Олег Северюхин - Я вас поглажу мягкой лапой

Если Горе решило
Поселиться в твой дом,
Ты накрой ему стол
С белым-красным вином.

Обойти и прогнать
Твое Горе нельзя,
Будут вас называть —
Горемыки – друзья.

Станет дом охранять
Этот горестный друг,
Будешь ты оживать,
И цветы зацветут.

А сестра Горя – Радость
Вновь украсит твой дом,
И придут в него гости,
И мы песню споем.

Если скажет жена,
Чтоб я Музу прогнал,
И убрал со стола,
Где стихи я писал,

Крепко Музу к себе я прижму,
Распушу ее белые крылья,
И в нирвану я с ней улечу,
Растворюсь в небе огненной пылью.

Настроенье мое как погода,
Утром солнце, а к вечеру дождь,
Сколько раз за каких-то полгода
Говорить мне приходится ложь.

Только ложь эта чистая правда,
Ведь нельзя говорить то, что есть,
Для меня ты приходишь наградой,
Попадаясь в правдивую сеть.

Я люблю тебя только сегодня,
Завтра солнце, а к вечеру дождь,
Я стою у тебя под балконом
И слова мои чистая ложь.

Почему мне сегодня так грустно,
Вроде лето и всюду цветы,
В своей жизни шагаю как путник
По дорогам своей широты.

Моя память хранит все, что было,
Слово, книга, абзац, переплет,
Будто дышит мне кто-то в затылок
При посадке в большой самолет.

Снова я от тебя улетаю
И как день промелькнул целый год,
Знаю, есть в нашем храме святая,
Что стихи мои тихо прочтет.

Зачем тебе наколенники
Поклоны бить
У иконы,
Ушли твои наследники
Лес рубить
На зоне.
Они не борцы
За счастье
Народа,
Они травки курцы
И зелья
Уроды.
Себе проси
Прощенье
У Бога,
Свой крест неси
В одеянье
Убогом.
А, может ты,
Торговец
Смерти,
И твой погост
Творец
Отмерит.

Уймись, душа моя, довольно
Смущать собою этот мир
И по желанью, и невольно
Вновь затевать любовный пир.

Смутить девицу очень просто
Манерами и сладкими речами,
И пожеланьями для тоста,
Ночной поездкой с лихачами.

И вот она уже твоя, навек
И жить не мыслит без тебя,
А ты готов ли, человек,
Отдаться так же ей, любя.

Пустившись как-то в приключенья,
Знай грань для умопомраченья.

Мне все память напевает
О рассветах в прошлом мире,
О далеком, дивном крае
И о звонких песнях лиры

О ветрах, надувших парус
У корвета в океане,
Вьется сизый дым сигары
Над водой вечерней ванны.

Выйду я в своем халате
И предстану перед вами,
Морских солей ароматы
Не опишешь и словами.

В волшебном сне сейчас летаю,
Я словно ангел, два крыла,
А вот и дом, шестой от края,
Ты там вчера меня ждала.

***

Погасли свечи на рассвете,
Потух рубин в нетронутом вине,
Бывает по две решки на монете,
Ты плохо не подумай обо мне.

***

Сегодня я приснюсь тебе под утро,
Возьму на руки, в вальсе закружу,
Нальем вина за здравие Амура
И предадимся кутежу.

Бархатная Грузия, желтый апельсин,
Нина Бурджанадзе, Мишенька грузин,
Власть себе забрали как букетик роз,
И живут спокойно, не боясь угроз.

Добрый Буш из Штатов им родной отец,
Мама Кондолиза и Багапш наглец.
Есть еще Кокойты – южный осетин,
Покажись, какой ты, вовсе не грузин.

Может, Мишу скинут, забросав изюмом,
Это сейчас модный заграничный юмор.
Или же начнется в Грузии война,
Вот тогда все скажут, что вам всем хана.

Если придет витязь в той тигровой шкуре,
С ним придут успехи и в литературе.
Если витязь мудрый, не страной торгаш,
Будет с ним работать и Сергей Багапш.

Пусть грузин не любит родину мою,
Я на это дело просто наплюю.
Было нам прекрасно и без них житье,
И чинил бы Сталин старое шмутье.

Или стал грузинским деспотом-царем,
Мы бы вас жалели каждым ноябрем.
Вы себе найдете по себе царя,
Значит, и живете на земле не зря.

По Дону гуляет дивчина одна,
В кудряшках прически морская волна,
В зеленых глазах не увидишь ты дна,
Любого она остудит скакуна.

