Константин Шеметов - Магазин потерянной любви
Кое-что прояснялось. Джони родился первого ноября. По крайней мере, с точки зрения астрологии союз близнецов и скорпиона заранее обречён и крайне нежелателен. Союз этих знаков совершенно непродуктивен как в личном, так и в социальном плане. На что рассчитывал Киану Ривз – непонятно. Счастливый конец «Повелителя тьмы» весьма сомнителен, да и сбор от фильма оказался никудышным.
– Спасибо, Вика, – попрощался Митя с Викой Россохиной, а заодно и с Ирой Свириденко. Из их с Ирой детства Джони особенно запомнилась её короткая юбка с рюшками, то, как она ела мороженное в цирке, ну и конечно, эти её истеричные припадки у школьной доски.
– До свидания, Дмитрий Александрович, – ответила Вика и повесила трубку.
Джони так и тянуло на отстой – вот первое, что приходило в голову. Впрочем, Митя и сам был хорош. И Митя, и добрая половина человечества.
Находя себе пару, они вскоре разочаровывались, искали, находили снова, снова разочаровывались и так далее. Они словно попадали в замкнутую трубу. Тут Митя подумал о Большом адронном коллайдере. Этот ядерный ускоритель сталкивает элементарные частицы, преобразуя их массу в энергию. Энергии хватало ненадолго. В сущности, дело обстояло так: попав однажды в адронный коллайдер, люди кружились там со скоростью света и не знали, как выбраться обратно.
На прощанье Вика предположила, что Джони умер. Может, оно и к лучшему, вздохнула она, но как-то чересчур радостно, и Митя Захаров в одночасье сник. Будто что-то оборвалось внутри, вспоминал он позднее.
Впечатляет заключительная сцена расставания Джони с Ирой Свириденко. На этот раз расставание было хоть и мысленным, но, судя по тексту, желанным, и Митя надеялся – окончательным. В заметке под названием «Радужная сфера» художник отправляет Иру в воздушный полёт. Она поднимается высоко в небо на аэростате. Как и в большинстве случаев, Джони использует метафору. «Радужная сфера, – пишет он, – мало-помалу уносилась в бирюзовую даль. Гондола с аэронавтом неспешно покачивалась, словно кивая на прощанье. Всё это время Вика с любопытством наблюдала за происходящим, но так ничего и не спросила. Да и что было спрашивать?» – заключает фотограф «Прекрасного мира».
Шар упал неподалёку от могилы Максимилиана Волошина в Крыму. Джони сфотографировал место падения, фрагмент Чёрного моря с закатным солнцем и кое-что прихватил на память.
Митя сложил телефон и задумчиво уставился в окно. Несколько прутьев от гондолы, припомнил он, пуговица от Ириной блузки да поручень с отпечатками её пальцев. Ни на что не годные предметы.
Впрочем, как посмотреть. Ценность предмета – и приёмщик брака давно это уяснил – зависит в основном от текущих показателей спроса и предложения. Иначе говоря, не будь у Джони Вики Россохиной, рыночная стоимость прутьев была бы довольно высокой. Теперь же, чтобы их продать, требовались определённые вложения.
И о чём он только думает? Нет, в самом деле, эти Джонины книжки и вправду наводят на размышления. Другое дело, можно ли здесь поживиться? Ни книжки, ни прутья от гондолы, ни тем более размышления просто так не продашь. Ни о каких вложениях Митя Захаров и не помышлял. И всё же, как ни крути, – это брак, а с браком всегда можно что-нибудь придумать.III
Как Митя и предполагал, покончив с одной любовью, Джони принимался за следующую. Надо же так вляпаться. Который раз он повторял одну и ту же ошибку – отдавался любви всецело и без остатка, взамен получая в лучшем случае снисхождение. До Вики он имел уже несколько подобных связей, и каждый раз они заканчивались ничем. Джони то и дело запускал в небо радужную сферу, после чего собирал всё те же прутья и пуговицы.
Каково же разумное и допустимое количество повторов? Митя не знал. Он и сам повторялся. Тут как с селезнем в пруду. Если допустить, что селезень – вполне приличная утка, как, должно быть, ему стыдно подчас: метнётся за окунем и тут же назад, но уже поздно – окунь съеден. Повторение, таким образом, обусловлено несовершенством, передаётся половым путём и не зависит от уровня полученных знаний.
Тем интересней казалась задача. Незапланированный отпуск обещал новые открытия, и Митя намеревался не только извлечь из этого прибыль, но и разобраться, что к чему. Что ж он так мало читал в последние годы? – спрашивал Митя сам себя и лишь удивлялся.
