Екатерина Сиванова - Исповедь мачехи
Да, именно душевное равновесие… Любой рассказ Андрея о детях, о каких-то семейных ситуациях заканчивался фразой: «И тут у Марины началась истерика…»
Только спустя время я смогла понять, что имел в виду мой мужчина. А тогда, в тот памятный воскресный день, я слушала, удивлялась, сочувствовала, негодовала и пыталась понять: к чему это все? А «все» оказалось очень просто. Андрей объяснил:
– Когда я принял решение, сразу понял: ты должна узнать обо мне все. Ты должна ясно понимать, что я – не только мужчина, который по-настоящему любит…
– Любит? – эхом отозвалась я впервые за этот день.
– Да, любит… Я люблю тебя, моя Катенька… Я понимаю… Все понимаю… Мы знакомы-то всего два месяца…
– Два месяца и один день…
– Катюш, это все неважно… Дни не имеют значения. Я просто знаю, что ты – вся моя жизнь…
– Но я-то в этом не уверена…
– Понимаю… Я начал тебе говорить… Я – мужчина не просто старше тебя, не просто с историей, но главное: я мужчина, у которого есть две маленькие дочери…
– И ты их любишь… Ты их любишь…
– Нельзя сравнить то, что я чувствую к тебе, и то, что я чувствую как папа.
– Скажи: чего ты хочешь?
– Я хочу предложить тебе выйти за меня замуж… Я прошу тебя выйти за меня замуж. И хочу, чтобы ты дала мне ответ сейчас…
– Но ты женат…
– Я очень давно совершенно один.
– А дети?
– Я никогда не оставлю детей.
– Детям нужно, чтобы мама и папа были вместе.
– Детям нужно, чтобы мама любила папу, а папа любил маму… Мои дети живут среди постоянных скандалов и истерик. Больше всего я боюсь, что они поймут, что вот так и надо жить…
– Ты бежишь?
– Нет. Я принял свое мужское решение.
– Что ты хочешь от меня?
– Чтобы ты была рядом.
– Хорошо. Я буду рядом.
– Всегда?
– Да…
Он ушел, пообещав позвонить утром. Бессонная ночь.
Раннее утро. Звонок:
– Привет! Я пригласил жену на последнее свидание. Сегодня. В восемь вечера.
– Привет…
– Ты подождешь?
– Конечно…
Весь день шел дождь. Это август в Прионежске.
Мой старший брат как будто знал, что именно сегодня мне нельзя быть одной. Он позвонил буквально сразу после Андрея:
– Слушай, возникла острая необходимость купить мне хорошие джинсы. Поможешь?
– Не вопрос.
– Через час у университета, хорошо?
– Да.
Наступил вечер. Я не отрывала глаз от часов. Казалось, я проживаю вместе с Андреем каждую минуту. Умом понимала: ничего не произойдет: ну, поговорят, ну, поскандалят, в лучшем случае завтра позвонит и скажет: «Ты же все понимаешь…» А сердцем чувствовала… Я всем своим сердцем чувствовала Андрея. Такого со мной прежде не было никогда.
В 21.30 раздался телефонный звонок:
– Я еду к тебе.
Гудки…
Ничего не понимаю… Так быстро? Это что же, за полтора часа можно объясниться с женой? Нет… Едет, чтобы проститься со мной.
Звонок в дверь. Открываю. Цветы… Цветы… Цветы… Точно: сейчас скажет какие-то слова и уйдет…
– Привет! Ужином кормить будешь?
– Привет… Конечно… Проходи… Цветы очень… Как и всегда…
Андрей зашел на кухню, открыл холодильник, достал бутылку водки, налил, выпил залпом:
– Знаешь, что мне сказала жена, когда я рассказал ей о нас, о том, что принял решение уйти?.. Она попросила меня научить ее заполнять квитанции на оплату квартиры…
– У нее шок…
– Я слишком хорошо ее знаю… Это не шок. Это ее отношение ко мне… Ко всему, что было между нами…
– Подожди… Наступит завтра…
– Я все решил. Давай ужинать.
Уже на следующий день вечером, сразу после работы, не заезжая к нам домой, Андрей поехал к детям. Конечно, он позвонил мне, конечно, попытался что-то начать объяснять, но я, не дослушав, перебила и сказала: «Делай так, как считаешь нужным. Самое важное сейчас – это настроение девочек…» Я всем своим сердцем чувствовала боль этих детей. Но понимала, что не могу сказать Андрею: «Возвращайся к жене…» И дело было не в какой-то неистовой любви к мужчине. Просто я видела его глаза, когда он рассказывал о том, как плохо не только ему, как дети реагируют на их скандалы с женой…
– Понимаешь, я устал… Я прихожу с работы, начинаются какие-то упреки, какие-то выяснения отношений, я втягиваюсь во все это, начинаю отвечать, спорить, в конце концов кричать…
– Ты??? Кричать??? – изумлялась я.
