Марина Соколова - Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного
Ринама шарахнулась к спасительной двери, но не решилась выйти в реальный мир в фантастически – ненормальном состоянии. Отчаявшаяся женщина бросилась к окну и напоролась обезумевшим взглядом на красного технического палача. Совершив круг почёта по захламлённому двору, багряный монстр на прощание оглушил Ринаму насмешливой сигнализацией и с победоносным видом горделиво удалился от камеры модернизированных пыток. Измученная жертва ультрасовременного палача в изнеможении опустилась на прохладный замызганный пол. Через два часа, которые уложились в одно мгновение, Ринама с трудом встала с нечистого пола и без оглядки покинула «нечистое» помещение. Не сообразив дождаться нужного автобуса, повреждённая женщина отправилась пешком в неближний свет и пришла домой аккурат к вечернему выпуску новостей. Ничтоже сумняшеся, Ринама включила страшный телевизор и приготовилась к борьбе. Внезапно непонятная сила, как щепку, прибила невесомую женщину к зеркальному окну, в котором она увидела отражение изуверской машины пыток. Ударив кулаком по растворённой в воздухе вражьей силе, героиня вырвалась из невидимого окружения и устремилась к телевизионному ящику. Устами свежевыбритого телеведущего он сообщил лично Ринаме, что Верховное Вече, ссылаясь на вещественные доказательства, обвинило президентскую команду в неприкрытой коррупции. «Я же говорила!» – лихорадочно выкрикнула истерзанная женщина и без чувств свалилась на ворсистый ковёр.
О продажности властей говорила не только умопомрачительная женщина – об этом с утра до вечера твердила вся страна. Ицлень со своей командой находился в непосредственной близости от краха. Цепляясь за власть, он до беспредела накалял политическую ситуацию. Превратив Дом правительства в высокопоставленную тюрьму, президент морил Верховное Вече голодом и держал его в кромешной темноте. Водяной народ был в шоке, а его яркая представительница ежедневно падала в обмороки перед «голубым экраном» телевизора. За этим занятием её ненароком застал забежавший за образцами фирменной ткани издёрганный и замотанный супруг. Ворвавшись в спальную комнату, он с размаху наткнулся на распростёртое тело любимой жены. Задыхаясь от ужаса, Жрес прислушался к прерывистому дыханию Ринамы. Вернув к жизни чувствительную супругу посредством лошадиной дозы нашатырного спирта, удачливый бизнесмен перенёс свою бизнесменшу на софу и незамедлительно вызвал «скорую помощь».
«Скорая медицинская помощь» опоздала на целый час. Она оказалась пожилой, жирной и хамоватой. Осмотрев Ринаму, грязно-белая «Скорая помощь» пообещала, что «женщина скоро оклемается», и посоветовала «поменьше смотреть телевизор». На прощание она многозначительно пожелала «крепкого здоровья» и «всего доброго» и попросила «не беспокоить по пустякам».
Оправившись от «пустяков», Ринама нежно погладила заветренную руку возлюбленного супруга.
– Что с тобой, Зайчишка? – озабоченно поинтересовался Жрес.
– Ничего страшного. Просто переживаю за Верховное Вече, – успокоила мужа Ринама.
– Все переживают, но никто не падает в обмороки.
– Скоро перестану. Как только разделаемся с ицленьской бандой.
– Так уж прямо – банда. Примитивный властолюбец, который в борьбе за власть не выбирает средства.
– Как раз выбирает. Самые что ни на есть фашистские.
– Ты о Верховном Вече? Тубсовалах – тоже хорош, действует топорно, как лесоруб.
– Не смей так говорить. Ты сам рубишь с плеча. Что бы ты делал, если бы тебя посадили в тюрьму?
– Слава богу, до этого дело пока не дошло. Но если тебе это интересно – я бы берёг свои нервы.
– А Тубсовалах, по-твоему, не бережёт?
– Боюсь, наделает непоправимых глупостей.
– Для этого он слишком умён.
– Ну, не он – так кто-нибудь другой. Верховное Вече – непомерно большое.
– Ты рассуждаешь, как демократические журналисты. Верховное Вече – наша подлинная демократия.
– Ты прекрасно знаешь, что я – на стороне Тубсовалаха. Только, в отличие от Зайчишки, не падаю в обмороки.
– И не надо. Свалим Ицленя – я тоже перестану.
– Не забывай, что Ицлень умеет бороться за власть.
– Вернее, его друзья – акимерийцы.
– Вот именно. Что им мешает помочь Ицленю ещё раз? Тем более, судя по всему, они поставили на Ицленя в самом начале Переделки.
– Ты меня пугаешь.
– И не думаю. Я беспокоюсь за Верховное Вече. К нему примазываются заинтересованные людишки.
– Ты имеешь в виду национал-экстремистов?
– И их – тоже. Они портят репутацию Тубсовалаха.
