Николай Агафонов - Свет золотой луны (сборник)
Хамзат сидел, хмуро глядя в одну точку, казалось, сосредоточенно что-то обдумывая.
– Может, тебе, Сергей, действительно сделать вид, что ты веру их принимаешь. Чтобы время потянуть. А там видно будет, – предложил Гаврилов.
– Так нельзя, Анатолий Сергеевич.
– Что нельзя? – не понял тот. – Я же тебе не предлагаю по-настоящему мусульманином заделаться. А так, только для вида.
– И для вида нельзя, – упрямо замотал головой Сергей, – даже для вида нельзя от Христа отказываться.
Сергей нащупал рукой свой нательный крестик и с тоской подумал: «Не помогли, отец Валерий, твои молитвы. Ох, не помогли. Что же мне делать?»
Он огляделся кругом, будто ища ответа и поддержки. Затем взял в руки свой крестик и начал его разглядывать.
Христос, изображенный на кресте, раскинул руки так, как будто не Его распяли враги, а Он Сам, раскинув руки, приглашал к Себе в объятия всех желающих следовать за Ним в Царство Небесное.
Сергей задумчиво повернул крестик обратной стороной и прочел выгравированную на серебре надпись: «Спаси и сохрани». Его губы едва слышно произнесли эти слова, и он вдруг осознал до глубины души, что сейчас ему нужно молиться самому.
Его молитва – то единственное, что станет ему и помощью, и поддержкой в эти страшные минуты.
***В детстве, проведенном в небольшом тихом поселке городского типа со странным названием Вязники, Сергей ни о Боге, ни о Церкви ничего толком не знал. Знал, конечно, что где-то есть храмы и есть верующие люди, но все это, казалось ему, не имеет к реальной жизни никакого отношения. Когда уже учился в десятом классе, вдруг выяснилось, что к ним в поселок прибыл священник открывать православный приход.
Это событие было сенсацией для жителей Вязников. В первое время об этом судачили на разные лады. Когда же Марья Гавриловна Семихина, одна из организаторов прихода, пошла по народу с кружкой, то все давали на храм охотно, кто десяточку, а кто и пятьдесят рублей.
После сборов выяснилось, что добровольных пожертвований все равно на строительство храма не хватит, и все как-то поостыли. Больше никто не жертвовал.
Любопытство поселковых жителей продолжал вызывать приехавший к ним молодой священник. Сергею тоже было интересно увидеть настоящего священника. Когда увидел, то его ждало разочарование. Это был молодой парень лет двадцати пяти, ходил он в джинсовой куртке и кроссовках. На священника он никак не походил, даже несмотря на небольшую бороду, растущую почему-то только под подбородком. В лучшем случае его можно было принять за музыканта из какой-нибудь рок-группы.
Власти района передали священнику под устройство храма бывший поселковский кинотеатр – фильмы давно не крутили, он который год пустовал. Кинофильмы, в основном американские, демонстрировали в районном ДК.
Кинотеатр, между прочим, как выяснилось потом, располагался в здании бывшей церкви, которую закрыли еще в двадцатые годы. Кресты и купола снесли. Алтарную часть переоборудовали под кинобудку. Крышу тоже перестроили.
То, что осталось после перестройки, так мало напоминало собою православный храм, что через два-три поколения память о храме у жителей Вязников совсем выветрилась. Многие думали, что это просто какое-то старинное здание, где после революции разместили кинотеатр.
Сергей с ребятами издалека наблюдали, как священник походил вокруг здания кинотеатра, а потом вошел внутрь. Когда вечером возвращались с танцев из ДК, то заметили, что в кинотеатре горит свет.
– Что же там поп делает? – поинтересовался Генка Самойлов.
– Наверное, молится, – предположил Санька Насонов.
– А чего гадать, пойдем посмотрим, – предложил Рафик Абдулов.
– Иди, если тебе надо, а мы здесь подождем, – предложили ему ребята.
Рафик пошел и вскоре вернулся.
– Ну, чего там увидел? – стали расспрашивать ребята.
– Да ничего особого, – пожал плечами Рафик, – захожу я в кинозал, а этот священник сцену ломает.
– Как ломает? Зачем ломает? – заинтересовались ребята.
