Ирина Степановская - Женись на мне (сборник)
– Колись, подруга! Мужчина твоей мечты – Ленкин муж?
У Юльки сначала забегали глаза, но потом, движимая желанием поделиться своим успехом, она перестала запираться.
– Да. А что? – Она прекрасно знала, что я не могу одобрить ее выбор, но решила разыграть невинность.
– А то, что Пашка – козел, если завел любовницу, да еще и в своем кругу. И ты не лучше, если не понимаешь, с кем связалась.
– Ну с кем? – Голос у Юльки стал надменным.
Не трогайте женщину, если она находится на пике любви. Послушать ее рассказы о любимом, так он и красив, как киногерой, и в постели гигант, и руки у него золотые, а уж заботлив… заботлив!.. На поверку же, как правило, киногерой выходит весьма плюгавеньким и напрочь лишенным обаяния, а если нет, то, значит, внешностью своей озабочен в первую очередь, а всем остальным во вторую и третью. Может быть, делать что-то по хозяйству он умеет, но после двухмесячных романтических отношений проявить свои способности его уже не заставишь – он будет жаловаться, что слишком устает на работе и дома, чтобы пахать еще и у любовницы. В общем, единственное, что остается, – это его кормить, поить и холить, за этим, собственно, он и поддерживает отношения с дамой сердца. А уж про «заботу» в выходные дни лучше вообще не вспоминать! Откуда только тогда берется у него раздражительность, меланхолический тон, скука во взгляде: «В воскресенье? Нет. В воскресенье она (так он теперь называет жену в разговоре с любовницей) просила меня съездить с ней…» – далее идет перечень самых разнообразных мест, начиная с деревни, где живет теща, и кончая Птичьим рынком, где необходимо купить корм для рыб.
– Ну что ты! Пашенька не такой! – возмутилась подруга. – Я просто удивляюсь, как это я не разглядела его раньше! Когда Ленка привела его знакомиться перед их свадьбой, все еще можно было переиграть!
– Во-первых, будучи женихом, он, если ты помнишь, смотрел влюбленными глазами только на Ленку, а во-вторых, теперь он уже счастливый отец двух детишек, и это нельзя сбрасывать со счетов!
– Что ж, я ведь не мешаю ему заботиться о детях! – На Юлькином лице возникла скорбь о всех брошенных детях мира, из чего я сделала заключение, что если Павел захочет уйти к ней от жены, никакие размышления о детях Юльку не остановят.
– Неужели все так серьезно? – испугалась я.
– Ты не понимаешь! – Лицо у подруги стало одухотворенным, будто она читала любимые стихи. – Это – как удар молнии, как гроза, как атомный взрыв, как… Ну, я не знаю, как что еще. Но только я не могу без него жить!
– А он без тебя?
– Он тоже не может. Но ведь у него жена, дети… – Юля вздохнула. – Ему трудно все бросить и уйти!
– Так, может, и не надо?
– Но ведь у нас любовь!
– У него и с Ленкой была любовь!
– Это было давно и неправда!
Я всегда замечала, что влюбленная женщина похожа на голодную по весне тетерку. Истосковавшаяся по любви, она способна проглотить с голодухи чувств что угодно, невзирая ни на какие последствия – даже на прямую угрозу здоровью и жизни. Поэтому вразумлять Юлию я сочла бесполезным.
– Заткни фонтан и иди домой! – сказала я. – Мне еще надо дописать половину четвертой главы, а ты компостируешь мне мозги. Выслушивать от тебя, какой Пашка хороший, я не хочу, потому что сама его достаточно знаю.
– Канцелярская ты крыса! – беззлобно выдохнула в мою сторону Юля и ушла в неизвестном направлении грустно вздыхать и одновременно счастливо улыбаться. Я же провела остаток дня, чертыхаясь, потому что под впечатлением любовных дел обеих подруг глава о собственных исследованиях никак не хотела складываться в связный текст. Назавтра же ко мне вновь явилась плачущая Ленка.
– Ты представляешь, Павлик заявил, что уходит от нас!
Ленка не нашла ничего лучшего, как прийти ко мне на работу, и теперь рыдала в коридоре. Заинтересованные сотрудники стали выглядывать из других комнат.
– Пошли в кафе!
Я увела ее в подвал, где располагалась наша столовка и при ней небольшой буфет, и стала объяснять, что ее Пашка – козел, пусть он уходит, но только материально помогает детям, а вообще о нем жалеть не стоит, потому что он самый настоящий предатель, как вдруг Ленка сказала, насухо вытирая слезы:
– Но я его люблю! И почему это я должна отдавать своего мужа твоей подруге Юльке? Чем она лучше меня?
Я пропустила мимо ушей слово «твоей». Юлька была «моей» точно так же, как и Лена.
– Так ты знаешь?
