Валерий Бардаш - Пещера
– Тебе не холодно?
– Нет.
– Пошевели пальцами правой ноги.
– Пошевелил.
– Теперь левой.
– Пошевелил.
Отец оставлял его в покое еще на полчаса. Саше не было страшно, только неудобно и холодно. Он знал, что их не ожидает ничего, с чем отец не сможет справиться. Он чувствовал упругость его ног, силу рук и твердость сердца. Не открывая глаз, он представлял себе, что это он поднимается по скалам, по льду. Ставит ногу туда, где ей положено стоять, прикладывает руку туда, где ей нужно быть. Он представлял, что в его сердце нет усталости, нет сомнения. Только тихая радость от ощущения того, что он именно там, где ему нужно быть. На середине выглаживаемой непрекращающимся ветром стены, ведущей к вершине высокой горы в самом сердце бесконечной горной страны.
Павлу доставалось не много Дмитрия, но он был благодарен и за это. Когда они собирались в относительно удобных местах, вынимали Сашу из рюкзака, прикрывали его телами от ветра и заставляли двигать ногами и руками. Мальчик на удивление не замерзал. Павел знал, что Дмитрий останавливался бы реже, если бы он не отставал. Он знал, что замедляет движение, но сил для того, чтобы огорчаться, у него не было. Оставалось только немного сил для благодарности. Он балласт. Без него Дмитрий был бы много веревок выше, может быть, уже во втором лагере. От него не было никакой пользы. Он нес на своих плечах рюкзак со всем их барахлом, но не обманывал себя этим. Дмитрий смог бы унести и это. А то, что не смог, без того бы обошелся. Павел смирился с ролью балласта. Это было нетрудно в компании лучшего друга. В знак благодарности он отдавал все оставшиеся силы, чтобы идти быстрее. Тверже ставить ногу туда, где ей нужно стоять, крепче держаться рукой там, где ей нужно быть. Как Дмитрий, как его несгибаемый друг. Даже невидимый, он помогал ему. Павел знал, что Дмитрия не пригнет беспомощно к скале этот порыв ветра, что его нога не согнется под тяжестью рюкзака, что в его сердце нет места для сомнений. Что он оставил сомнения внизу, на теплой равнине.
Это был самый тяжелый день на горе в его жизни. Завтра обещается быть тяжелее. Если придет. Когда он вслед за рюкзаком пробрался внутрь палатки и растянулся во весь рост в теплоте и безветрии, появилось на мгновение чувство, что он больше отсюда никуда не уйдет. Потом он увидел озабоченные глаза Дмитрия и оживленные глаза Саши. Отец и сын не теряли времени даром. Ему оставили кружку чая, Дмитрий занимался приготовлением ужина. Есть совсем не хотелось. Обычное на горе дело. Но почему не хотелось пить? Он пропускал в себя порции теплой жидкости, надеясь, что тело не забыло, как распорядиться ей с наибольшей пользой. Он не знал, чем еще помочь своему телу. Оно молчало. Или он перестал слышать. После нескольких ложек каши и еще полчашки чая он почувствовал наконец усталость. В палатке стало тепло от горелки, лица напарников расслабились и посветлели. Он надеялся, что и с его лицом происходит то же самое. Дмитрий говорил о том, что придется подождать улучшения погоды. Небольшого просветления или, по крайней мере, ослабления ветра. Он обращался к ним обоим, но говорил, конечно, для Павла. Павел слышал и не слышал. Он ничего не отвечал, только кивал иногда головой в знак согласия. По шуму ветра было трудно представить, что он когда-нибудь закончится или ослабнет. Может, только весной или летом, когда их след здесь давно простынет. После еды и разговора Дмитрий вышел наружу, потоптался вокруг палатки и залез внутрь, не сказав ни слова. Наступила горная ночь.
Сегодня был самый тяжелый день в моей жизни. Что будет завтра? Завтра нужно будет встать, надеть рюкзак и пройти через еще один такой день. Такие же скалы, веревки. Только ветер задует сильней. Отдыхает ли мое тело? Отдыхает, наверно, без движения. Нужен сон. Не заснуть. Не заснуть больше на этой горе. Никогда не заснуть. Встать завтра и потащить рюкзак опять. Сколько времени? Может, завтра уже пришло. Утро еще не пришло. Завтра, наверно, не пойдем. Дмитрий хочет дать ему отдохнуть целый день. Нужно спать, какой отдых без сна? Не пробраться ему еще через один такой день, как сегодня. Или вчера? Не дойду. Дойду. Шаг за шагом. За спиной Димы. Потом еще один или два дня до пещеры. А потом спуск. Куда тебя занесло? Если застряну в дороге, Диме придется несладко. Нельзя на него это нагружать. Он только кажется железным. Каждый год подлечивает спину. Пещера пещерой, а горы просто так никому не даются. Нужно остаться здесь, переждать. Он дойдет без меня. Зачем он меня взял? Ведь знал, что буду обузой. Тянет с собой в вечность. Одному там грустно. У меня хороший друг. Подводить его нельзя. Останусь в палатке, пережду. Или лучше начать спускаться. Отдохну денек и начну спускаться. Оставить рюкзак, зачем он мне там? Диме придется взять немного еды и спальник Саши. И веревку. Возле пещеры нужна веревка. Потянет? Хочет, чтобы все вместе дошли. А ты чего хочешь? Не одолеть мне горы, не одолеть этот ветер и холод. Ни вверх, ни вниз. Перестать сопротивляться, сделаться частью горы, неподвижной, равнодушной и к ветру, и к холоду. Сдашься просто так, без боя? Дима не позволит. У него повязаны руки, надо ему помочь. Как ему лучше помочь?
