Наталия Терентьева - Ласточка
– Так, все, хватит. Не надо вот этого… – Она слегка похлопала мальчика по плечу, как бы это сделал мужчина, а тот неожиданно обхватил ее крепко-крепко и стал горько плакать, сотрясаясь всем телом. Анна хотела расцепить его руки и не смогла, так цепко мальчишка держался за нее.
– Пойдем, все уже на службе. Так не положено. Ужина не дадут.
Мальчик замер, подышал глубоко, посопел.
– Все? Успокоился? Пошли.
Анна не стала спрашивать, о чем он плакал. И так ясно. Он-то сам ничего не понимает. А вот то странное, загадочное, неподвластное нашему разуму, что в нас есть, в любом – в ребенке, в старике, в монахине, абсолютно в любом человеке, наше подсознание, живущее по своим законам, оно понимает, что впереди у мальчика ничего хорошего нет. Как понимает это Анна. Только Анне его не жалко, или не слишком жалко, а вот той частице универсального разума – так, наверно, для себя это можно объяснить, – которая скрыта где-то в его сущности, которая прорывается в снах, в неожиданных ощущениях, в неосознанной тревоге, в предчувствиях, в неконтролируемых воспоминаниях, – ей ясно, что мальчик вообще никому не нужен на этой земле. Кроме Бога, наверно. Так сказала бы, искренне веря в это, любая другая монахиня или послушница в монастыре. Почему бы за эту спасительную мысль не уцепиться и Анне? Привел же его неразумную мать Бог в монастырь? Привел. Убежала она, тоже с молчаливого согласия Бога, – убежала. Не споткнулась по дороге, никто ее не остановил. Для чего-то нужно было, чтобы мальчик здесь без нее остался. С нормальными людьми. Ну, скажем… с вполне нормальными, только необычными.
Притихший Виталик шел за Анной, не равняясь с ней. Она слышала его шаркающие шаги, но не стала делать замечания, чтобы он нарочно не шаркал сандалиями. Пусть идет как идет. Главное, что не сопротивляется больше. Выстоит всю службу, потом она с ним поговорит. Ей бы самой выстоять. Она сегодня практически ничего не ела, несколько раз плакала, и голова то и дело начинала кружиться. Анна в одну сторону поворачивается, а что-то в ее голове словно смещается в другую, неприятно покачиваясь.
– У меня есть сын, его зовут Артем, – сказала Анна, с ужасом прислушиваясь к своим собственным словам.
– Он там? – мальчик показал вверх. – У Бога?
Анна даже остановилась.
– Кто… кто тебе сказал?
– Ты черное носишь. У нас тоже обычно все в черных платках, когда похороны… Когда дядю Витю зарезали, у мамки платка не было, она плакала, ей соседка дала… А у тебя платок красивый, черный… – Виталик дотянулся до края длинного апостольника и осторожно потрогал его двумя пальцами.
– Тут все в черном… – пробормотала Анна.
– У всех, значит, похороны, – легко заключил Виталик.
– Ну, в каком-то смысле да…
Вот если бы верить в это и думать именно так. Да, у нее был сын и есть сын. Только ему всегда будет семь лет. И его не просто здесь нет. Он у Бога.
Господи, – Анна подняла голову наверх, глядя в совершенно чистое, безоблачное, еще совершенно светлое небо, – дай мне веры, ни о чем больше не прошу, дай мне веры – верить в тебя так, чтобы эта вера меня спасала, чтобы я и правда верила, что Артем у тебя, что я нужна тебе, что все происходит не по законам хаоса, а по законам Божьим. И они, эти законы, не равны.
Глава 11
Ника со странным ощущением смотрела на низкое темное облако, растянувшееся теперь перед ними по всему небу, закрывшее вершину самой высокой горы. Как будто она уже это когда-то видела. Не саму картину в точности, а знает это ощущение – чего-то неотвратимого, от чего не уйти, никак. Оно давит, приближается, ты надеешься, что сможешь избежать, ищешь выхода… Но не в силах человек спрятаться от грозы в горах, когда рядом нет ничего, похожего на укрытие.
– Может, спальники достанем, сядем под них? – неуверенно предложил Паша.
– И что, – хмыкнула Борода, – будем дожидаться, пока ливень начнется? Сидеть и дрожать?
– А ты что предлагаешь?
– Я?! – Даша покрутила головой. – Ну, вот хотя бы туда бежать, в обратную сторону от тучи.
– Но нам совсем туда не надо! – возмутился Кирилл. – Стрелка в другое место указывает. Да и тропинка эта какая-то… левая…
– Левая, правая… – пробормотала Борода. – За мной! – Она решительно направилась по тропинке, ведущей куда-то вбок, в заросли. – Ну, что вы? Что застыли? Бегом за Дашей!
– Даш, ну ты, конечно… – покачала головой Ника, видя, как нехотя, но ребята все же направляются за девочкой по той сомнительной тропинке.
– Давай-давай, и ты тоже не отставай! – Тоном, не терпящим возражений, Даша прикрикнула на Нику.
