Маша Трауб - Чужой ребенок
– Ты не хочешь, чтобы приезжала Наталья Ивановна?
– Не хочу.
– И я не хочу.
– Правда?
– Правда. Обещаю. Она больше не приедет. Никогда.
– А я так и думал, что она неправду говорит.
Лариса заплакала.
– Мама, не плачь, а то все слезки выплакаешь, у тебя глазки будут щипать и больно будет.
– Хорошо, не буду. Больше никогда не буду плакать. Ты ел что-нибудь?
– Нет, суп остыл. Я не люблю холодный.
– Ладно, пойдем, я сейчас подогрею.
Илья позвонил и пригласил на крестины сына.
– Приезжай с Даней, детей много собирается, ему весело будет, – предложил он.
Народу действительно собралось много. В основном подруги Оли. Разновозрастные дети бегали из комнаты в комнату.
Данька в дверях застеснялся.
– Привет, – поздоровался с ним Илья, – заходи.
Данька спрятался за спину Ларисы. Кое-как зашли. Даню отправили играть в другую комнату. Оля сидела в окружении подруг.
– Он такой молодец – и ночью встает, и памперс меняет, – говорила Оля.
– Да, Илья у тебя не муж, а сокровище. Таких мужиков больше нет, – сказала одна из подруг.
Дальше пошли разговоры, какой Игоречек был молодец. В церкви не плакал, только чуть-чуть. Потом все пошли смотреть на героя праздника.
– Ти маленький, ти сладенький, какой носик, все, смерть девкам! – загалдели девушки. – Конечно, на Илью похож, а ножки длинненькие, а какая кроватка! Итальянская?
Лариса заглянула в другую комнату – Дани там не было. Около двери ванной стоял мальчик и дергал ручку.
– Ты чего здесь? – спросила его Лариса.
– Я писать хочу. А там закрыто, – ответил мальчик.
– А кто там?
– Там мальчик один. Закрылся.
– Какой мальчик?
– Ну, который потом пришел.
Лариса догадалась, что в ванной – Даня.
– Данечка, ты там? – постучала она и подергала ручку. – Данечка, ты что, открыть дверь не можешь?
– Что случилось? – подошел Илья.
– Там Данька закрылся, – ответила Лариса.
– Даня, выходи, тут уже очередь, – сказал в дверь Илья и подергал ручку. – Открывай, всем в туалет надо.
– Я сейчас описаюсь, – пожаловался мальчик.
– Иди в другой туалет, вон видишь дверь, – посоветовал ему Илья.
– Ты иди, я сама его вытащу, – сказала Лариса Илье.
– А что он закрылся?
– Не знаю. Может, застеснялся или испугался.
– Странно. Все дети играют. Им сейчас Оля торт принесет. Даня, выходи, сейчас торт будут резать! – крикнул он в дверь.
– Он не выйдет.
– Что он там делает? Ничего не слышу.
– Иди, я сама.
Илья пожал плечами и ушел к жене и гостям.
– Данечка, я тут одна, все ушли, открой мне дверь, – попросила Лариса.
Замок щелкнул. Это была большая ванная комната – Даня сидел на коврике, прислонившись спиной к ванне. Лариса села рядом.
– Ты чего здесь? – спросила она.
– Не хочу, – ответил Даня.
– Чего не хочешь?
– Туда не хочу идти. Я здесь буду сидеть.
– Здесь скучно. Пойдем.
– Нет.
– Ну давай домой поедем.
– А можно?
– Можно.
Даня сидел и не вставал.
– Мам, а маленьких детей все любят? – вдруг спросил он.
– Ну да.
– А почему?
– Потому что они маленькие.
– А почему больших не любят? Когда детей разлюбливают? Когда им сколько лет становится?
– С чего ты взял, что их разлюбливают?
– Ни с чего. А ты того маленького тоже любишь?
– Нет, я не люблю.
– Неправда. Ты врешь. Я видел, как ты на него смотрела.
– Ну и что?
– Ты тоже хочешь такого маленького?
– Нет, не хочу.
– Хочешь.
– Нет.
– А ты меня любила, когда я был таким?
– Любила. И сейчас люблю.
– Ты специально так говоришь.
– Нет. Сам подумай. Кого мне еще любить? У меня никого нет, кроме тебя.
– Да, никого, – кивнул мальчик и обрадовался.
– Пойдем?
Лариса подняла Даню и повела в прихожую. Решила ни с кем не прощаться – просто тихо уйти. Даня быстро натянул куртку и выбежал за дверь. Лариса в одном сапоге выскочила следом.
– Хочешь, мы пойдем в магазин и купим тебе самую большую коробку? – вдруг остановилась она на полдороге к дому.
– А можно? – недоверчиво переспросил Даня.
– Можно.
– Но сегодня же не Новый год и не день рождения. Ты же говорила, что большие коробки можно только на праздники, – все еще не мог поверить Даня.
– Тогда у нас сегодня будет праздник. Пойдем.
Они зашли в магазин.
– Выбирай, – сказала Лариса.
Даня долго ходил между полок и выбрал маленький конструктор.