Как там мое солнышко? Нужно идти вниз, к леднику, в долину, к своей жене. Не хватит сил спуститься? Хватит. Поспать бы. Хоть несколько часов. Сколько времени? Не нужно было выходить из первого лагеря, не нужно было идти наверх совсем. Чувствовал. Тогда жалел бы об этом до конца жизни. Правильно, что пошел. Завтра соберешься с силами – и наверх. Вслед за спиной Димы. Умереть собрался здесь? Умирать никогда не поздно. Закрыть глаза и заснуть хотя бы на часок.
Павел подвинул ноги. Палатка непрерывно тряслась под ветром. Дима проверил растяжки. Не порвутся. Разве это ветер? Не может порвать палатку. Бывало и хуже. Не так ты обессилел. Должен быть еще запас. На один, два, три, четыре дня. В пещере восстановимся. Дима обещает домашние условия. Проспал там три дня. Его, где ни положи, будет спать. Должно там что-то быть. Не зря идем, не зря тащим туда пацана. Тащим. Завтра пойдешь наверх, а там будь что будет.
Чем плохая смерть? Хорошая смерть. На горе, в компании своего лучшего друга, спасая его маленького сына. Не боишься смерти? Нет, не боюсь. Ничего не боюсь. Самая разрушительная сила во вселенной. Страхи, сколько у меня их было. Разных. Убрать самые глупые – и не останется ничего. Самый сильный. Неужели пришло мое время? Не ощущается. Почему такие мысли? Нужно заснуть, хотя бы на часок. Не хотел идти, не мог признаться себе. Диме, Саше. Предчувствия. Они всегда с тобой и никогда не оправдываются. Не первый раз ты не хочешь идти на гору. Но всегда шел и всегда возвращался. Думаешь много. Не одолеть еще одного дня под рюкзаком? Откуда ты это знаешь? Предчувствия? Херня твои предчувствия. Уже сто раз бы загнулся. Главное – ничего не бояться. Ничего, абсолютно ничего. Смерть – из самых легких страхов.
Маша, я честно буду сражаться до конца, но нельзя мне оставить Диму. Без меня ему не дойти, я его точка опоры, катализатор. Со мной он сможет все. Нам нужно принести мальчика в пещеру. Есть на свете вещи грустнее и страшнее смерти. Увядающие мальчики и распускающие сопли старики. Никогда мне не расплатиться с тобой. Никогда не понять, почему ты так долго остаешься возле меня и не пытаешься выглядеть несчастливой. Мне наша сделка никогда не казалось справедливой. Я только смотрел в твои глаза и убеждал себя, что она, наверно, справедлива. По недоступным мне причинам. Ты редко старалась выглядеть несчастливой.
* * *– Ну, что будем делать?
– Пойдем наверх.
– Как себя чувствуешь?
– Сносно. Дойду. Не вниз же идти. У нас нет выбора.
– У меня нет, но у тебя есть. В пещеру можно сходить в следующий раз.
– С каких это пор у нас с тобой разные дороги в горах?
– Паш, это не шутки. Если загнешься там, что я буду делать?
– Оставишь, у тебя нет выбора. Сына нужно спасать. Я один вниз не пойду. Об этом нет разговора. Я ничего, Дим. Дойду. Голова не очень болит. Сколько до третьей палатки?
– Восемь веревок.
– Дойду. Рюкзак легче будет. Что я, восьми веревок не пройду?
Время терять было нельзя. Хорошая погода, как предсказывал вчера Дмитрий, не пришла, но день был абсолютно «ходябельный». Главное, что ветер значительно ослаб. Им нужно было быть на маршруте уже час назад. Дмитрий терпеливо наблюдал за мучительно медленными приготовлениями Павла. В первый раз в жизни он по-настоящему сомневался в друге. Ему нужно скорее вниз, хорошо бы с сопровождением. Без рюкзака. За рюкзаком можно вернуться. Но Павла не остановить. Теперь уже все уговоры напрасны. Нечего попусту тратить слова. Хочет – пускай идет, только бы побыстрее. Они наконец покидали ночевку, на которой сидели три дня. В палатке завелось много барахла. К концу сборов уверенность Дмитрия окрепла. Двигается. Посмотрим, что будет, когда вздрючит на себя рюкзак.
– Паша, это я отложил. Не нужно брать. Можно обойтись.
