Коллектив авторов - Вслед за путеводною звездой (сборник)

Мальчик застенчивый слушает диск Успенской.
На Дерибасовской лето, кабриолет
розовый едет. Мальчик измучен спешкой,
снегом, работой. У мальчика счастья нет.

Где-то на Брайтоне шепчущими губами,
хриплыми нотами гладит свой микрофон
дальняя женщина. Мальчик бредет дворами.
Зимняя Тверь искажается в странный сон;

в страшный, и мальчику холодно и погано,
мальчик не хочет в пустую квартиру – спать
снова один. Но, как черный курок нагана,
stop нажимает и падает на кровать.

Он засыпает. Спать – это ведь не спиться,
это полезно, и будто бросает вспять.
Мальчику снится стареющая певица,
Мальчику снится, что он не один опять.

На трамвайной остановке
Под одним зонтом стояли
Две девушки: одна в ветровке.

Они обе транспорт ждали.
Мелкий дождик моросил.
Вдруг на рельсах появился,
Ковыляя, что есть сил…

Пёсик. Может, заблудился?
Или бросили беднягу?
Мокрый, тощий и хромой.
Стало очень жаль дворнягу.

«Заберу его домой», –
Одна из девушек сказала,
Та, что в ветровке. А другая,
Пожав плечами, отвечала:
«Как же мечта о попугае?» –
«Попугая на потом,
А собаке нужен дом!

Ну, привет, малыш, скучаешь?
Пойдешь, со мною будешь жить?
Быть послушным обещаешь?
Будем мы с тобой дружить?»

Тот, как будто бы почуял,
Что решается судьба.
Если б говорить умел он,
То давно б ответил: «Да!»

«Ну всё, пойдём скорей домой,
Пока здоров ты, не простужен».
И понял пёс, что, наконец,
Он тоже стал кому-то нужен!

Вы видели, как просыпается природа,
И уплывает по течению луна, прощаясь?
Как, предвещая дивную погоду,
Восходит из-за леса солнце, улыбаясь?

Как утром разлетаются скворцы –
Стать леса, его тайны охраняя?
Как бабочки порхают на цветы,
Целуя их и нежно обнимая?

Вы слышали, как страстно поёт ветер,
То низких, то высоких нот едва касаясь?
Как шепчет ласково берёзке на рассвете
Слова любви дубок, пред нею преклоняясь?

Как зажурчит, пробившись, ручеёк
И устремится вдаль навстречу ветру?
Как начинает путешествие жучок,
Беспечно завершая сказку эту?

Нет ничего прекраснее на свете
Под голубым простором небосвода,
Чем наблюдать и слушать звуки эти –
Как утром просыпается природа!

Богом избранный край, летописцем воспетый,
Уголок освящённый великой страны!
Веру предков храним, свято чтим их заветы,
Испокон мы корнями своими сильны!

Край чудесных легенд о превратностях жизни,
О делах ратоборцев, купцов, мастеров,
Что свой дом берегли и служили Отчизне,
Почитая их выше всех слов и даров!

Бились тихвинцы смело под воинским стягом
В регулярных войсках, ополченных рядах.
Дали стойкий отпор дерзновенным варягам
И на суше, и в водах на местных судах[1].

Думы-планы Петра претворяли когда-то,
Самого Бонапарта изгнать помогли,
Гибли в бойнях в Крыму и болгарина-брата
От османского ига в сраженьях спасли.

В смертных схватках с фашизмом за обе столицы
Живота не щадили Отчизны сыны.
Гром победы их, свет её первой зарницы
И сегодня нам ясно слышны и видны.

Гордо реяло в битвах победное знамя –
За идею и веру шли в бой до конца
Наши предки, чьи подвиги славятся нами,
И поныне питая умы и сердца.

Город воинской славы – символ воинской славы!
Величается гордо ныне Тихвин родной.
Был и будет всегда он верным сыном державы,
Город воинской славы и иконы святой!

Люблю весёлый птичий грай,
Садов, лугов благоуханье.
Твоё я чувствую дыханье,
Былинный Тихвин, отчий край!

Мила мне песнь родной реки,
Ладьи купеческие знавшей
И память ту не растерявшей
Годам-невзгодам вопреки.

Люблю могучий Вепсский лес,
Под ним возвышенности плечи,
Он знает водопадов речи
И тайны всех былых чудес.

На кочках клюкву – дар болот,
Святых источников студёность,
Озёр проточных просветлённость
И терпко-сладкий мёд из сот,

Тропинок ленты и поля,
Что вьются, стелются узором, –
Люблю и, обнимая взором,
Дышу тобой, моя земля!

