Владимир Гурвич - Погибают всегда лучшие
– Не только согласен, но буду помогать тебе всем, чем смогу. Как бизнесмен я больше других заинтересован в этом. – С подноса официанта он взял хрустальный бокал шампанского и осушил одним глотком. – Мы же с тобой старые друзья. – Внезапно он засмеялся, а затем бросил бокал в угол, где он и закончил свои дни, с шумом разлетаясь на осколки. Внезапно в зале воцарилась тишина, все смотрели на нас, как на актеров, которые должны произнести кульминационные реплики.
Но ничего такого не последовало, Герман взял еще один бокал и по его не совсем уверенным движениям я понял, что он был изрядно пьян. Он подошел ко мне и обнял за плечи.
– Пойдем, я хочу с тобой поговорить.
Я посмотрел на стоящего рядом Анатолия, и Герман перехватил мой взгляд.
– Я хочу поговорить только с тобой. Или ты меня боишься? – вдруг усмехнулся он.
– Пойдем, поговорим, – решил я принять его вызов.
Я кивнул головой Анатолию; Герман по-прежнему обнимал меня за плечи, но я решил не придавать этим мелочам значения. Словно влюбленные, тесно прижавшись друг к другу, мы направились к лестнице.
Он привел меня в просторную комнату; судя по ее интерьеру, это был его кабинет. Я не мог не отдать должное вкусу моего бывшего одноклассника, мебель была подобрана изысканная. Но удивило меня не только это; вместо привычного электрического света горело с десяток свечей.
Он показал мне на кресло, сам же плюхнулся напротив меня.
– Ты удивлен? – сказал он, заметив, что я с некоторым недоумением разглядываю свечную иллюминацию. – Ненавижу электрический свет, он слепит глаза и все искажает. Когда горят свечи, это совсем другое дело, все кажется мягче, нежней. Ты так не думаешь?
Я пожал плечами. Может, он был в чем-то и прав, но меня сейчас занимали другие вопросы.
– Будешь чего-нибудь пить? – спросил Григор, не дождавшись моего ответа.
– Нет, не хочу.
– Ведешь трезвый образ жизни?
– Стараюсь по-возможности.
– А вот у меня не получается.
– Работа у тебя нервная.
Григор как-то странно посмотрел на меня.
– Ты не поверишь, я все эти годы часто вспоминал о тебе.
– Я тоже вспоминал, хотя и не так часто. Но иногда, когда смотрел в зеркало. – Я прикоснулся к своим шрамам на лице.
– Ну, зачем нам ворошить прошлое, Владик. Чего в нем только не было. Мы были детьми, теперь – мы взрослые люди. Даже смешно вести речь о прежних обидах. Разве ты не думаешь точно также?
– Да я и не вспоминаю прошлые обиды, сегодняшних вполне достаточно.
– Чем же я тебя обидел? Что-то не припомню.
– Память – штука избирательная. Ты знаешь, что погиб мой брат.
– Да, знаю, Прими мои соболезнования. Но ты говоришь об его смерти таким тоном, будто я имею отношение к его гибели.
– Я этого не исключаю.
Григор налил себе в рюмку из пузатой бутылки – то были виски – и залпом выпил.
– Зачем мне убивать твоего брата.
– Ты прав, моего брата тебя убивать не было резона, хотели убить меня.
– А зачем мне убивать тебя. Ей богу, неужели ты говоришь это серьезно? Вот уж никогда не ожидал от тебя. Я не убийца, я – бизнесмен.
– В наше время одно другому не помеха.
– Послушай, Владик, поверь, я не имею никакого отношения к убийству твоего брата. Если бы я знал, что оно готовится, то сделал бы все, чтобы его предотвратить.
Его голос зазвучал вдруг взволнованно, и я подумал о том, что как знать, может, он и не врет. В городе действуют самые разные группировки и не исключено, что эта инициатива зародилась не на этой роскошной вилле.
– Ладно, предположим, но что в таком случае дальше? О чем ты жаждал со мной переговорить? Ведь ты для этого заманил меня сюда.
Григор посмотрел на меня долгим взглядом, затем было взялся снова за бутылку, но в последний миг поставил ее на место.
– Мне очень хочется, чтобы мы поняли друг друга. Мне кажется, что у тебя не совсем верное представление обо мне и моих целях. Не знаю, кто тебе все это внушил. Я веду большие дела, у меня немалое влияние. Но не надо приписывать мне того, чего я не делаю. Мне известно, что в городе ходят обо мне разные слухи, но нельзя же такому серьезному человеку как ты верить всему, о чем говорят.
– Всему я и не верю. На некоторые вещи даже ты не способен. Могу тебя уверить: я стараюсь пользоваться только проверенной информацией.
Григор внимательно посмотрел на меня.
