Маша Трауб - Чужой ребенок
– Ну, в принципе, он прав.
– И ты туда же. Да… Был у нее один – последний как раз, очень мне нравился. Старше ее, конечно, но зато с работой. Зарабатывал прилично.
– И что?
– А то. Женат. И ребенок маленький. Год обещаниями Нику кормил – говорил, что разведется. Вот ведь гад.
– Она знала, что он женат?
– Знала, конечно, он и не скрывал. И я знала. Но он так к Нике относился… Не развелся. Сказал, что не может из-за ребенка. Как будто мало разведенных мужиков. Тоже мне проблема. Его ж никто не заставлял ребенка бросать. И потом – если он на сторону ходил, значит, никакой семьи там не было. Или такая жена, от которой не знаешь куда сбежать.
– Лен, что-то ты по-другому заговорила.
– Почему? Я всегда так думала. Ой, не знаю, что будет… Мне кажется, Ника назло за этого замуж выскочила. Ладно, на тебе кофе, пойдем торт есть.
Опять сели за стол. Лена пила водку, заедая тортом. Крошки сыпались на платье. Безымянный муж положил руку Нике на коленку – та недовольно дернулась.
– А твой как? – спросила Лена.
– Кто?
– Даня.
– Растет. Ничего.
– Тоже еще подарочек. Намучаешься ты с ним.
Лариса не обиделась. Уже устала обижаться.
– Мама тоже говорит, что я жизнь себе сломала.
Наталья Ивановна считала, что ее дочь совершила самую большую ошибку в своей жизни. Когда Лариса сообщила, что оставляет Даню себе, мама кричала не хуже Лены. И про наследственность, и про «зачем тебе это надо?».
– Это будет мой ребенок, понимаешь? – плакала Лариса.
– Ты совсем дурная или как? Какой твой? Каким местом он твой? – вопила в трубку Наталья Ивановна.
– Мам, я не могу родить ребенка. У меня бесплодие, – призналась Лариса.
– Глупости, у тебя не может быть бесплодия. Не к тем врачам ходила. У тебя абортов не было, и сама здоровая. Это Игорь твой виноват, – не сдавалась Наталья Ивановна.
– Мам, но Даня уже у меня.
– Понянькалась, и хватит. Ищи эту кукушку или вон папаше отдай.
– Я его не отдам.
– Но меня в бабушки можешь не записывать.
– Ты хоть приезжай, посмотри на него.
– А что мне на него смотреть? Что я, детей не видела?
Даньке уже годик исполнился, когда Наталья Ивановна его увидела. Ларисе нужно было уехать – она пыталась устроиться на работу.
– Мама, ты можешь приехать посидеть с Даней?
– Не могу. А на кого я внучек брошу?
– Мам, я тебя ни о чем не просила. Один раз. Мне не с кем его оставить. Помоги. Всего на несколько часов.
– Да, сначала один раз, потом еще раз, а потом сделаешь из меня няньку.
– Обещаю, мам, только завтра. Больше я тебя ни о чем не попрошу.
– Хорошо, – сдалась Наталья Ивановна.
Наталья Ивановна приехала недовольная. Лариса заранее настроилась молчать и не возражать.
– Почти два часа до тебя добиралась. Кошмар! – сказала мать с порога. – Как у вас душно. Ты совсем не проветриваешь?
– Мам, еда на плите, в кастрюльках. Вот список таблеток, которые нужно дать Даньке после еды. – Лариса протянула листок.
– Он что, болеет? Почему ты не сказала? Что у него, грипп? Простуда? Я же могу своих заразить, – начала возмущаться Наталья Ивановна.
– Нет, мам, нет. Это витамины, для костей, для сосудов, чтобы спал нормально…
Наталья Ивановна изучала список.
– Да тут на целую пригоршню. А зачем ему эти таблетки? Их Андрею Петровичу прописывали… Странно.
– Мам, что врач сказал, то я и даю.
– Ну, не знаю. Я тебя никакими лекарствами не поила. И внучки только аскорбинку едят. Здоровенькие, тьфу-тьфу. Не буду я разбираться. Придешь, сама дашь.
– Ладно, ладно. Иди в комнату. Он спит. Скоро проснется.
– Он говорит уже?
– Нет.
– Странно. Пора уже. Внучки обе заговорили рано. И сразу чистенько.
– Он мальчик. Мальчики позже начинают говорить.
– Ну, не знаю. А на горшок он просится?
– Нет. Пока нет.
Лариса видела, что мама получила подтверждение худшим из своих подозрений. Она, видимо, решила, что ребенок насквозь больной и отстает в развитии.
Когда Лариса вернулась, мама была в ярости.
– Ну, как дела? Устала?
– А как ты думаешь? Это не ребенок, это наказание. Не ест, не играет. Только орать умеет. А я не пойму, что он хочет. Измоталась вся.
– Спасибо, мам.
– Не знаю, что из него вырастет… Ой, Лариса, смотри…
– Да, мам, я знаю. Все знаю. Спасибо тебе.