А было так: окрест боры глухие,
Меж; них проплешины болот и змейки рек,
Звериный рык и посвисты лихие…
Среди опасностей, трудов – за веком век
Струилась жизнь далёких предков наших:
Славян и вепсов, инородцев – круг широк! –
Что, мир храня, вбирали мудрость старших,
Сносили тяготы родных путей-дорог.

Познать стремились дальних стран творенья,
Народов тамошних устои, лад и быт.
С лихвой хватало им и сил, и рвенья
Стенанья волн сносить и стук копыт,
К булгарам волжским водный путь торили,
В Стекольне шведской завели гостиный двор,
Ромеев, греков сладки вина пили,
Везли на Тихвинку Востока дух – убор.

С Ганзейским миром мен вели толково,
Своя Заступница хранила их в беде.
Умны и ловки. Верным было слово.
Ворчали недруги: мол, «свято место, где…»
Былых эпох преданья, планы, были
Анналы выборочно нам гласят. Увы…
Забытых строк немало мы открыли.
Потомки, верные, откройте больше вы!

Лето двадцать седьмое двадцатого века.
Август. Первое. Новый случился отсчёт:
Создан – внове! – район, и иная опека –
Область ныне его Ленинградская ждёт.
Был исконный уезд навсегда перекроен –
Только пятую часть сохранили за ним…
Мне так жалко людей, чей уклад – враз! – расстроен,
Предков земли, селенья… На том ли стоим?
Нет без них исторически верной картины.
Нет размаха и тихвинской удали – нет!
Пусть другие твердят: «Чухари те детины,
Меж; лесов и болот затерялся их след».

Да. Болотами славятся здешние дали.
Много речек, озёр и дремучих лесов.
Только первыми вепсы названья им дали –
С каждой карты и знака их слышится зов.
Позже эти места заселили славяне.
Жили мирно соседи – без распрей и смут.
Рыбы, дичи, зверья и… цветов на поляне –
Вдоволь было всего. Каждый гнул свой хомут.
Знали всё про руду, из болотин добыту,
В дуплах мёд собирали и воск для свечей.
Друг у друга учились ремёслам и быту.
Тайны трав постигали и силу ключей.
Время шло. Зачастили сюда новгородцы.
Князь их вольные земли себе приписал…
Уж не с той ли поры и пошло: «инородцы…»?
Боль ту угрский народ на века «затесал».
Правда, тихвинский люд, перемешанный дюже,
Жил как прежде – не ведая этно-страстей.
Коль не вор, не охальник, то, стало быть, друже.
Здесь встречали с добром и заморских гостей.
В те года – неспокойные, часто лихие –
Край далёко от центра – в пятине – тужил.
Был подвластен боярам, огню и стихии,
Жил в трудах и молебны природе служил.

Чудо землю его освятило однажды:
Образ Девы Пречистой с младенцем Христом.
Он явился с небес – и уверовал каждый:
Бог – Спаситель, Един и в обличье простом.
Земли княжеств – как в сноп – на века собирая,
Стала новою – общей – столицей Москва.
Орды полчищ степных – раз несчётно! – бивая,
Миром высилась – клич разносила молва.

В крае нашем и пришлые строились лица,
Пашни, промыслы, пристани – в дали и вширь! –
Храмы каменные – помогала столица,
Средь лесов возвели не один монастырь.
Чаще стали менять рукоделье, съестное.
Там – рядок, здесь – посадец вставал вдоль дорог.
Чаще топот копыт гнал затишье лесное:
«Гей!» – купцы покидали родимый порог.
Или смелы ушкуйники дружной ватагой
Мчались ветром на поиски новых земель…
Стали предков деянья волнующей сагой,
В коей каждый герой достигал свою цель.
Шумных ярмарок флаги, товары, потехи –
Жизнь кипела! – торговля преславно велась.
Рос посад, развивался. Копились успехи.
Слава песней не только над Русью лилась.

В век осьмнадцатый Тихвин прославился знатно.
Статус города свыше дарован: «Виват!»
Герб вручили – солидный – при залпах, понятно.
Да: уезд приписали – родной, аккурат.

…Много былей сбылось. Утекала водица.
Лето, осень, зима и весна – чередой.
Нет уезда того. Чья – не важно – десница,
Тот указ подписав, стала многих бедой.
Боль с годами прошла, только рубчик бугрится.
Встав в иной хоровод, расцветает район.
Он с тех пор «ленинградец» – и этим гордится! –
Вместе с областью в новый прорыв устремлён.

Правда: едем, уверенно жмём на педали.
Только точит вопрос (для кого-то пустяк):
Пласт большой – летописный! – как карты, раздали,
А историю края выстраивать как?