– Это? – удивилась Лариса.
– Да, он видишь, не очень много стоит.
– Но мы же хотели купить большую. Помнишь, ты мне говорил про корабль и дракона?
– Нет, это, – решительно сказал Даня.
– Точно? Давай еще посмотрим, что тут есть.
– Нет, эту. А дракона я уже не очень хочу.
– Данечка, ты боишься, что у нас денег не хватит?
Даня кивнул.
– Ладно, давай тогда купим две маленькие. Согласен?
– Согласен, – обрадовался Даня. – А завтра пойдем и купим большую коробку. Согласна?
– Согласна, – рассмеялась Лариса.
– А деньги у нас будут?
– Будут, Данечка. Все у нас будет. Все, что захочешь.
– Тогда мы купим две коробки!
– Нет, пять!
– Тогда мы магазин купим!
– Два магазина!
– Тыщу магазинов!
Они шли по улице и кричали во все горло. Данька размахивал пакетом, а Лариса смеялась.
Она плохо себя чувствовала. Быстро уставала. Ложилась на пять минут, а встать сил не было.
– Данечка, я полежу, ты там поешь что-нибудь, – сказала Лариса, когда не смогла подняться. Она даже не была уверена, что сын ее услышал. Но через некоторое время он пришел к ней. Лариса дремала. Он постоял и поставил тарелку на пол рядом с кроватью. Она открыла глаза – кривобокий кусочек хлеба и кубик сыра сверху. Бутерброд. А рядом стакан с соком. Его соком. Даня пил только ананасовый. И всегда обижался, когда Лариса наливала такой же сок себе. Он отдал ей самое вкусное, что было в холодильнике, – свой сок. Лариса заплакала и закрыла глаза.
– Мам, не плачь, – услышала она его голос.
Данька, оказывается, не ушел. Видимо, стоял за дверью и ждал.
– Спасибо, – сказала Лариса.
– Ты будешь спать? – спросил Даня.
– Да, посплю, а то что-то мне нехорошо.
Лариса заболела. Гриппом. Но как-то очень тяжело. С высокой температурой. Еле-еле до туалета доходила. Просыпалась, засыпала, слабо представляя, который час и сколько она так лежит. Даня сидел рядом. Она открывала глаза и видела его лицо. Успокаивалась и опять проваливалась в пустоту. В один из просветов увидела перед собой не Даню, а незнакомого мужчину. Тот внимательно смотрел на Ларису, дотрагивался до ее груди чем-то холодным. Она почувствовала укол и отключилась.
Лариса проснулась. Было утро или день. Даня сидел рядом и смотрел на нее.
– Привет, – сказала Лариса.
– Привет, – ответил Даня и улыбнулся.
– Как дела? – спросила она.
– Нормально, – ответил он и потянулся куда-то вниз. Поднял с пола чашку и протянул ей. Лариса попыталась взять чашку в руки, но сил не было. Даня сам поил ее из кружки.
– Что это? – спросила она. Вкус был странный. Не вода. И не чай.
– Лекарство, – ответил Даня. – Врач прописал.
– Врач? Откуда врач? – удивилась она.
– Я вызвал «Скорую». Тебе плохо было. Он все мне написал вот здесь. – Даня показал листочек. – Я взял у тебя из кошелька деньги и сходил в аптеку. Все купил. – Даня не хотел хвастаться, но говорил с гордостью. – А знаешь, что я знаю?
– Что?
– Я знаю, где у тебя сердце находится. И даже слышал, как оно стучит. Мне доктор дал такую штуку, которая на уши надевается, и разрешил послушать.
– И как оно стучит?
– Так – тук-тук, тук-тук. И где у меня сердце, я знаю. Вот здесь, слева. – Данька приложил ладошку к ребрам. – Доктор сказал, что у всех людей слева. А еще я у себя коленку слушал. Но коленка не стучит. А живот булькает, представляешь?
– Сильно булькает?
– Ага. Смешно очень.
– Ты у меня молодец, – сказала Лариса и улыбнулась. – Хоть ел что-нибудь?
– Да, я яичницу себе жарил. Хочешь, тебе пожарю? У меня очень вкусно получается, – подскочил Даня.
Лариса опять улыбнулась. Данька никогда не подходил к плите. Даже чаю себе не наливал. А тут яичницу научился готовить. Надо же.
– Какой сегодня день недели? – спросила она.
– Пятница.
– Господи, так я уже два дня лежу?
– Да.
Они помолчали. Лариса закрыла глаза. Устала.
– Я думал, ты умрешь, – услышала она сына.
– Ну что ты такое говоришь?
– Доктор тебя в больницу хотел увезти. Но я сказал, что сам тебе все дам. Я тебя и в туалет водил. И лекарствами поил. Вот.
Лариса взяла сына за руку. Холодная. Ледяная просто.
– Мальчик мой. Сыночек, – сказала она.
Она никогда не называла Даню сыночком. Язык не поворачивался. Ребенок, малыш, Данюсик – как угодно. Но только не сыночек.
Данька вздрогнул. Он тоже никогда не слышал, чтобы мама его так называла. И вдруг заплакал.