Наталья Ивановна уехала. Она спешила. Ее ждали говорящие, некричащие, приученные к горшку, спокойные внучки.
Наталья Ивановна, конечно, приезжала. Лариса ее редко просила. Мать, видимо, чувствовала свою вину и после уговоров соглашалась посидеть с Даней.
– А ты мне кто? – спросил как-то Даня у Натальи Ивановны. Ему было уже года четыре.
– Я мама Ларисы, – ответила та.
– А Лариса – это кто?
– Твоя… мама, – выдавила из себя Наталья Ивановна.
– Тогда ты – моя бабушка.
– Нет, я не твоя бабушка.
– А чья?
– Ничья.
– Так не бывает.
Данька насупился, Наталья Ивановна рассердилась.
– Но ты же старая, значит, бабушка. Я буду тебя бабушкой называть, – подумав, сказал Даня.
– Я – Наталья Ивановна.
– Значит, ты бабушка-воспитательница.
– Это еще почему?
– Так воспитательниц в саду надо называть. Ты плохая. Все воспитательницы плохие. И злые. И на мою маму они кричат. Ты тоже на маму кричишь.
Вечером, когда Лариса вернулась, Наталья Ивановна не удержалась:
– Лариса, отведи его к врачу. Есть же детские психологи…
– Мам, ему не нужен психолог. Ему бабушка нужна.
– А отец ему не нужен?
Лариса промолчала. Даня уже спрашивал, где его папа. Она ответила, что он живет в другом городе. Это объяснение сына удовлетворило. Во всяком случае, он не спрашивал, в каком городе, когда приедет… Зато задавал другие вопросы. Однажды он увидел в поликлинике, как женщина кормит грудью ребенка.
– Мам, а ты меня тоже так кормила? – спросил Данька, таращась на причмокивающего младенца и счастливую молодую маму.
– Нет, не кормила.
– Почему?
– У меня молока не было, – соврала Лариса.
– Так бывает?
– Бывает. Ты из бутылочки ел.
– А что еще я делал?
– Много чего.
– А я у тебя родился?
– Да.
– Из живота?
– Да. Почему ты спрашиваешь?
– Ты не похожа на других мам.
– Прекрати говорить ерунду, – рассердилась Лариса.
Мальчик рос. Легче не становилось.
– Когда же это закончится? – спросила Лариса у врача.
– Израстется, выправится, – ответила врач, – он не виноват.
Лариса ей не поверила. Так обычно говорят про некрасивых девочек – «выправится». Но девочки редко «выправляются».
По ночам Лариса плакала. Даня плохо спал. Просыпался в слезах.
– Давай я с тобой полежу? – предлагала Лариса.
– Нет, нет, – плакал Даня.
– Давай я тебе песенку спою?
– Нет, не надо, ничего мне не надо. Уйди, я спать хочу, – плакал он.
Даже когда она подходила, чтобы погладить его спящего, сын сбрасывал ее руку. Если она его укрывала, он во сне спихивал одеяло. Он болел, и она надевала ему на ночь носки. Приходила через полчаса посмотреть – носки валялись на полу.
Данька простудился. Лариса решила намазать ему ноги и грудь. В детстве она любила, когда мама ее «щекотала». Мама хотела растереть как следует пятки, а Лариса не могла удержаться от смеха – хохотала и выдергивала ногу.
– Я же еще тебя не трогаю, – смеялась вместе с ней мама. Это было любимое Ларисино лечение.
Данька терпеть не мог лечиться. Раньше она еще могла с ним справиться. Хотя со стороны это выглядело чудовищно. Лариса садилась ему на ноги, одной рукой держала руки, а другой – закапывала в нос. Данька орал и крутил головой. Тогда она заматывала его в плед, буквально ложилась сверху и держала голову. Никакие уговоры на сына не действовали. Он кричал, как будто его резали. Она промахивалась мимо носа – капли попадали или в рот, или в глаза. Данька заходился криком, когда она тащила его в ванную умываться. И начиналось все сначала.
Но даже «щекотка» ему не понравилась. Лариса растирала стопу, Данька плакал и выдирал ногу.
– Это же весело. – Она пощекотала ему пятку.
– Мне больно, больно, – плакал сын.
– Ничего не больно. Что ты выдумываешь?
– Больно. Не хочу.
– Надо. Еще грудь.
– Нет, нет! – Даня закрывался ручонками и не давал Ларисе его намазать. От криков он заходился кашлем и соплями. У нее опускались руки.
Ларису Даня боялся. Она это знала. Даже тогда, когда она не собиралась его ругать или сердиться, сын забивался в щель между шкафом и стеной и сидел, поджав ноги к подбородку.
– Даня, скажи, что случилось, я не буду тебя ругать, – просила она.
– Нет, будешь.
– Вылезай, хватит уже.
– Не вылезу.
– Скажи, что ты сделал?
Даня утыкался лицом в коленки и вжимался в стену.
– Не надо, не бей меня, не надо! – шептал он.
– Да я тебя не трогаю, – раздражалась Лариса, – что ты устраиваешь спектакль? Прекрати!
