Ольга Юнязова - На острие свечи
– Хорошо, – кивнула Оксана. – Пишите.
Лейтенант дал ей ручку и чистый лист.
– Нет уж, давай сама.
Оксана пожала плечами и начала писать.
«Я, Власова Оксана Васильевна, зашла в кафе. Там у меня украли сумку…» Изложив эту историю, она закончила так: «Прошу на всякий случай поставить в «угон» мой автомобиль, номер (такой-то), который остался ночевать на улице (такой-то) недалеко от кафе, а заодно позаботиться о квартире по адресу (…), где остались две инвалидки, которые не смогут оказать сопротивление грабителям, когда те придут.
И должна предупредить, что сама я астматик, а мои «неотложные» лекарства тоже были украдены вместе с сумкой, поэтому при ночлеге в антисанитарных условиях я могу умереть».
Поставив подпись и дату, она спокойно подвинула заявление лейтенанту. Бегло просмотрев написанное, он сделал расстроенное лицо, и сказал:
– Вишня, сними отпечатки пальцев и веди её в обезьянник.
Оксана встала и, прежде чем выйти, спросила:
– А когда вы убедитесь, что это ошибка, вам не будет мучительно стыдно?
– Нет, – равнодушно бросил лейтенант, возвращаясь к своему пасьянсу. – Я выполняю свои прямые обязанности. Все претензии к тем, кто сочиняет законы и должностные инструкции.
– Но вы хотя бы заявите об угоне! – взмолилась Оксана.
– Это не ко мне, это в другой отдел. А там с вами не будут разговаривать без документов.
В изоляторе временного содержания было людно. Все места заняты сидящими и лежащими арестантками. Вишняков впустил туда Оксану, как рыбу в садок.
Вспомнилось, как папа однажды взял её с собой на рыбалку. Клёв был хороший, погода тоже. Ксюше нравилось следить за поплавком и подсекать бестолковых серебристых карасиков. Они казались весёлыми, сверкающими на солнце игрушками. Но когда пришло время возвращаться домой, папа смотал удочки и достал из воды металлическую сетку, почти доверху наполненную живыми… (живыми!!!), но уже полумёртвыми рыбками. Ксюша ни единым жестом не показала своего ужаса, но на рыбалку с тех пор больше не ходила.
Вот и сейчас она испытала то же чувство при виде женщин, которые равнодушными, остекленевшими от скуки глазами изучали новую обитательницу тесной комнаты, растерянно стоящую посередине и ищущую, куда бы присесть. Никто даже не шевельнулся, чтобы освободить хоть клочок занятого места.
Оксана подошла к подоконнику. Он был узкий, сесть на него было нельзя, но можно было облокотиться. Из щелей между стёклами дуло. За окном царила тьма: ни фонарей, ни домов, ни тем более звёзд. Из зарешеченной зеркальной бездны на Оксану глядела почти не знакомая ей девица лёгкого поведения.
За минувшее лето и особенно за то время, пока Александр был в больнице, Оксана сильно похудела. Скулы заострились, на щеках появились стильные впадины. К тому же она начала подкрашивать глаза – наконец-то удалось найти косметику, от которой веки не краснели и не чесались. А может быть, аллергия уже не так свирепствовала. Ну и, наконец, Оксана решила закрасить появившуюся седину, но цвет получился намного темнее, чем её естественный. Сначала она хотела заставить парикмахершу переделывать, а потом, повертевшись перед зеркалом, нашла, что так даже интереснее. Воодушевившись новым стилем, она посетила бутик, где позволила себе купить джинсы и неприемлемые ранее модели блузок. Увидев дочь в этом образе, Елена Сергеевна обречённо простонала: «Ну, вот и всё! Нет больше моей Ксюши!», разрыдалась и закрылась в своей комнате.
– И долго ты будешь тут стоять? – спросило отражение. – Ты надеешься, что кто-то любезно предложит тебе сесть?
Оксана и сама понимала, что пора идти в атаку и отвоёвывать себе место под лампой. Она развернулась и внимательно оглядела всех, размышляя, кого бы ей подвинуть. На одной из скамеек слишком вольготно лежала толстая, хамоватого вида баба. Даже не успев оценить свои шансы, Оксана двинулась в её сторону.
– Подвинься! – спокойно сказала Оксана.
– Чё? – возмутилась толстуха.
– Подвинься! – чуть медленнее и чуть громче повторила Оксана.
– Щас я тебе подвинусь!
Оксана продолжала спокойно стоять над тюленеподобной гражданкой, размышляя, за что бы её ухватить. На удивление, драка ничуть не пугала, не смотря на разные весовые категории.
– Не связывайся с ней! Иди сюда! – услышала Оксана и, обернувшись, увидела, как садится пожилая женщина с огромным синяком на лице, до этого лежавшая, свернувшись клубочком.
– Лежите, лежите, бабушка! – остановила её Оксана. – Я сейчас эту гору сдвину.
