Даниил Любимов - Экипаж
Женщина-юрист подскочила к неудавшемуся руководителю и набросилась на него:
– Вы мужчина или кто? Сделайте что-нибудь!
– Я бухгалтер, – как мог оправдался тот, не прерывая своего занятия.
Гущин наблюдал за всем этим процессом, мысленно прикидывая более эффективный способ. К нему подбежала женщина средних лет, глаза ее были заплаканы, но в них теплилась надежда. Она посмотрела на него – высокого, сильного, с мужественным лицом – и прорыдала:
– Мой сын! Сережа! Помогите, помогите! Он застрял!
Ей вторила девочка-подросток – та самая, что показала им дорогу:
– Он там, там! Вот чего он туда полез?
Женщина раздражилась от этого вопроса и сильно дернула девочку за руку. Алексей понял, что это была мать обоих детей.
– Успокойтесь, мы поможем, – отозвался он и пошел к автобусу.
Металлическая крыша его была почти придавлена сверху к сиденьям. Алексей попытался повторить маневр рабочего и пролезть в щель, но и ему это не удалось – слишком тесно. Гущин выпрямился, покусывая губы и раздумывая, как еще можно проникнуть в заклинившее пространство.
Сзади сильная рука отодвинула его в сторону одним движением, и Алексей увидел, как Валерка, извиваясь, будто уж, своим гибким телом, буквально ввинтился внутрь.
– Валера! – выкрикнул Алексей, пытаясь ухватить мальчишку за плечо, но тот уже исчез в проеме.
– Пусть, пусть! – твердила мать мальчика, во все глаза наблюдая за процессом и шевеля губами – видимо, молилась.
Женщина-юрист подошла к отверстию, в котором скрылся Валерка, и, наклонившись, громко заговорила сверху:
– Он живой, слышите? Осторожнее – камни двигаются!
Бухгалтер пытался ее оттащить:
– Не мешайте! Всем должны заниматься специалисты!
– То-то и видно, какой вы специалист! – огрызнулась женщина.
Но бухгалтер, приободрившись и веря в могущество прибывших на подмогу людей, стал быстренько организовывать остальных:
– Так, товарищи, без паники! Сейчас поедем! Подходим к машинам и рассаживаемся! Слаженненько, товарищи!
Гущин невесело усмехнулся про себя. Специалисты! Знал бы он, какие это специалисты – парень-стюард да мальчишка-школьник. Впрочем, оба они, Андрей и Валерка, вели себя сегодня с мужеством профессиональных спасателей.
Алексей посмотрел на щель. Оттуда не доносилось никаких звуков. Может быть, Валерку тоже защемило, и ему самому требуется помощь… Но Гущин сейчас был бессилен ему помочь, оставалось только уповать на ловкость пацана.
А Валерка, пробрался внутрь по узкому, как бутылочное горлышко, проходу, вскоре увидел впереди зажатого между сидений мальчишку. Впрочем, не его самого, а лишь огромные, насмерть перепуганные глазенки, в темноте глядевшие на него с последней надеждой.
– Цел? – непринужденно спросил Валерка, делая вид, будто дело пустячное. – Давай, ползи ко мне!
– Не могу, – прохныкал мальчишка. – Ногу зажало!
Валерка выругался про себя, но вслух ничего не сказал, лишь потихоньку, по сантиметру, стал продвигаться вперед. Получалось плохо, и он периодически останавливался, стараясь сгруппироваться так, чтобы тело стало одним сжатым стержнем.
Гущин наверху, возложив спасение Сережи на Валеру, стал готовиться к отправлению, помогая женщинам и другим детям перебраться через завал. Вместе с Андреем они встали по обеим его сторонам, подавали руки, поддерживали, переправляли… Мальчик Вова жался в сторонке и никак не хотел переходить.
– Ты чего, пацан? – спросил его Андрей.
– Мне холодно, – поежился Вова.
– Идите в машину, – обратился Андрей к рабочему, показывая на микроавтобус, который привел он.
Рабочий – по всей видимости, отец – набросил на мальчика свою огромную куртку, укрывшую ребенка, будто плащ-палатка, и, положив на плечо свою тяжелую руку, повел к автобусу.
Алексея что-то больно ударило по голове. Он посмотрел наверх: с неба сыпались каменные обломки и вулканический пепел.
– Разворачивай машины! – бросил он Андрею.
– Куда? – бросилась наперерез женщина-юрист. – Без ребенка нельзя!
Гущин сам это понимал. Он повернулся к раскуроченному автобусу. В его металлическом теле застрял еще и Валерка – в сущности, тоже еще ребенок, более того – за него он считал себя лично ответственным.
– Успокойтесь, женщина, – обратился он к той.
– Я никуда не поеду! – кричала та.
