Максим Гуреев - Мама тебя любит, а ты её бесишь! (сборник)
Мать задумалась: «Попробовал бы он ещё и посмеяться». И вообще ей очень хотелось дискредитировать мужа, рассказав, что, кроме как себе под ноги, он никуда и не смотрел. Но удерживало негласное партнёрское соглашение. А к соглашениям вообще она относилась с уважением.
– Ну не то чтобы смеялся. Улыбался.
– Понятно. Мам, я кофту не надену.
– Наденешь.
– Она мне не подходит!
– Подходит.
– Я как дура.
В глазах девичьих мольба: сделай же что-нибудь!
– Может, переодеться?
– Во что?
– В то, что с твоей кофтой сочетается.
Дальше – экшен. Дверь навылет – пуля в комнату.
Дверца шифоньера не успела до конца пропеть свою песнь, как возбуждённая барышня предстала под строгие материнские очи.
– Ну как?
– Теперь отлично!
– По-моему, его зовут Влад.
– По-моему, не знаю.
– Блеск твой возьму, ладно?
– Ну возьми.
– Где он?
– В красной косметичке.
Снова дверца шифоньера не успела завершить свою тоскливую песнь, вместо неё – звук, напоминающий хлопок по губам.
– Мама (фактически в истерике), там её нет!
– Посмотри в ванной, на полочке.
Радостно: «Ага». Две секунды тишины, и в дверь на балкон просунулась голова с влажными волосами, с губами, на которых лежал толстый, неэкономный слой блеска.
– Подправь мне губы.
Это, конечно же, не было просьбой семилетней девочки. Это был приказ боевой подруги, в данный момент – старшей по званию. Но мать понимала: это свидание, это курортный вечер и они в женской своей сути сейчас на равных. Да и потом у матери тоже был свой дочерний опыт, согласно которому подрезать птичке крылья перед вылетом негоже. Поэтому она промолчала: «Глупо мне мешать её минутному блаженству…»
Дочь пару раз крутанулась вокруг своей оси:
– Ну, я пошла?
– Ну давай. Через часок отметься.
Ответа мать не услышала, хотя он был, просто прозвучал уже далеко от дома. «Взрослеет», – с умилением подумала она и уткнулась в свои записи.
Ровно через пятнадцать минут послышался топот, причём не одной пары ног. «Господи, неужели уже ведёт?» Дверь отворилась, и за спиной у дочери вместо прогнозируемого молодого человека замаячила рыжая девочка лет этак четырёх-пяти в грязном мятом платье с кривым подолом. «Не дошла», – констатировала мать про себя.
– Приду через час, – буркнула охотница.
И в очередной раз пулей вылетела из дома.
Ожидание родственников, или Сказка об утерянном зубе– Мама, нужно остановить кровь! – командовала девочка в генеральских погонах.
– Каким образом?
В ответ секундное молчание.
– Я ещё погуляю?
– А как же кровь?
– Да пройдёт.
– Слушай, а как ты его выдрала?
– Да волос, мам, засунула и выдрала.
– Зачем? Он тебе мешал?
– Мешал.
– Чем?
– Да ничем – просто выдрала.
– Понятно. Через пятнадцать минут – домой.
– Я не пойду, я Олю и Валеру ждать буду!
(Оля и Валера – те самые чуть было не опоздавшие на свой поезд любимые родственники, ожидаемые с нетерпением и тревогой.)
– Жди. В кровати.
– Ты будильник поставишь?
– Поставлю.
– Разбудишь?
– Разбужу.
– Ладно. Придёшь за мной? (Без надежды в голосе.)
– Приду.
Барышня, внешне полная сил и энергии, еле держалась на ногах. Ещё бы: ранний подъём, море, поездка в город, рейс на пляж, сборы на свидание, налаживание контактов, разочарование, сменившееся воодушевлением, теннис с мальчиком по имени Влад и, наконец, мужественно выдранный зуб! Он и стал той последней каплей в море эмоций сегодняшнего дня, после которой девочка на секунду остановилась.
– А чё он тёмный-то такой? Плохо чищу, что ли?
Мать не удержалась:
– А о чём я тебе всегда говорю? Новую зубную щётку выклянчила? Теперь давай – чисти.
Без привычного сопротивления засыпающая на ходу выдирательница зубов смачно плюнула пастой из тюбика на щётку, ощерилась перед зеркалом и начала интенсивно водить щёткой по зубам.
«Не захворала ли? – засомневалась мать. – И кашель мне её не нравится».
– Я – всё! – выдохнула ревнительница чистоты и прыгнула на кровать.
– Чего ты – всё?
– Всё.
Конца фразы слышно не было, потому что и конца-то никакого не было. Не было ничего, кроме безмятежного детского сна юной красавицы, засунувшей зуб под подушку.
Утром выражение лица семилетней смуглянки говорило о глобальном разочаровании.
– Доброе утро, дочь.
– Утро, – угрюмо буркнула деточка в ответ.
– Ты чего нахохлилась?