– Да… Я не могу постоянно себя держать в руках… Ты понимаешь, я постоянно все делаю не так… Как в том анекдоте про Соловья-разбойника: «Не так сидишь, не так свистишь…»
– А дети где? Дети где, когда вы ругаетесь?
– Да в том-то и дело, что здесь же… Они плакать начинают, кричать… Все в точности, как мама …
– Андрей, прости, а у вас-то обоих ума не хватает детей куда-нибудь отправить? Ну, в другую комнату… Закройтесь на кухне и хоть поубивайте друг друга…
– Скандал в режиме «закрытой двери» не интересен Марине. Ей нужно, чтобы дети слышали и видели, какое папа ничтожество… Иначе все теряет смысл.
– Зачем папа позволяет выставлять себя ничтожеством?
– Идиот…
– Похоже…
– Я тринадцать лет пытался убедить себя в том, что это нормально… Что это – моя семья и я должен… Но я близок к той грани, за которой конец. Ты понимаешь меня? Я устал быть ненужным, устал быть один… Если посчитать, сколько лет из тринадцати мои жена и дети прожили рядом со мной, получится смешная цифра… Ее озвучить-то стыдно…
– Скажи, ты сделал все, что мог, в этой ситуации?
– В отношении Марины – да, а в отношении девочек… Вырастить, выучить и выдать замуж – программа-минимум.
– Ясно…
– Ты считаешь, что должно быть по-другому?
– Я считаю, что надо поступать так, чтобы не задавать себе по ночам, один на один со своей совестью, неудобных вопросов…
– Согласен.
Поездки по вечерам «к детям, чтобы сказать “спокойной ночи”», продолжались неделю, вторую… Я полностью поддерживала Андрея и терпеливо ждала дома. С каждым разом Андрей возвращался мрачней и мрачней. Младшая не разговаривала с ним, а старшая плакала… Мой мужчина приезжал ко мне в квартиру, отказывался от ужина, молча ложился спать, отворачивался к стенке и всю ночь вздыхал. Медленно, но верно терпение мое подходило к концу. Не понимать, что происходит и чем это закончится, становилось невозможно.
Хорошо помню тот момент, когда однажды вечером Андрей позвонил мне по дороге с работы и сказал:
– Пожалуйста, собери мои вещи, я возвращаюсь к детям.
Положив трубку, я дала волю чувствам. Поплакав от души, стала собирать вещи своего несостоявшегося мужа, в глубине души все равно находя повод для удовольствия: все было чистым, выстиранным и выглаженным… Пусть хоть ненадолго, но он почувствует прикосновение моих рук и мою заботу… Поставила чемодан Андрея у порога и ушла из дома: к чему лишние объяснения? Нет смысла бороться за сердце мужчины, которое всецело принадлежит его детям.
Вернувшись домой через пару часов, я обнаружила на кухонном столе письмо от Андрея.
…Взяла в руки этот лист бумаги, к которому совсем недавно прикасались руки моего любимого мужчины, и ясно представила себе, как он уходил отсюда: закрывал дверь, выходил из подъезда, садился в машину…
«Катя!
Я тебя люблю!
Таких, как ты, не бывает.
Во всем, что сейчас происходит, виноват я один.
Ты мне дала столько, сколько, кроме мамы, не дал никто. Больше всего на свете я боюсь, что никогда не смогу с тобой поговорить. Что сегодня я отказываюсь от собственного счастья. А еще боюсь обстоятельств и условностей.
Главное: я очень боюсь потерять детей. Прости.
Андрей».
Ночь без сна, уткнувшись в подушку, сжимая в руках письмо, оставленное на кухонном столе.
Утром, словно в бреду, сборы на работу…
Телефонный звонок:
– Привет! Нам надо встретиться и поговорить.
– По-моему, мы уже вчера все друг другу сказали… Точнее, ты написал. Давай оставим друг друга в покое.
– Я прошу тебя.
– Хорошо.
– Я приеду после работы к тебе.
– Ужинать будешь?
– Конечно…
Никакой радости я не чувствовала. В душе уже прочно осела тягучая и постоянная боль. Я понимала: это лишь начало, и делать так, как сделал когда-то мой папа, обрубив все сразу, Андрей не собирался и не хотел.
Когда вечером я открыла дверь своему теперь уже опять гостю, я обомлела. Передо мной стоял растерянный, запутавшийся и совершенно беспомощный юноша. Мое раздражение, непонимание и обида исчезли без следа. Я видела, как плохо Андрею. Мне хотелось только одного: чтобы он успокоился. А для этого он должен был остановиться.
– Проходи. Не говори ничего. Вымой руки и иди на кухню. Поешь, а потом, если захочешь, поговорим.
Я накрыла на стол и ушла в комнату, оставив гостя наедине с ужином и его мужскими мыслями.