– Они не портят, они помогают.
– Но могут испортить всё дело. Я тебя ни понимаю, Зайчишка. Неужели ты заступаешься за экстремистов?
– Это политика, Заяц. Скажи: ты бы очень переживал, если бы Ицленя зарезал уголовник?
– Не очень. А что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что против банды Ицленя выступила банда экстремистов.
– Как бы эти банды не разнесли в щепки всю страну.
– Лес рубят – щепки летят. Если страна сейчас не избавится от Ицленя, она постепенно загнётся под его руководством.
– Ну-ну, товарищ политик. Сейчас попробуем проверить наши версии.
– Ты что собираешься делать?
– Включить телевизор и послушать последние известия.
– Не включай!
– Зайчишка, у тебя прогрессирует телефобия. Будем лечить по системе: клин клином вышибают.
Поцеловав протестующие ринамины ладошки, Жрес пощёлкал управлением и быстро обнаружил говорящую мужскую голову. Голова строго взглянула на Ринаму и дохнула ей в лицо обжигающим пламенем.
– Фу, как душно, – пожаловался Жрес и отёр потный лоб тыльной стороной правой руки.
Ринама пулей слетела с софы и, широко расставив ноги, загородила мужа от инквизиторского телевизора.
– Ты что делаешь, Зайчишка? – натянуто улыбнулся Жрес.
– Ничего особенного, – с придыханием ответила Ринама.
– Может быть, сходим к невропатологу?
– К тому, который с «воздушными комочками»?
– Да хоть с футбольными мячами. Главное, чтобы помог.
– Лучше я схожу к экстрасенсу.
– Договорились: завтра же, после работы. Не откладывай на послезавтра то, что можно сделать завтра.
29
Но Ринама отложила, потому что ей было не до экстрасенса. Преодолевая боль, страх и депрессию, она торопилась избавить страну от садистской банды, которую ненавидела всеми фибрами своей страдальческой души. К боли и депрессии Ринама приспособилась с помощью таблеток и капель, а со страхом справлялась посредством несгибаемого характера и железной воли. Казалось, в экстремальной ситуации у хрупкой красавицы открылось второе дыхание, а вера являлась источником сверхчеловеческих качеств, присущих олимпийским богам и героям. Ринама проводила бессонные ночи, чтобы не напугать Жреса неконтролируемыми стонами; стиснув зубы, она весело улыбалась Гвинее и Авбюлке, выдавая непроизвольные слёзы за признак счастья и умиления. Она в ужасе шарахалась от красных машин, телевизоров и даже зубных щёток, талантливо обыгрывая свой животный страх в присутствии посторонних. Ринама уже знала, что причиной её невыносимых физических и нравственных страданий является фантастически – садистская аппаратура, которую придумали фантастически садистские гении. Она вглядывалась в озабоченные лица прохожих, пытаясь по выражению лица обнаружить в равнодушной толпе таких же, как она, жертв аппаратурного террора.
– Зайчишка, ты что зыркаешь глазищами по сторонам? – шутливо полюбопытствовал Жрес, согревая жену крепким горячим объятием.
– Выискиваю товарищей по несчастью, – откровенно призналась Зайчишка.
– Фу ты, ну ты! Ты давно была у экстрасенса?
– Позавчера… нет, вчера, – не моргнув глазом, солгала Ринама.
– Выброси из головки эту муть, – усилив объятия, посоветовал супруг.
– Это же не мусор, это страшное оружие, – укоризненно напомнила жена. – Тебе удалось связаться с кем-нибудь из «наших»?
– Пока нет – везде швейцары. Но я не теряю надежды.
– Надежды юношей питают.
– Юношей, а также девушек питают не надежды, а молочные сосиски. Поэтому мы сейчас пойдём их покупать.
В продовольственном магазине было три продавца и два покупателя. Прижимая к груди по батону любительской колбасы, покупатели оживлённо обсуждали последние политические новости. Жрес завозился около кассы, а Ринама принюхивалась к серым невзрачным сосискам, которые сливались с серым невзрачным прилавком. Дверь скрипнула – и в магазине стало на одного покупателя больше. Ринама услышала в голове грохот разорвавшейся бомбы, которая расчистила место для двух скрипучих мужских голосов. Перебивая друг друга, голоса смаковали модный политический конфликт. Ринама взяла себя в руки и внимательно оглядела магазин. Продавщицы, позёвывая, скучали за прилавком, Жрес вполголоса дискутировал с кассиршей, два покупателя скрипучими голосами спорили о политике, а третий покупатель из-за ринаминой спины обозревал небогатый мясо-молочный ассортимент. Выгнав из головы скрипучие голоса, Ринама больными мозгами вспомнила газетную информацию: «Оперативники БКГ, занимающиеся „обработкой“ жертвы вне дома, имеют портативные аппараты размером примерно 12х12 см и 15х15 см, вмещающиеся в карман».