Хотя зря удивлялся. В школе ему давали Пушкина с Лермонтовым да советских писателей. В начале двухтысячных он начитался «Голубого сала» и тут уж окончательно невзлюбил русскоязычную литературу. Впрочем, как и страну, в которой по случайности родился и которую его принуждали любить непонятно за что. За то, что родился здесь, настаивал Антон Павлович Чехов – ещё один русскоязычный гений. Теперь же этому драматургу вторило полстраны во главе с президентом. Фактически они требовали безоговорочного подчинения меньшинства большинству. Ни о какой любви при таких условиях не могло быть и речи.
Перечитав чуть позже диссидентов 70-х годов прошлого века, и в особенности Иосифа Бродского, Митя всё больше склонялся к западному мировоззрению. На каком-то этапе он и вовсе перестал читать. Это случилось около четырёх лет назад. Незадолго до того протестное движение в России достигло небывалых масштабов, но, так ничем и не разрешившись, постепенно стихло. Выдающуюся роль в то время сыграла пропаганда всего русского, не говоря уже о ненависти к США. Владимир Путин снова вернулся в Кремль, рассчитывая на пожизненное правление. Кто бы сомневался, горько усмехался Митя Захаров, с завистью наблюдая за сменой власти в цивилизованных странах. Регулярная сменяемость шла им только на пользу.
До него вдруг дошло, как огромна и непреодолима дистанция между этими двумя мирами. Видно, язык и вправду в значительной степени формирует сознание. Особенно запомнился отвратительный период Олимпиады в Сочи. Именно зимой четырнадцатого года Митя пережил острейшую нравственную дилемму самоубийства. Куда ни кинь – русские прославляли себя. Митя знал, что радоваться нечему, но никто не слушал его. Он был словно Бернхард Риман, предсказавший местоположение нулей с простыми числами, но так и не доказавший свою гипотезу. Вероятно, гуманизацию России тоже следовало бы включить в список «Задач тысячелетия», да кто будет решать такую задачу?
Белые ленты остались в прошлом.
Вслед за «Эхом Москвы» были преобразованы или закрыты каналы «Дождь» и RTVI, «Независимая газета», кабельные СМИ и наиболее «опасные» интернет-ресурсы. За два-три года от социальных сетей остались псевдокультурологические сайты наподобие «Московского дня» да клубы знакомств. Активисты демократических движений если и не были арестованы, то заметно поутихли или даже уехали из страны.
Иначе говоря, приличные люди затаились.
Как затаились и Митины знакомые. Они остерегались публики, почти все остались без работы, их судили, отправляли по тюрьмам и убивали на улицах города. Артемий Троицкий, к примеру. Митя познакомился с ним в одиннадцатом году в клубе «Хлеб». Вместе с Вивисектором и Пахомом они дали с десяток концертов, а в тринадцатом Артемия застрелил инспектор ДПС на митинге в защиту 31-й статьи Конституции. Даже не верится – эти митинги продолжались вплоть до минувшего Рождества, даже после смерти Эдуарда Лимонова. На писателя, как ни в чём не бывало, упала сосулька неподалёку от Яузского моста. Эдуард Вениаминович скончался от потери крови по дороге в госпиталь, так и не придя в сознание.
Да кто только не пострадал! Ник Рок-н-Ролл осуждён на 20 лет за непредумышленное убийство проститутки, Женя Колтунов, журналист «Да Винчи лёнинг» – забит до смерти в полицейском участке, Оля Бушуева, корреспондент The New Times – застрелилась после изнасилования в метро, Саша Лазарев, друг детства и водитель троллейбуса – осуждён за пирсинг в ухе и, наконец, Матвей Юрьевич Ганапольский. Митя как-то чинил ему по телефону Windows XP. Жизнерадостный, предельно честный, приятный в общении человек, Матвей Юрьевич был схвачен за перевозку наркотиков в аэропорту «Внуково» и там же застрелен при попытке к бегству. Втайне Митя надеялся, что хотя бы Джони, этот «повелитель тьмы», жив и здоров.
Так что если Джони потерял любовь, то Митя – и он знал это наверняка – утратил свою Родину. Он будто приехал сюда по туристической путёвке и просрочил паспорт. Впрочем, судя по тексту, досталось и Джони. Пусть он и не сидел в тюрьме и не попадал в участок, но настрадался от режима будь здоров. В основном художник терпел нравственные мучения, и наиболее полно они отражены во втором и третьем томах его записей. Это период примерно с 2006 по 2010 год.
Если вдуматься, «Константин» выжил лишь благодаря иностранной литературе. Образно выражаясь, эта литература была как его давний друг Ральф Мессенджер. Профессор руководил кафедрой когнитивных исследований в Глостерском университете неподалёку от Лондона. Именно Ральф согласился встроить в Джонину голову специальный микрочип, нивелирующий трудности повседневной жизни в современной России.