– Идите лучше к микрику, помогите рассадить людей. – Гущин легонько подтолкнул ее к автобусу, возле которого распоряжался Андрей, распределяя места для беженцев.
Юрист немного постояла, но, вняв твердому голосу Гущина, быстро пошла помогать. Однако у входа дорогу ей перегородил бухгалтер, властно произнеся:
– Стойте здесь!
Нервы женщины не выдержали, и она протестующе выпалила:
– Слушайте, что вы тут командуете? Кто вас уполномочил?
Бухгалтер с важностью в голосе принялся что-то объяснять, но женщина, не слушая его, махнула рукой и, переменив свое решение, побежала обратно к завалу.
Алексей нагнулся над махиной автобуса и взывал:
– Валера! Валера!
Сейчас ему хотелось только одного – чтобы парень отозвался, дал понять, что жив. Тогда бы все можно было исправить. Алексей чувствовал в себе такой злой задор, что готов был голыми руками разворошить эту груду металлолома.
Валерка не откликался. Алексей прислонил ухо к искореженной крыше автобуса. Оттуда не доносилось ни звука. Гущин ждал и думал, как поедет назад, что скажет Зинченко, как вообще он сможет уехать, оставив тело Валерки под тяжестью навалившегося железа?
– Ну что там у вас? – послышался нетерпеливый голос.
На гребне завала показалась женщина-юрист. Она увидела каменное лицо Алексея и добавила, словно в оправдание:
– Теряем же время!
Алексей не ответил и отвернулся. Немая груда металла горой застыла рядом.
– Ну что же вы? – не отставала женщина.
– Идите в машину! – рявкнул Алексей.
Валерка слышал крики Гущина над головой, но ответить не мог: сверху давил, опускаясь все ниже, потолок, и грудная клетка его была стиснута так, что едва хватало пространства, чтобы потихоньку, по капле, втягивать в нее воздух, дабы не лопнули легкие.
Превозмогая напряжение, он упорно полз вперед, упираясь руками в дно и подтягивая тело, будто безногий инвалид. Периодически он чуть приподнимал голову и смотрел на забившегося в углу Сережу, но видел лишь два огромных огонька его глаз.
Потолок наседал и на мальчишку, он неумолимо опускался. Лопнул, не выдержав давления, пластиковый плафон над головой Сережи, и тот в страхе зажмурился.
– Не бойся. Я здесь, – хриплым шепотом выдавил Валерка – это все, на что были способны его связки.
Преодолевая последние сантиметры, он приблизился к мальчику и, протянув руку, дотронулся до его ноги. Она была намертво зажата сиденьями. Валера осторожно попытался выдернуть ее из тисков. Мальчик закричал, и Валера убрал ладонь.
– Я попробую приподнять сиденье, – с присвистом просипел он. – А ты тяни ногу на себя. Понял?
Мальчишка послушно закивал. Однако это было проще сказать, чем сделать – сиденье застыло как влитое, не поддаваясь Валере.
Потолок скрежетал под напором камней и оседал все ниже. Он вот-вот готов был придавить и Сережу, и Валерку.
– Давай, давай! – упрашивал Валера, протягивая руку.
Он потянул мальчишку на себя. Тот, понимая, что это единственный шанс, позабыл про боль и подался навстречу. В ноге что-то дернулось и кольнуло, а следом стало просторно и легко. Сережка не верил своим глазами – нога высвободилась! Он даже поболтал ею туда-сюда, чувствуя колкие мурашки.
– Ну, слава богу, – выдохнул Валера. – Теперь давай за мной. Быстро!
Они поползли назад уже вдвоем. Сережка подволакивал ногу, но двигаться ему было легче – все-таки он был мельче Валеры. Как две ленты они стелились по полу, стремясь не соприкасаться с нависшим потолком, в любую секунду готовым захлопнуть им выход и оставить в западне.
Валера двигал локтями и подтягивал корпус, Сережа на отставал. Еще чуть-чуть, еще – и сверху показался свет, появился глазок отверстия. Валера изогнул тело и подался наверх. Спустя мгновение, он уже стоял на крыше автобуса и вытаскивал за руку мальчишку…
К ним тут же бросились со всех сторон, мать подхватила Сережу на руки и, обливаясь слезами, целовала его чумазое лицо. Сбоку брата тормошила девочка. Она тоже плакала и приговаривая:
– Серега! Дурак! Ты специально, да?
В четыре руки они с матерью потащили мальчишку прочь, подальше от греха и от распластанного как рыба камбала автобуса.
Гущин с силой схватил за шиворот Валерку, дернул на себя.
– Я тебе что сказал, сопляк?! – сквозь зубы процедил он, едва сдерживая и ярость и радость оттого, что видит его живым.
– А вы иначе б не разрешили, – тяжело дыша, улыбнулся Валерка, без страха глядя в сузившиеся зрачки Гущина.
Алексей в сердцах наподдал ему, бросив:
