внушая им сознание собственного ничтожества и одновременно всемогущества, как это ни парадоксально.
Какой ты с человеком, таков и он с тобой, – что за глупость! Ближний – это тебе не кусок глины, из которого ты можешь вылепить всё, что тебе заблагорассудится, а такая же самостоятельная единица, как и ты. Он может быть святым и озарит твою душу неземным светом, но точно так же может оказаться и бесконечным подлецом и разрушит твою жизнь, а ты, будучи уверенным в том, что «сам виноват», станешь судорожно стараться найти такую манеру поведения, чтобы подлец стал с тобой благородным героем.
Руслан многое понял благодаря той ссоре, но для взрослых она стала причиной длительного периода холодной войны, закончившейся только после смерти отца. «В нашей семье существуют многовековые традиции воспитания, на результат которых жаловаться не приходится, – надменно говорила тётя Вера маме при каждом удобном случае, – и уж прости, твой муж не та фигура, чтобы их оспаривать».
Приняв на себя весь груз многовекового опыта, Макс вырос тяжёлым травматиком и только в последнее время стал оживать. Может, благодаря Христинке, пострадавшей в детстве в сто раз тяжелее.
Тут Руслану стало стыдно. Если взять за мерило любовь, то он рос как принц, а Макс с Христиной – как нищие сиротки. Имеет ли он право их осуждать и презирать? Конечно, нет.
Неожиданно он подумал о Полине. Несмотря на всю свою подлость и низость характера, бывшая возлюблённая жила, как хотела, и, может быть, в своё время привлекла его именно этим, а вовсе не белоснежной кожей и рыжими волосами. Достав телефон, Руслан полистал фотографии и открыл снимок Полины, который сделал в самом начале их романа. Девушка улыбалась, но смотрела не в объектив, а куда-то вдаль, решительно и непреклонно, всем видом показывая, что мир должен принять её такой, как есть.
А если бы она хотела, чтобы её любили? Руслан не сомневался, что девушка уступила бы его домогательствам, и что в итоге? Он оказался бы загнан в капкан, мучительно выбирая между необходимостью жениться на глубоко чуждой по духу женщине и дальнейшей жизнью с невыносимым чувством вины, что испортил девушку и обманул её ожидания. Других вариантов судьба не оставила бы ему. Но благодаря цельности Полининой натуры удалось сохранить и свободу, и чистую совесть. «Ты моя хорошая», – с улыбкой сказал Руслан и удалил фотографию.
Вдруг мобильник зазвонил в его руке, Руслан чуть не выронил его от неожиданности. Посмотрел на экран и обрадовался, увидев, что это Елизавета Алексеевна.
– Слушаю, – сказал он сухо.
– Я хотела сказать, что в деле возникли новые обстоятельства. – Голос следовательницы звучал нерешительно и, будь это кто-то другой, Руслан обязательно приободрил бы собеседника, а сейчас молчал, изо всех сил стараясь, чтоб тишина в трубке звучала гордо и неприступно.
– Видите ли, – продолжала Елизавета, – я приходила к вам, чтобы уговорить Максимилиана Максимилиановича дать признание, и теперь мне немного неловко. Появились основания считать, что он не виноват, хотя доказать это будет непросто.
– Вы с какой целью мне это сообщаете? – строго спросил Руслан и внезапно понял, что она опять сейчас улыбается.
– Даже не знаю. Просто думаю, что в семье вам нелегко всё это переживать, вот и решила позвонить, успокоить, что ли. Простите, если задеваю ваши чувства пустыми обещаниями.
– Что вы, что вы, – сказал Руслан поспешно, испугавшись, что Елизавета положит трубку, – спасибо! Макс мне всё рассказывает, и поверьте, мы ценим ваше отношение к делу! Я так просто не ожидал, что подобные следователи ещё встречаются.
Собеседница засмеялась:
– Вы ошибаетесь, я совсем не трудоголик. Дело не в том, что я хороший следователь, а в том, с каким достоинством вся ваша семья переносит свалившееся на вас несчастье. Обычно люди ведут себя совершенно иначе. Вам, наверное, трудно представить, сколько грязи выливается на наши следовательские головы обычно.
Руслан фыркнул:
– Поверьте, я понимаю вас гораздо лучше, чем вы думаете.
– Да? Вам тоже перепадает? Я-то всегда считала, что докторов надо любить и уважать.
Руслан задумался, издевается она или говорит искренне. Во второе было трудно, почти невозможно поверить, поэтому он сухо спросил:
– Вы сказали, что потеряли жениха. Неужели не вините врачей в его смерти?
