Юрий Запевалов - Золото севера
Георгий изучил обстановку, побывал в мастерских, поучаствовал в ремонте, посоветовался с механиком.
– Послушай, Георгий, я ведь с этими приписками и под суд могу угодить. На кой мне это? Надо что-то думать. Платить разряд? Да это же три рубля в смену. Кто же пойдет на этот ремонт? Может, их, трактористов, «пилотами» сделать – сломался бульдозер, его в мастерскую, тут есть бригада слесарей, у них другая система оплаты, а машинисту другую, готовую машину, а?
– Нет, тогда начнется сплошной ремонт, машин не хватит. Кто же будет беречь чужую машину? Бульдозерист должен за свою машину отвечать, сам должен принимать участие в ремонте. Это и качество, и ответственность. И ему спокойнее, надежнее работать – знает, что ломалось, как сделали. Что-то другое придумать надо. Пошли к Литвякову.
– Ну, все вы мне рассказали, а что хотите услышать? Что вы, специалисты, предлагаете? – начальник участка с недоумением смотрел на пришедших к нему мастера с механиком.
– Давайте обдумаем вот что, вот такие условия. Сроки и время планового ремонта должны выдерживаться строго по нормативу. Не когда сломается машина, а когда сроки наступят. Нормативные сроки. И график ремонта нужно составить исходя из этого норматива. Текущие ремонты выполнять на полигоне, без переезда в мастерские. Это не долго, это не сутки, часы. Текущие ремонты можно учитывать в сменном табеле. На плановом же ремонте нужно сохранить тарифную ставку бульдозериста, а при выполнении плана земляных работ – премию начислять и на ремонтные дни тоже. Слесари же в мастерских премию получают! Почему мы эту премию не платим бульдозеристам? Они же и план выполняют при надежной работе машины. А надежно машина работает при качественном ремонте. Мы с нормировщиком составим новое положение оплаты на ремонтных работах для бульдозеристов, согласуем с профкомом, чтобы это стало законом. Предусмотрим и обратное – если плановый ремонт затягивается по времени дольше норматива, по всем операциям, то за дополнительные дни премия не положена начисляться. Конечно, дома лучше, чем на полигоне, но пора ведь и честь знать. У нас производство сезонное, нам летом каждый день на вес золота.
– А при сокращении ремонта к нормативу? Надо ведь тоже как-то поощрять!
– Да, это ты, Михаил Алексеевич, точно подметил. За сокращение срока ремонта, если не за счет качества, а это уж твоя ответственность, товарищ механик, за сокращение надо премировать дополнительно. Скажем, за норматив – пятьдесят процентов, как у слесарей, а за сокращение, как на земляных работах – семьдесят. Тогда появится интерес к сокращению этих сроков. Тогда и после смены могут задержаться, чтобы доделать машину, если немного осталось. Как ты считаешь, Владимир Захарович?
– Ну, вот видите, если вы посоображаете, поработаете головой, глядишь, что-то и получается дельное. Я согласен, разрабатывайте новое положение по оплате ремонтных работ.
С оплатой на ремонте решили. Хотя повоевать еще пришлось и с отделом труда и зарплаты, и с профсоюзом, но это уже, как считал Георгий, издержки системы планирования. Это надо просто доказать людям – докажешь, ты прав.
И еще «нарисовалась» проблема – ночная работа.
Замечать стал Георгий, что в ночную смену резко сократились объемы выполненных земляных работ.
– Ночь есть ночь, – твердили бульдозеристы, пряча, при этом, глаза.
– Да ночь то сейчас короткая. Май месяц. Давно уже «одна зря сменить другую спешит…»! Светлые ночи пошли, не в ночи дело, что-то не так у вас, господа хорошие.
– Не веришь, так проверяй! Что мы, спим, что ли? Промолчал Георгий.
А вечером взял лошадку на конном дворе, оседлал и тихонько, без огласки, выехал на полигон. Пятнадцать километров, это даже при такой каменистой дороге, полтора часа езды верхом. Казаку два часа в седле, что час в постели. Приехал Георгий на полигон в середине ночи. Самая темнота. Встал на горке, его снизу, из долины никто не видит. Да и в голову никому не могло прийти, что поедет мастер ночью на полигон, да еще верхом на лошади. Анекдот, да и только!
В работе должно быть восемь бульдозеров, четыре на вскрыше, четыре на строительстве плотины. Работают семь. На плотине все в работе, там работают парами, две машины подают грунт, две растаскивают по плотине. Там, если останавливаться, так всем, в работе машины зависимы друг от друга. А вот на вскрыше каждый работает на своем участке, там друг на друга бульдозеристы не оглядываются. Вот и видит Георгий – на вскрыше работает только три машины. Одна стоит в дальнем углу вскрышного участка, двигатель не работает, заглушен.
