Игорь Симонов - Неизбежность лжи
– Зачем оно вам надо? – удивился Костя. – Вы же сами столько раз говорили – подальше от политики. Сделали предложение, от которого нельзя было отказаться?
– И да, и нет, – задумчиво ответил Юрий Петрович, – то есть предложение, конечно, сделали, но я и не то чтобы сильно сопротивлялся. Можно сказать, совсем почти не сопротивлялся. Так, для виду.
– Точнее объясните, – продолжал не понимать Костя.
– Попробую. Но начну совсем издалека. Тут как-то вспомнил я одну историю, которая случилась лет шесть назад в Америке вскоре после того, как они там в Багдад вошли и, как и следовало ожидать, ничего интересного не обнаружили. Помнишь?
– Да, конечно помню. И всем было ясно, что ничего не найдут.
– Всем, да не всем. В Америке-то большинство как раз верило и в химическое оружие, и в ядерное, и еще какое там есть. А одним из аргументов для начала войны было то, что за пару лет до этого Саддам закупил в какой-то Богом забытой африканской стране немереное количество урана. Такое количество, какого там отродясь не водилось. Но Африка далеко, и кто же это может проверить. Но, оказывается, проверили. И кто бы ты подумал? ЦРУ. Отправили туда человека еще до войны, который когда-то был там послом и по этой причине считался уважаемым человеком и имел хорошие контакты. Он-то и приехал с информацией, что никакой уран Саддам там не покупал. Выполнил этот человек, так сказать, свой долг. Но такая информация никому не была нужна и ей, соответственно, ходу не дали. Так вот, спустя какое-то время после активных и бесполезных поисков ядерного оружия бывший посол публикует в известной газете, традиционно поддерживающей демократов, большую статью о том, что оружие не могут найти, потому что его нет в помине и быть не могло. В Белом доме расстроились, не в нашем, понятное дело, а в американском. И так война становится все более непопулярной, а тут еще статья, в которой по сути президента обвиняют во лжи. Решили там на этого мужика наехать и наехали на него, надо сказать, по полной программе.
– Я чего-то такое начинаю вспоминать, – не понимая еще, к чему весь этот длинный рассказ, кивнул Костя, – там еще какая-то история была с его женой.
– Да-да, молодец, именно что с женой. А жена была ни много ни мало оперативным и сверхзасекреченным работником ЦРУ, которая занималась как раз Ираком и имела там агентурную сеть. Так вот решили они по жене ударить и написали в другой газете, поддерживающей, понятное дело, республиканцев, что она, пользуясь служебным положением, отправила мужа за казенные деньги отдыхать в Африку. И заодно раскрыли ее имя, и заодно адрес, и заодно все остальное.
– Да, – сказал Костя, – теперь точно вспомнил. Очень шумная была история. Я тогда в Штатах был, только об этом и говорили.
– Тем более. Возникает вопрос, зачем я тебе все это рассказываю. Отвечаю. Если бы эта история случилась у нас, а она бы у нас никогда не случилась, потому что никакая газета ничего бы не опубликовала, но предположим на секунду, что было бы с этой семьей правдолюбов?
– Плохо было бы, – сказал Костя.
– Да. Плохо было бы, – повторил следом Юрий Петрович, – а этот дипломат со своей шпионкой-женой, несмотря на то, что пережили несколько месяцев травли и унижений, несмотря на то, что всю ее агентуру и всех связанных с ней ученых-физиков в Ираке постреляли, в конце концов победили.
– Что вы имеете в виду? Кого победили?
– Победили, потому что остались живы. Победили, потому что людей, ну не самых высоких, конечно, но тех, кто их публично распинал и обвинял во лжи, поснимали с работы. Такая вот история. Теперь я тебя спрашиваю, почему такая история в нелюбимой нами Америке невозможна на нашей, допустим, горячо любимой Родине?
– Но вы же знаете ответ, – удивился Костя, – в Америке есть республиканцы и демократы, если одни обосрутся, то другие тут же это всем покажут. Так поддерживается баланс, чтобы никто особо не наглел.
– А у нас?
– А у нас нет оппозиции, поэтому нет баланса. В чем вопрос-то, Юрий Петрович?
– Вопрос в том, что некоторые люди считают, что с правильным балансом лучше, чем без него, – тихо и будто бы сам не доверяя своим словам, сказал Юрий Петрович.
– Вы это серьезно?
– Думаю, что да.