– Ненавижу такой стиль общения! – проговорила Ника скорей самой себе.
Кирилл остановился, подождав Нику.
– Ребят, ребят, – быстро заговорила Вера, тоже притормозив, и мелкими шажками, как-то вбок, пододвигаясь к Кириллу с Никой. – А давайте мы с Кирюшкой пойдем искать родник, а вы по тропинке… Дорожку разведаете… А?
– Ну ты, подруга… – Даша покачала головой, вернулась к Верунчику, отодвинув смеющегося Пашу, сгребла подружку, несильно встряхнула. – Все вместе пойдем! За Дашей! Ясно?
– Ясно… – вздохнула Верочка. – Я просто…
– Не просто!
Ника посмотрела на темные облака, с невероятной скоростью мчащиеся прямо на них.
– Действительно, надо спальники доставать. Хоть как-то укроемся.
– Еще чего! – фыркнула Борода. – Я прятаться от дождя не буду. Тем более заранее. И никому не дам.
Ника с Кириллом переглянулись.
– А вообще Олег кого-то старшим назначил? – с сомнением спросила Ника.
– Старшим? – Кирилл пожал плечами.
– Меня! – одновременно сказали Паша и Борода.
– Ну ясно, – засмеялась Ника. – Оба хотите командовать. У Даши лучше получается. Но она людьми рисковать любит, не оценивает трезво ситуацию. А Паша все больше молчит или критикует без толку. Кто лучше? Может, Кирилл или я?
– Тогда уж пусть Верунчик! – махнула на нее Даша. – Он вообще ничего не соображает, да, Верунчик? Что? Я любя, любя…
– Да ну вас! – Кирилл обогнал их всех и пошел по тропинке, то и дело цепляясь за кусты.
Все остальные, один за другим, потянулись за ним.
– Вот и решилось, – усмехнулась Даша. – Кто лидер.
– Я? – обернулся Кирилл. – Не, я лидером не буду.
– Чё это вдруг? – Даша подмигнула Вере. – Ты выбираешь Кирилла?
– Да-а-а… – протянула Верочка.
– Я сам по себе. Я нейтрален.
Ника покачала головой:
– Жаль.
– Я не буду ни с кем воевать.
– А если нападут?
– На нейтральную страну никогда не нападают, – не очень уверенно сказал Кирилл.
– Ой, на меня капнуло… – Паша посмотрел на небо.
– И на меня… – Верочка на ходу стала открывать рюкзак Даши. – Давай скорей, спальник же непромокаемый!
– Да убежим лучше! Человек быстрее тучи передвигается! Руки убери, Верунчик, и топай за мной, не отставай!
Даша говорила так уверенно, что мальчики, с сомнением переглянувшись, поспешили за ней. Нике ничего не оставалось делать, как тоже почти бегом припуститься за ними, замыкая цепочку. Нога немного болела, но идти можно было, тем более ее тяжелый рюкзак мужественно тащил Паша.
Как бы быстро они ни шли, дождь догнал их через пару минут и, только закапав, превратился в настоящий ливень. Стена воды обрушилась на них, пока они доставали спальники, так что спрятались они под два спальника уже совершенно мокрыми. И спальные мешки тоже намокли, пока подростки судорожно их разворачивали.
Паша посидел вместе с Кириллом под одним из мешков и вылез наружу.
– Да ну! – сказал он. – Помоюсь хотя бы под дождем.
– Спинку не потереть? – засмеялась Даша из-под мешка. – Садись к нам! У нас веселее! – Даша поерзала, теснясь. – Палатку надо было развернуть!
– Точно! Что ж ты раньше не сказала! – проговорила жалобно Верочка, теснясь к Даше.
– А меня никто не спрашивал – как поступить. Вот и поплатились.
– Ты издеваешься что ли, Даш? – Ника даже засмеялась. – Правда, зря спальники намочили. В суматохе ерунду сделали.
Паша не сел, стоял, задрав голову, ловил дождь ртом. А Ника теперь оказалась под дождем, Даша ее выпихнула. Ника тоже встала, расставив руки.
– Дождь так дождь, да, Паш? – улыбнулась она.
– Ага, – смущенно кивнул подросток.
– Слушай, а правда, как вышло, что у нас нет старшего? Я что-то пропустила?
– Не, принцип такой. Это же поход на выживание. И лидер должен сам проявиться.
– Так Олег говорил?
– Так я понял… – неуверенно пожал плечами Паша. – Фу, сниму майку, прилипла вся…
Паша, чуть отойдя в сторону, разделся.
Ника, глядя на него, тоже стянула футболку и брюки, она надела вниз купальник, думая, что на жаре может раздеться, если днем будет совсем невыносимо жарко. Олег, конечно, предупреждал, что одежда должна быть длинной – меньше вероятности травм и укусов, клещей никто не отменял, и Ника человек дисциплинированный… Но непредсказуемые же обстоятельства… Никто не ждал ливня… Или ждал? Может, это тоже часть экстремальных условий?