– Конечно, знаю! – Слезы новым потоком хлынули у подруги из глаз. – Он мне вчера сказал! Даже не удостоил меня самой узнать, кто его любовница!
– Да, это он зря, – заметила я. – Самой все узнать, конечно, интереснее. Частное расследование, фотографии, детективы, то да се… Жутко увлекательно! Так между делом и забудешь, зачем это все надо!
– Ты издеваешься! – закричала на меня Лена.
– Ничуть. – Мне действительно было ее жаль, но не настолько, чтобы совсем потерять голову. Впрочем, Юлию мне тоже было жаль: столько усилий – физических и материальных – она потратила, чтобы устроить свою личную жизнь, а в результате нарвалась на Пашку! Но чем я могла им помочь? Когда женщины начинают сражение из-за мужчины, самое лучшее – отойти подальше в сторону, чтобы тебя не зацепило случайным осколком снаряда. Это я знала твердо, но, как оказалось, следовать этому правилу не смогла. И все из-за старой дружбы. Вот что произошло дальше.
Еще несколько месяцев у подруг сохранялся относительный статус-кво, то есть Пашка никак не мог решиться оставить свое уютное гнездышко и жену с детьми, а Юля никак не могла подтолкнуть его к этому решительному шагу. Она, регулярно изучающая советы психологов в дамских журналах, где-то вычитала, что если мужчина не ушел от жены сразу, то не уйдет никогда, и решила ковать железо, пока горячо. Однажды она заявила Павлу, что он немедленно должен переехать жить к ней, иначе он ее потеряет. Пашка задрожал мелкой дрожью и побежал докладывать об этом Юлькином условии жене. Мол, так и так, нам надо что-то решать. Лена же приняла ответные меры – на следующий же день залегла в больницу якобы с сердечным приступом, наказав своей матери не приходить к ним домой ни под каким видом, чтобы блудный муж волей-неволей вынужден был ухаживать за детьми, а следовательно, не смог бы уйти жить к Юлии. Таким образом, военные действия развернулись по всем правилам современной женской науки. Пашка же в результате (я так и думала, что у него кишка окажется тонка) напился как свинья и, все-таки вызвав тещу караулить ребят, не нашел ничего лучше, как завалиться во втором часу ночи ко мне. Я в это время, утомленная написанием пятой главы своей диссертации, крепко спала.
– Кто там? – на всякий случай спросила я сонным голосом, спросонья подумав, что это соседи вернулись с дачи и, как это уже не раз бывало, забыли ключи от подъезда и нашего общего с ними коридорчика. Но сон моментально улетучился, когда я услышала охрипший от выпитого Пашкин голос:
– Светка, открой!
– Да пошел ты знаешь куда!
– Свет, ну открой! Ты же друг!
Знал ведь, скотина, чем меня взять! Я открыла. Пашка вошел и так долго топтался в коридоре, силясь снять ботинки и одновременно не упасть, что я махнула рукой:
– Проходи в ботинках! Но только в кухню!
Вид у меня был сами понимаете какой: после главы «Обсуждение полученных результатов» мыть на ночь голову и потом еще сушить феном и причесывать щеткой я, конечно, не стала и теперь сидела перед Пашкой с торчащими во все стороны волосами, без косметики, в старой ночной рубашке, выкинуть которую никак не решалась, и в простом халатике.
– Светка, ты настоящий друг! Я тебя люблю! – сунулся ко мне было Пашка.
– Спрячь клешни за спину! – с ходу осадила я его и на минуту задумалась: что лучше – дать ему сначала опохмелиться или сразу тонизировать кофе?
– Свет, у тебя выпить есть? – разрешил сомнения Пашка, и я обрадовалась: кофе с рюмочкой коньяку сразу убьют двух зайцев. – Какая ты хорошая! – залился Пашка пьяными слезами и, пока я варила кофе, долго объяснял, что Ленка у него тоже хорошая, только ее заел быт и ему с ней совершенно не о чем поговорить. А Юля – тоже очень хорошая! Но ему с ней тоже не о чем поговорить, потому что о его работе она уже все знает, а о домашних делах ей с ним говорить неинтересно.
– А чего ты ко мне-то приперся? – спросила я, ставя перед ним коньяк и кофе.
– Чтобы поговорить! Знаешь, что у нас в Думе делается? Ужас! – Пашка с шумом отхлебнул из чашки.
– Домой самостоятельно доберешься? – поинтересовалась я, наблюдая, как залпом исчез в Пашкиной пасти коньяк.
– Я домой не пойду! Я у тебя жить останусь! – прозрачными, как у ребенка, хмельными глазами посмотрел на меня Пашка.
– У меня свободное место только на коврике! – показала я себе под ноги.
– Согласен! Потому что ты, Светка, человек! Умная – диссертацию пишешь – и от мужиков ничего не хочешь!
– Ты уверен? – спросила я.