Георгий привязал лошадку к дереву – на полигоне ямы, не приведи господи, сломает лошадь ногу, беда, скандалу не оберешься, вот тогда уж точно сочинят анекдот про мастера. Подошел к неработающему бульдозеру. Так и есть, спит Лёня Корнилов. «Толстяк», как прозвали его бульдозеристы. Георгий залез в кабину, посидел минут пять рядом с Леней, нет, не просыпается! Георгий дотянулся до педали сцепления и резко нажал кнопку стартера. Двигатель мгновенно завелся. Лёня вскочил, испуганно завертел головой – «а! что?» – и увидел Георгия.
– Ты что, мастер, ты что это, так ведь и разрыв сердца может случиться!
Георгий заглушил трактор.
– Вылазь!
Их заметили на полигоне. Машины на вскрыше остановились, бульдозеристы подошли.
– Передайте всем, завтра утром после «пересменки» не уезжать. Устроим собрание. Я договорюсь с Буслаевым, он за вами приедет вторым рейсом. А тебе, Корнилов, выговор, еще раз замечу, переведу в слесаря. С самым низким разрядом! Сниму с машины! Все, работайте.
Утром, когда приехала первая смена, устроили собрание. Георгий рассказал о ночном происшествии с Корниловым. Вначале приняли рассказ с юмором, шутками, вроде – «спи, но не попадайся».
– Смешного тут мало, – возмутился Георгий. – Вы поймите, тот кто спит, он же спит за ваш счет. Объемы маркшейдер нам выдает общие, на все машины, всю вскрышу выдает за месяц одним документом, одной маркшейдерской справкой. Я закрываю наряд на всю бригаду, а деньги делю на всех, одинаково, поровну. По отработанным часам и сменам. И тот кто спит, получает так же, столько же, как и тот, кто работает. И премию выписываю всем одинаково. А это, при перевыполнении плановых объемов, это ведь семьдесят процентов заработка! Да районный коэффициент, да надбавки, посчитайте-ка, какая сумма получается. И Лёня, или еще кто-то, кто спит по ночам, ворует у вас за месяц сотни полторы-две рублей! А вы смеетесь. Только мне вот, почему-то, не смешно. Давайте договоримся так. Если я застаю кого-то спящим – премии лишаю. Лишаю полностью, на все сто процентов. Это на первый раз. Если еще раз застаю – будем решать вместе, снимать его с машины, или оставить еще раз, до следующей «спячки»! Ну, а уж если человек не понимает, если его застаю спящим и в третий раз – тут уж без всяких обсуждений, перевожу в слесаря самого низкого разряда!
– Не слишком ли сурово?
– Ребята, но это же наш «бич»! Его же ничем не сокрушить, никакими уговорами. Объемы с него не снимешь, не замеряем мы объемы по каждой машине, невозможно это замерить.
– А профком не отменит твое решение по лишению премии?
– Не отменит. Это же «производственное нарушение». А КЗОТ за такие нарушения даже увольнять разрешает. Нет, тут все законно, не отменит.
Съездил Георгий еще пару раз ночью на полигон. Порядок, вроде, установился. И однажды, утром, на «пересменке», ребята сказали Георгию – «хватит, не езди больше, не смеши людей, да и нас не надо позорить перед людьми. В поселке, вон, уже смеются над нами. Мы сами проследим, все уже поняли, что касса у нас общая. Не дадим больше спать, сами не дадим, не езди по ночам больше».
– Ты смотри, Георгий, так ведь, с такими-то хлопотами, холостяком навсегда останешься. Некогда, ведь, жениться будет. Да и не на ком будет – разберут невест, пока ты за нами по ночам присматриваешь! – пошутил кто-то из машинистов.
Так закончилась эта «ночная» история. Так наладилась и вся «бульдозерная эпопея»!
Смотрит Георгий на полигон с двадцатиметровой высоты. Любо-дорого посмотреть на слаженную работу бульдозеров. Хорошо, далеко смотрится полигон с выносного мостика драгерки.
20
– Георгий, ты сегодня не езди на полигон. Только что позвонила Светочка, тебя в управление вызывают. – Литвяков снял Георгия прямо с машины.
– И что там у них произошло?
– Не знаю, но догадываюсь.
– Что, Бульбухта?
– Думаю, что Бульбухта. Разговоры давно ведь идут.
– Но там же «каменный век», там же нет даже жилого!
– Вот и построишь «жилое». И драгу запустишь. Зафесов говорит, что монтажники строительство заканчивают, пора появится «хозяину».
Так, в разговоре, они дошли до конторы участка.
– Вас можно поздравить, Георгий Александрович? Лена уже все знает.
– Да все уже все знают, кроме тебя, конечно.
– Леночка, ты бы лучше соболезнование сочинила.