– В том смысле, что вы в это верите сами? Верите в то, что сейчас мне говорите? Что есть там среди наших бенефициаров такие люди, что решили задуматься, что будет со страной через десять, например, лет, и пришли к выводу, что если ничего не менять, то может она из состояния неустойчивого равновесия перейти в состояние свободного падения, а упав, рассыплется на куски. И по этому поводу надо центр тяжести потихонечку смещать, но только очень осторожно и, конечно, под полным контролем. Вы мне эту историю сейчас рассказываете?
– Ну, видишь, как ты быстро все стал понимать. Растешь, понимаешь ли, на глазах, – невесело усмехнулся Юрий Петрович.
– И вам, как одному из немногих людей, у которых крышу не снесло от переизбытка власти и денег, осваиваемых в единицу времени, поручили этим процессом руководить, – не унимался Костя.
– Ну, не руководить, конечно, какие из нас руководители, так, консультировать.
– Вы не ответили, – снова спросил Костя, – верите ли вы сами в то, что говорите?
– Я бы поставил вопрос по-другому: какова альтернатива устойчивой двухпартийной системе. Альтернатива – это абсолютная власть одного человека, поддерживаемого узким кругом родственников или избранных.
– То есть то, что мы имеем на сегодняшний день?
– Более или менее.
– И кого-то из этих избранных или даже самого лидера такое положение дел не устраивает, поскольку долгосрочные границы конъюнктуры мирового рынка очень не стабильны, а стало быть, нестабильными будут и цены на нефть со всеми вытекающими последствиями…
– Нет, ты определенно делаешь успехи, – Юрий Петрович, если и дал в какой-то момент слабину, то трещинка уже заросла, и он снова был самим собой. – Все так примерно и выглядит, как ты рассказал.
– Тогда это добавляет оптимизма, – улыбнулся Костя.
– Что именно?
– Ну, во-первых, эти люди думают, что уже хорошо, а во-вторых, они думают не только о себе, но и о себе применительно к стране, которой управляют. Я приятно удивлен. Только вот как создать двухпартийную систему за короткое время, не имея на старте ни одной партии, кроме, может быть, коммунистов? Эти люди слышали, что партии вообще-то не по приказу сверху создаются, а скорее наоборот, чтобы бороться по мере сил с приказами сверху.
– В России все всегда создавалось приказами сверху. Единственный раз, когда пробовали народные массы задействовать – привело к большому хаосу и океану крови. А что касается двухпартийной системы, то мы исходили из предположения, что одна партия, она же правящая, уже существует.
– То есть задание упрощается до создания одной партии? Так это же плевое дело, – засмеялся Костя, и потом уже серьезнее, – вы действительно считаете, что я могу помочь? Я ведь ничего в этом не понимаю.
– Перестань все время задавать дурацкий вопрос, действительно я считаю, не действительно… Стал бы я время тратить на эти разговоры. Партию создавать не надо, она уже создана. Вопрос в том, умрет она после ноябрьских выборов или нет. Тут ведь совсем непростая ситуация получается – сейчас ей готовы помогать, чтобы она набрала свои семь-восемь процентов, например, пять наберет – два прибавят, это нормально. По мне, так это лучший вариант. Потом на этом плацдарме можно дальше самостоятельно развиваться. Но ведь возможны и другие варианты – партия сама набирает с ходу десять, ну пусть не десять, а восемь, а значит, представляет реальную политическую силу, стало быть, с ней могут начать бороться те самые люди, что при другом раскладе поддерживали бы. Но это маловероятно. Я в такой вариант не верю, хотя сраные политологи, которые в штабе сидят, именно его руководству и продают.
– А руководство – это сравнительно молодые и нигде особенно не обосравшиеся финансово-промышленные магнаты? – на всякий случай перепроверил себя Костя.
– Ну да, и они уже успели от земли достаточно оторваться, чтобы подзабыть, как оно там на земле все выглядит. Но, возвращаясь к вариантам, я описал два, а есть еще и третий – наиболее вероятный, который заключается в том, что через пару месяцев опросы покажут, что голосовать за этих магнатов собирается два процента населения, откуда может последовать вывод прямо противоположный предыдущим, пять процентов пририсовывать никто не будет, и шанс упущен еще на пять лет, после чего, думаю, возвращаться к нему будет уже поздно. Да и ты, наверное, так думаешь.
Костя не знал, как он думает. Все-таки даже при его, как выяснилось, очень хороших способностях к усвоению нового материала и наличии такого мастера-наставника, как Юрий Петрович, требовалось время, чтобы разобраться в совершенно новом проекте, не сравнимом по масштабу с тем, чем приходилось заниматься раньше. Юрий Петрович с неохотой отпустил его на целых десять дней, повторяя, что сейчас каждый день на счету, но понимая вместе с этим, что отдохнувший Костя будет во много раз эффективнее Кости усталого и раздраженного.