– И что говорит тебе эта проверенная информация?
– Что ты не врешь и ты в самом деле очень влиятельный человек и что все те люди, что собрались сегодня в твоем роскошном доме, зависят и боятся тебя, как боится население какой-нибудь запуганной страны грозного диктатора. А я хорошо помню, что ты любишь, когда тебя боятся. И сегодня я убедился, что в этом ты ни капельки не изменился.
– А ты разве этого не любил? Или ты думаешь я забыл, как ты доказывал в школе, что являешься сильнее всех.
– Быть сильнее всех – это еще не значит хотеть, чтобы все тряслись при виде тебя от страха. А потом я понял еще одну важную вещь: те, кто больше всех тебя боятся, они как раз первыми тебя и предадут. Так что ты окружен потенциальными предателями. Вот всего, что ты добился. Стоило ли ради такого результата прилагать такие усилия?
– Брось, – помахал перед моим носом зажатым в ладони стаканом с остатками виски Григор. – Предают все; и кто боится, и кто не боится. Это вопрос не страха, а выгоды. А страх – это единственный заслон против предательства. Ты прав, ненадежный, но все же заслон. Но уж извини, другого просто не придумали. Если только ты сделал это величайшее открытие.
– Ладно, не будем спорить, жизнь все покажет.
– Вот тут ты прав, жизнь непременно все покажет, как проститутка за деньги. – Григор вдруг захихикал, затем снова потянулся за бутылкой. – Не смотри так на меня, я могу пить сколько угодно, я почти не пьянею. Для меня это непозволительная роскошь – быть пьяным. У меня всегда ясная голова.
– Раз у тебя голова ясная, скажи прямо, чего ты хочешь от меня?
– Я всегда хотел от тебя только одного – твоей дружбы, Владислав. Я знаю, ты скоро станешь мэром.
– Ты полагаешь? – сделал я удивленное лицо. – Но ты же поддерживаешь Голландцева или как его называют в известных кругах «Голландца».
– Поддерживаю, – как-то уныло согласился Григор. – А что остается делать? Ты же не хочешь, иди со мной в одной упряжке.
– Я не конь, меня нельзя запрягать и тем более хлестать кнутом, чтобы я бежал в нужном направлении.
Григор принужденно рассмеялся.
– Я вовсе не хочу тебя запрягать. Я предлагаю равноправное партнерство. А тот, кто принимает мое партнерство, становится богатым и сильным.
– После смерти Алексея деньги перестали меня интересовать. Если бы с помощью них его можно было бы вернуть, я бы еще подумал над твоим предложением.
Григор внезапно столь глубоко задумался, что даже на некоторое время забыл про свою бутылку, которую по прежнему сжимал в руке.
– Послушай, у меня есть влияние, если я тебе помогу найти тех, кто убил твоего брата, мы сумеем договориться?
– Не думаю. А убийц я найду в любом случае. Если поможешь, скажу спасибо, нет – обойдусь. Дело ведь не только в конкретных людях, дело – в системе. Ее надо разрушить. Ты же бизнесмен, ты же должен это понимать.
Григор в очередной раз погрузился в раздумье.
– Жаль, – сказал он, – ты даже не представляешь, как жаль. Мы могли бы стать вместе великой силой. Что этот вонючий городок, завоевать его оказалось совсем не сложно. Когда-нибудь я тебе может быть, расскажу… Ты не представляешь, какие возможности могут нам с тобой открыться. Твои способности, мои капиталы…
– Это лестно для меня, что ты ставишь на один уровень мои способности со своими капиталами. Честно говоря, я полагал, что свои капиталы ты ценишь гораздо выше. А тут такое лестное для меня равенство. Но я еще в далеком детстве понял: нам никогда не шагать по одной дорожке.
Я тебе предлагаю другой вариант: как только я стану мэром, ты придешь в милицию и во всем чистосердечно признаешься. Это твой единственный шанс.
– Ты слишком наивен и самоуверен, для будущего мэра это непозволительная роскошь, – вдруг зло проговорил Григор, и его глаза недобро сверкнули.
У меня невольно возникли опасение: не свиснет ли он сейчас своим соловьям-разбойникам, а те поговорят со мной уже на своем языке. Я стал быстро осматривать кабинет, продумываю стратегию возможной обороны.
– Не волнуйся, – вдруг прервал он мои мысленные приготовления, – с тобой в этом доме ничего не случится. – Слова «в этом доме» он выделил интонацией особо.
– Приятно слышать. Хоть есть на земле одно место, где я могу чувствовать себя в полной безопасности. Пожалуйста, запомни свои слова на будущее. В таком случае рад был повидаться да еще в таких замечательных условиях. Знаешь, у меня есть предчувствие, что следующая наша встреча может состояться не в столь приятном месте.
Григор хмуро взглянул на меня.