Она и студентка, она и художник,
И платье сошьет для похода в театр,
Поймает коня и на поле стреножит,
И шашку возьмет как заправский гусар.

И в чопорном зале пройдет королевой,
И взглядом своим как огнем обожжет,
По жизни была она пиковой девой,
И липли мужчины, как мухи на мед.

Я прощаюсь с тобой, мой любимый,
Ни на час, ни на день – навсегда,
Нас венчали из крови рубины
И в венки вплетена резеда.

Я огромной тебе пожелаю удачи,
Быть живым и с победой в бою,
О тебе я сегодня не плачу,
Я молитву в слезах пропою.

Если встретишь в дороге другую,
Будь с ней нежен, как будто со мной,
Я тебя ни к кому не ревную,
Все равно ты единственный мой.

Нам дали дату наугад,
Что, мол, геройский этот день,
Что был разбит заморский гад,
Пожегший сотни деревень.

А в это день все разбежались,
Россия есть, защиты нет,
Что засевали, то и жали,
Забыв суворовский завет.

Да только были офицеры,
Что воевали за царя,
Не большевик же был примером,
В тайге создавший лагеря.

Потом война, потом привыкли,
Все дети армий и флотов,
Нальем по стопке из бутыли,
К защите родины готов?

Я вас поздравлю утром ранним
Стихами нежными, цветными,
Приду во сне совсем нежданным
И с ароматом свежей дыни.

Я при тебе ее разрежу
И поднесу кусок к губам,
Я все могу, я ангел грешный
И всю тебе ее отдам.

Я был сейчас на дальнем юге,
Там на полях цветут тюльпаны,
Там не гуляют злые вьюги
И спят притихшие барханы.

Проснешься ты, меня не будет.
Лишь на губах приятный вкус,
Такое снится при простуде,
Когда цветет мимозы куст.

Наконец, я свободен как птица,
Стряхнул с крыльев своих нафталин,
Оставайтесь внизу изумленные лица,
Полечу я по небу один.

Но и в небе сейчас стало тесно,
Самолеты, ракеты, орлы,
Небосвод над землей почти треснул
Где-то там, у горы Шамбалы.

Может, нужно подняться всем в небо,
На себя посмотреть с высоты,
Пусть ослы говорят – я там не был,
И уйти от людской суеты.

Как только лето пролетит,
Я превращаюсь в журавля,
Моя душа кричит – лети,
Там за морями есть земля

И там живет Любовь-царица
В дворце хрустальном в облаках,
Она в глазах моих искрится,
Синичкой прыгает в руках.

Никто царицу ту не видел,
Не танцевал с ней на балах,
Она приходит в скромном виде,
Но выступает как княжна.

Её ты лаской завоюешь,
Сведешь с ума своим стихом,
И то, что вы в одной каюте,
Не назовет никто грехом.

Мне говорят, что я бродяга,
И мой костюм как балахон,
Что плачет обо мне тюряга
И дом мой – воровской притон.

Вокруг меня все тени-люди,
Никто не слушает стихов,
Гремят шампанского салюты
Под звук спешащих поездов.

Такая жизнь как будто пламя,
Сжигает души, варит кровь,
И что же происходит с нами,
Где семьи наши и где кров?

Ослик тянет подпругу,
Ослик ходик по кругу,
Крутит он колесо
И живется ему хорошо.

До него здесь был папа
Пот с него тоже капал,
И он тоже крутил колесо,
Спросят, как? Хорошо.

А до папы был дед,
Кушал сено в обед,
Заманили обманом,
Раньше был с караваном.

Было трудно в песках,
От разбойников страх,
А придут в Бухару,
Дадут хлеб поутру.

Был хорошим баши,
Не жалел барыши,
Старый был аксакал,
Он как конь с ним скакал.

Мне отец рассказал,
Когда я в круг попал,
Он мечтал о восходах,
О боях и походах.

Встану я утром рано
И уйду с караваном,
Оборву я подпругу,
Не пойду я по кругу.

Каждый год уезжаем мы в горы,
Покоряем все в мире вершины,
А у дам про панель разговоры,
Где бывают от Бога мужчины.

Все мечтают побыть на панели,
Мини-юбка и длинный сапог,
В крутой тачке прилечь на колени
И за домом крутой поворот.

Не собрать на панели всю зелень,
По панели не катятся вверх,
Катафалк с гробом тянется еле
И за ним неотпущенный грех.