– Вот и я его спрашиваю: «А зачем вы сцену ломаете?» Он говорит: «Разберу сцену и из этих досок что-то сделаю…» А что он сделает, я так и не понял. Слова какие-то мудреные, то ли кастас какой-то, то ли еще чего. Словом, что-то для службы Богу. Я ему говорю: «А почему вам никто не помогает?» А он мне отвечает: «Вот ты мне и помоги. Тогда если кто еще придет, то уже таких вопросов задавать не будет, а сам станет помогать». Я ему говорю: «Мне нельзя, я мусульманин, а храм у вас христианский». Он меня спрашивает: «А ты намаз пять раз в сутки совершаешь?» Я удивился: «Какой такой намаз?» А он опять смеется: «Какой же ты мусульманин, если не знаешь что такое намаз. Ты еще пока ни то ни се. Так что можешь смело за работу приниматься». Я говорю: «Да мне некогда». А потом вижу, у него гвоздодер маленький, таким разве поработаешь. Там гвоздищи на сто пятьдесят, не меньше. Я ему и предложил принести из дому большой, удобный гвоздодер. Он обрадовался. «Вот спасибо тебе, – говорит, – неси быстрей, а я за тебя пока помолюсь. Как тебя зовут?» Я говорю: «Зовут меня Рафик, но как же вы за меня молиться будете, если я ни то ни се». «А это уже мое дело, – говорит он, – как я буду за тебя молиться». «Помолитесь лучше, – говорю я ему, – чтобы у меня отец не пил». Сказал и пошел к вам. Теперь надо идти за гвоздодером, раз обещал.
– Пойдем все вместе, – сказали ребята, – поможем попу, все равно делать-то нечего.
Так и стал Сергей со своими друзьями ходить к отцу Валерию, так звали батюшку, и помогать ему восстанавливать храм. Сделали вместе из досок сцены иконостас, престол и жертвенник. Затем отец Валерий привез иконы и начал совершать службы. На первую службу ребят пригласил. Те постояли немного, переминаясь с ноги на ногу, да так и ушли, не дождавшись конца службы. Больно утомительно и неинтересно им показалось на службе стоять.
Сергей вышел из храма вместе с друзьями, но на следующий день пришел утром в храм и отстоял всю службу. Почему он так сделал, сам себе объяснить не мог, потянуло просто, и всё.
После окончания службы все молящиеся стали подходить к отцу Валерию и целовать крест, который он держал в руке.
Сергей постеснялся подходить вместе со всеми ко кресту и уже собирался уходить из храма, но тут отец Валерий сам подошел к нему прямо в облачении:
– Привет, Сергей, рад тебя видеть. А ребята где?
– Да кто где. Сегодня же воскресенье. Наверное, на школьный стадион пошли мячик погонять.
– А чего же ты с ними не пошел? – спросил отец Валерий, испытующе посмотрев на Сергея.
– Да чего там интересного. Каждый день одно и то же. А тут у вас все необычно. Служба идет вроде на русском языке и в то же время не очень понятно, но красиво.
– Ну что же, Сергей, – вдруг широко улыбнулся отец Валерий, – еще раз убеждаюсь в истине слов Господних: «Много званых, да мало избранных». Хочешь, я тебя научу читать на церковно-славянском?
– Меня-то навряд ли, – замялся Серей, – я в школе по немецкому больше тройки никогда не имел.
– Немецкий не наш язык, а славянский, он родной, на котором наши с тобой предки говорили.
Так и стал Сергей к отцу Валерию ходить. Вначале на дому у священника он учился читать по-славянски. Ему это очень понравилось.
Вскоре стал ходить помогать батюшке за службой. Кадило разжигал, со свечой выходил. А как научился хорошо по-славянски читать, то его отец Валерий поставил в хор, на клирос чтецом.
***После окончания школы Сергей учиться никуда не поступил. Троек было много в аттестате.
Мать ему сказала:
– Раз не учишься, то иди куда-нибудь работать, а то на свою зарплату я тебя, такого бугая, не собираюсь тянуть. И от армии мне тебя нечем отмазать.
Сергей пожал плечами:
– Да я и не собирался от армии косить. Вон Колька Парфенов отслужил в морфлоте и вернулся, жив-здоров. Не всех же в Чечню направляют.
– А если в Чечню попадешь? – вдруг всполошилась мать. – Что тогда?
– А что тогда? Буду воевать.
– Господи! – всплеснула руками мать, – тоже мне вояка выискался. А если убьют?
– Не всех же убивают. Кто-то и возвращается, – сказал Серега, но уже не совсем уверенно.
Работать его взял к себе при храме отец Валерий. Здесь Сергей и за сторожа ночного, и за чтеца. Да и вообще правой рукой отца Валерия стал.
Когда подошло время Сергею идти в армию, отец Валерий отслужил молебен и сказал ему напутственное слово:
– Иди, Сергей, и служи Родине честно. Помни, наша православная вера налагает на нас особую ответственность быть преданным своему отечеству даже до смерти. Но помни еще и о том, что мы будем за тебя молиться, чтобы Господь сохранил тебя от всякой напасти и вернул домой в здравии.
При этих словах отец Валерий расстегнул ворот рясы и снял свой нательный серебряный крестик.
– Давай, Сергей, снимай свой, мы с тобой поменяемся. Я с этим крестиком сам в армии служил. Теперь я твой крестик буду носить, а ты мой, чтобы все время помнил, что тут за тебя молятся.