– Нет, Руслан Романович. Всего хорошего.
* * *Проснувшись, Христина ещё несколько минут лежала, глядя в окно и слушая шум проливного дождя. Кажется, никогда раньше она не спала так крепко, как последние дни, а уж чтобы с утра чувствовать себя бодрой и отдохнувшей, такого вовсе никогда не было.
Хотя… Дотянувшись до айпада, она взглянула на часы. Столько времени провести в объятиях Морфея и не выспаться, это уже было бы хамством со стороны её организма!
Вдруг захотелось сделать зарядку, и Христина со смехом вскочила.
Выглянула на улицу – от обилия разноцветных зонтов она казалась праздничной. Так что настроение Христины было радостным, несмотря на дождь.
«Действовать, действовать, действовать!» – напевала она, спеша по коридору умываться.
Как именно действовать, было пока неясно. Несколько звонков родне собственной и пушкаренковской обрисовали весьма неприглядную картину. Все до единого считали её непосредственной виновницей гибели бывшего мужа. По словам родственников выходило, что Христина с любовником заманили мужа в подворотню и зверски расправились с невинным человеком. При таком общественном мнении идти на похороны было бы не только глупо, но и небезопасно.
Приведя себя в порядок, Христина спустилась в буфет, заказала чашку кофе и омлет со шпинатом. Наступило уже позднее утро, и в небольшом зале почти никого не было, только возле окна сидели двое пожилых мужчин, пришедших, судя по разложенным на столе бумагам, на деловую встречу, а не завтракать. Один из них бросил на девушку заинтересованный взгляд, и Христина вдруг поймала себя на том, что интерес этот ей приятен, и думает она не как бы провалиться сквозь землю, а что-то вроде: «О, если бы на мне сейчас было платьице и немножко косметики, ты бы совершенно обалдел».
Мужчина неожиданно привёл ей на ум Костика, любимого друга мужа. Вот к кому можно обратиться!
Костик, молодой человек с внешностью, интеллектом и нравственными принципами амёбы, был, кажется, единственным человеком, которого выносил вечно раздираемый завистью муж.
Все знакомые и приятели, у которых удачно складывалась жизнь, объявлялись подлецами и изгонялись из круга общения. От многочисленной родни откреститься было нельзя, но муж как-то ухитрялся портить отношения с самыми приличными людьми и приваживать дураков и негодяев, которые, увы, превалировали в этом почти до неприличия разросшемся семействе.
У бедняги Костика не было ничего такого, чему можно было позавидовать: ни работы, ни жены или любовницы, ни детей, ни богатых родителей или, на худой конец, внутреннего мира. Он трудился охранником в режиме сутки через трое, посвящая свободное время компьютерным играм и общению с четой Пушкаренко.
Христина подозревала, что нравилась Костику, – вероятно, ему было просто лень выйти на улицу, поглазеть на других девчонок, но она часто ловила на себе его жадные взгляды.
В кругу семьи Костик считался недоумком, и не факт, что кто-то взял на себя труд оповестить его о смерти друга, и уж точно с ним не стали бы обсуждать обстоятельства этой смерти.
Христина не помнила его телефона, но знала, где он жил, и если сейчас Костик не на смене, есть шанс застать его врасплох.
Прикинув время на дорогу и на разговор, Христина списалась с Людмилой Ивановной и договорилась встретиться с ней в пять вечера.
Не спеша попивая кофеёк, она быстро пробежала глазами переписку с подругой, и вдруг возникло ощущение, что Людмила сомневается, встречаться или лучше не стоит.
Христина нахмурилась, не понимая, откуда взялось это чувство. «Наверное, мы обе боимся перемен, – подумала девушка. – Сетевое общение у нас сложилось прекрасно, и мы боимся, что при переходе на новый уровень потеряем эту доверительность, а настоящей дружбы не приобретём».
Но надо рисковать! Ничего в жизни не бывает сразу и само собой. «Надеюсь, мы прекрасно поладим», – написала она подруге и захлопнула айпад.
…Христина долго звонила в обшарпанную дверь Костиковой квартиры, и только когда, уже совсем отчаявшись, собралась уходить, услышала шаркающие шаги.
Опухший со сна и растрёпанный, Костик встретил её хмуро, но в дом пустил. Он был одет в тренировочные брюки и футболку, хранящую на груди воспоминания о сегодняшнем завтраке, а то и о вчерашнем обеде, но, по-видимому, совершенно этим не смущался.