– Ничего.
«Понятно, зуб остался под подушкой», – догадалась мать.
– Ты что? Денег под подушкой не нашла?
– Нет, – произнесла дочь с обречённостью в голосе.
– Так не бывает.
– Бывает! Мне Сонька вчера сказала.
– Ясно, а у Соньки фамилия, часом, не Толстая?
– Нет, она с Украины.
«Не просекла, – подумала мать. – «Золотой ключик» не её книга, хотя и была прочитана меньше месяца назад».
– Дочь, а ты помнишь про поле чудес?
– Помню. Смотрела.
– А про Буратино с лисой Алисой и котом Базилио?
– Помню.
«Фу, чёрт, специально, что ли, дурака валяет?!» – подумала мать.
– Да помню я, помню. И что мне с этого? Мне Сонька сказала – положи зуб под подушку, и мышка денег принесёт.
– Дочь, ты серьёзно?
– Серьёзно. Я же не работаю. Как мне их по-другому зарабатывать?!
– А зачем тебе деньги?
– А тебе?
– Мне? – выдохнула изумлённая мать. – Для того, чтобы…
Предложение ещё не успело приобрести законченную форму, как деточка затараторила:
– Чтобы платить за квартиру, а то отнимут. Покупать еду, а то умрёшь с голоду. Путешествовать, одеваться, пользоваться дорогой косметикой, ходить к психологу, дарить подарки.
– Это не тебе ли?
– Мне, папе, родственникам, друзьям.
– А мне?
– А тебе… Ты же сама говорила, что лучший подарок – это сделать подарок.
Мать оторопела: «Интересно девки пляшут!» Стала лихорадочно соображать, как прокомментировать сказанное, не нашлась и рявкнула:
– Пошли завтракать.
– На это, кстати, тоже деньги нужны, – глубокомысленно произнесла юная потребительница и рванула в столовую.
«И немалые», – произнесла про себя обескураженная мамаша и вышла следом.
Вчера хорошо посиделиВчера хорошо посидели: полкило адыгейского сыра, кило помидоров, две бутылки сухого вина («попробуем, чем отличаются») и коньяк «Коктебель», проходивший в номинации «Давай поставим точку».
Утром стало понятно: точка стоит. В затылке. А на балконе – стол со следами вчерашнего вечернего счастья. Счастье выглядело несимпатично: застывший сок помидоров, липкие пятна от дыни, мутные стаканы с мутными отпечатками пальцев. Радость, видимо, вчера была полноценной.
Мысль об уборке не давала покоя. А что делать? Дочь ещё мирно посапывала. Не хотелось, чтобы она увидела это безобразие. И мать, оглядев поле будущей битвы за чистоту, сосредоточилась. Ровно через пятнадцать минут она с удовлетворением оглядела результаты своего утреннего труда и вернулась к привычному уже созерцанию ландшафта, внешнего и внутреннего.
«Что мне там снилось-то? Муж, деньги, математические расчёты, финансовые операции, полузнакомые люди, переговоры с ними. А что я перед сном заказывала?»
К слову, эта женщина находилась в каком-то постоянном поиске себя, в вечном внутреннем диалоге. Она остро чувствовала кризисность своего бытия, размышляла о целях своего существования и много об этом говорила. Желание «во всём дойти до самой сути» даже отход ко сну превратило в своеобразный магический ритуал: каждый вечер она обращалась в ведомство небесной канцелярии: «Господи, подскажи мне, для чего это дано мне, что я должна понять? Укажи, Господи, мне мою настоящую цель. Вразуми меня, Господи».
В этот раз запрос был традиционный, а образный ряд не имел ничего общего с искомым откровением.
«Неужели к долгам? Чёрт бы их побрал, эти финансовые трудности! Суета, не то!»
Женщине словно стало стыдно собственной наивности и невольной склонности к мистицизму. Всё это, на её взгляд, попахивало театральностью и не имело ничего общего с её истинными переживаниями.
Не то, – констатировала она с разочарованием, уставившись на покрытые дымкой горы. – Сделаю-ка я дыхательную гимнастику». – Это в ней заговорило тело, изрядно уставшее от бесплодных размышлизмов, и процесс пошёл. Пять минут – задержка дыхания, пять минут – задержка дыхания.
«Какая воля! – похвалила себя наша героиня. – К жизни!» – подредактировала она не без пафоса и зычно скомандовала:
– Дочь, доброе утро. Вставай-вставай!
Заспанная девочка буркнула в ответ «доброе утро» и хрипло произнесла:
– Вот это жизнь, блин.
Середина отдыхаСильный ветер был столь же отвратителен, как и мерзкий сон. Он был непонятным, хотя все его образы узнавались с первого раза. Почему-то в квартире нашей героини обосновалась соседка, одетая в бабий цветочный халат, в окружении двух подруг преклонного возраста. Ей как-то нездоровилось: то ли потому, что нужно было брать кредит, то ли потому, что впереди не было радужных перспектив. Одним словом, соседка нуждалась в деньгах.