В изоляторе все оживились, наверное, обдумывая, чью сторону выгоднее принять в предстоящей битве.
– Ну что? Подожмёшь коленки или будешь спать на полу? – дерзко спросила Оксана.
– Слушай! Ты кто вообще такая? Я же тебя соплёй перешибу! – нахмурилась «гора».
– Хочешь знать, кто я? – угрожающе раздула ноздри Оксана. – Тебе рассказать или сразу перейдём к свинобойне? – И она зачем-то засунула руку в задний карман.
Тётка вытянула губы в нелепую трубу, глаза её налились кровью, и она медленно покряхтывая, скинула ноги со скамьи и села.
«О боже! Что я делаю?» – перепугалась Оксана, глядя, как встаёт-поднимается массивная туша.
«Не тру-у-усь! Прорвёмся! – услышала она задиристый голос внутри себя. – У неё давление под двести! Пара резких движений – и она труп».
«И что? Этот труп будет на моей совести?» – ужаснулась Оксана.
«Подумаешь! Одной тварью станет меньше.
К тому же отступать нам всё равно уже некуда».
– Валечка! – взвизгнула избитая старушка. – Не связывайся с ней! Пусть садится!
– Спокойно, мама! – ответила Валечка. – Щас мы посмотрим, свино тут будет бойня или куро…
– Валя, у тебя давление! – кинулась на неё старушка, чуть не плача. – Садись! – приказала она Оксане, махнув рукой в сторону своего места. – Валечка! Успокойся, доченька!
Оксана села, с ужасом наблюдая, как сухонькая бабушка осторожно укладывает на скамейку пунцовую громилу.
– Так врача же надо вызвать! – обратилась Оксана к разочарованным зрителям.
– Может, ещё пиццу закажем? – усмехнулась чернявая женщина с характерным цыганским говором.
Оксана встала, подошла к решётке и начала остервенело пинать по ней.
– Вызовите «скорую»! Женщине плохо! – заорала она. – Э-эй! Кто-нибудь! Есть здесь живые люди?!
Она кричала до тех пор, пока не подошёл дежурный и не заткнул её, неожиданно пихнув резиновой дубинкой в живот. Оксана согнулась, задохнувшись.
– Кто тут заболел?! – агрессивно спросил охранник.
Превозмогая боль, как ни в чём не бывало Оксана указала в сторону Валентины.
– У неё давление под двести!
– Чем это ты измерила?.
– Вижу. У неё состояние предынсультное.
– Вот когда инсульт будет, тогда и вызову, – и он спокойно удалился.
Оксана вернулась на место, не понимая, как такое может быть в реальном современном мире.
– Извини, я не знала! – обратилась она к Валентине.
– Да пошла ты… – прохрипела та и снова ушла в прострацию.
Оксана поджала ноги, откинув голову на стену, закрыла глаза и вдруг с удивлением обнаружила, что той ужасной, мутной, серой, скорпионьей тоски больше нет. «Куда же она исчезла?» – Оксана внимательно осмотрела все закутки души. Неужели необходимо было пасть на самое дно, оказаться в реальной «банке со скорпионами», чтобы почувствовать, что жизнь – просто рай. Завтра все недоразумения прояснятся. Перед ней извинятся (а если нет, то и чёрт с ними!) и отпустят. Потом восстановят документы и, может быть, даже найдут её автомобиль. А если не найдут, то и ладно. Это же такая мелочь по сравнению с проблемами остальных узниц.
Оксана обвела их взглядом сквозь щель в ресницах. Знала ли эта женщина, что, потакая эгоистическим капризам своей Валечки, она сама загоняет любимую дочь в этот «обезьянник»? Почему ей никто не объяснил, что, балуя деточку пирожками, она забивает ей сосуды холестерином и наряжает в этот тяжёлый жировой скафандр, который неизбежно приведёт к болезням?
А у цыганки даже выбора не было. Её с детства обучали жульничать и обманывать. Для неё этот изолятор даже не наказание, а обычная часть работы, как для дальнобойщика, например, замена пробитого колеса. Предложи ей сейчас другую судьбу – она, скорее всего, откажется, потому что это противоестественно для её народа.
А вон та девушка… её явно ломает… Неужели она не знала о последствиях, когда впервые пробовала наркотик? Что заставляет этих людей так издеваться над собой?
И тут Оксана вспомнила, что не более чем минуту назад она сама осознанно пыталась вызвать на себя неизбежный «бульдозерный» наезд, а потом получила-таки дубинкой в живот. Неужели она не догадывалась о возможных последствиях? Что заставило её так рисковать?
Она задумалась и поняла, что, во-первых, даже не успела подумать, прежде чем начать действовать.
А во-вторых, была необходимость. Если бы не этот дерзкий блеф, то не сидеть бы ей сейчас на нарах, «как король на именинах», а ютиться где-нибудь в углу на корточках, как вон та заплаканная белобрысая девчонка.
